Эла ценили в конструкторском бюро и на заводе, и когда приезжала очередная комиссия по проверке научных разработок, ей всегда демонстрировали Эла. Комиссия ахала, желала дальнейших успехов. Директор в такие минуты ласково смотрел на Эла и говорил комиссии, что он – гордость всего завода. Правда, что касается применения изобретений Эла, то с ними дело шло пока туго. Документация кочевала из одного министерства в другое, и этому, казалось, не будет конца. Потом вдруг выяснилось, что микросхемы, применённые в блоке управления следящих движений глаз робота, не относятся к спискам элементной базы и комплектующих изделий родного министерства, и поэтому для изготовления серийных блоков необходимо разрешение Совета Министров, Госплана, а также министерства, в список которого эта элементная база включена. Для изготовления макета Эл использовал микросхемы, которые вынес ему с другого завода его приятель. Это, естественно, было строго запрещено и дело чуть было не дошло до прокуратуры. Эл имел неприятный разговор с директором завода, но все, к счастью, обошлось. Правда, вопрос об изготовлении блоков, так необходимых роботам четвёртого поколения, о которых уже раструбили газеты, так и застыл нерешённым. Эла наказали тем, что должность старшего инженера ему дали с задержкой на два года.

Занятый воспоминаниями, Эл чуть было не пропустил остановку, на которой он должен был выходить. Протискиваясь, он оторвал пару пуговиц на своём новом плаще, причём одну «с мясом». Выйдя из трамвая, он растерянно смотрел на вырванный клок материала. «Так я и знал. Началось», – подумал Эл. Дело в том, что ему сегодня приснился начальник конструкторского бюро Кер. Вообще-то Кер был неплохим человеком и талантливым инженером. Но Эл знал, что когда снится непосредственное начальство – обязательно жди неприятностей. Это была верная, проверенная годами, примета. В прошлом году ему приснился директор завода, и в тот же вечер старшего сына задержала милиция. Потом выяснилось, что его задержали по ошибке, но Эл не спал всю ночь, вскакивая с постели при каждом шорохе. Ему все казалось, что скрипнула дверь и возвратился сын. Он вернулся только на следующий вечер с огромным синяком под глазом. Всю ночь его продержали в «ящике», так называлась небольшая каморка в милиции, куда помещали задержанных. В каморке был цементный пол и не на чем присесть. Проведённые сутки не прошли бесследно, сын заболел двухсторонним воспалением лёгких. Врач, кроме того, обнаружил у него сотрясение мозга. В общем, когда снится начальство, жди неприятностей!

– Эл! – услышал он знакомый голос. Возле него остановилась голубая малолитражка и из неё высунулся Сак, его старый друг по школе. Сак не стал, поступать в политехнический институт, как Эл, а пошёл на трехгодичные курсы торговых работников. Теперь он заведовал небольшим продовольственным магазинчиком неподалёку от работы Эла и часто подвозил его на работу. Эл всегда покупал в магазине Сака сигареты и туванский чай. Чай был импортный и дефицитный, но по старому знакомству Сак снабжал его чаем и иногда к чаю добавлял небольшой кусок копчёной колбасы, которая обычно на прилавке не появлялась. Это была своего рода плата за списанные контрольные, без которых Сак, наверное, так и не кончил бы школу. Если быть справедливым, то Сак был хорошим парнем. Когда заболел Олг, сын Эла, и нужны были дефицитные лекарства, Сак достал их. Именно Сак, так как его жена, несмотря на свою врачебную специальность, не могла их раздобыть. Когда-то Сак пытался ухаживать за ней, но безуспешно. Он был небольшого роста, а Эл – самым высоким в классе. Теперь Сак иногда заглядывал к ним и при случае на день рождения приносил Молли, жене Эла, дорогие дефицитные подарки. Эл в таких случаях чувствовал себя неловко и хмурился, но жена успокаивающе кивала ему: дескать, не волнуйся и будь во мне уверен.

– Спасибо, Сак, – поблагодарил Эл, вылезая из машины у проходной завода.

– Чего там, старина, – дружески ответил Сак, протягивая руку. – После шести заходи, привезут масло.

– Ах, черт возьми! – расстроился Эл. – Забыл дома взять деньги.

– Ничего! Отдашь потом! Сколько тебе оставить пачек?

– Две. Нет, три.

– Возьмёшь четыре. У тебя вон какая семья. Не то что у меня.

У Сака детей не было. Он был уже трижды женат. Последняя жена ещё училась в торговом техникуме и была на двадцать лет моложе его. Как все маленькие ростом, Сак любил высоких. Эта третья жена была выше его на полголовы. Эл был у него недавно в гостях. Сак жил в пригороде, в недавно приобретённом пятикомнатном особнячке. Вокруг дома рос небольшой фруктовый садик, но очень запущенный. Эл, который пил крайне редко, быстро опьянел и, когда они с женой шли к остановке автобуса, немного пошатывался.

– Иди ровно, горе ты моё луковое! – дёргала его за руку жена. – А то попадёшь ещё в медвытрезвитель.

Настроение у неё испортилось, и Эл, несмотря на выпитое вино, догадывался почему.

– Бу-бу-будут у нас ковры и мебель будет! – заплетающимся голосом пытался он успокоить жену.

– Ох, Господи! – ещё больше разозлилась жена. – Откуда у тебя будут ковры и заграничная мебель? Тебе уже сорок лет! Если ты не нажил их до сих пор, то уже не наживёшь.

– Будут! Вот увидишь! – упрямо повторил Эл. – Я классный инженер, у меня… вот подожди, примут мою идею к производству…

– Брось! Инженер! Кому сейчас нужен инженер? Их хоть пруд пруди! А твои идеи? Уже слышала. Вон Сак… без твоей помощи школу бы не кончил, а живёт уж куда лучше…

– Сак во-ворует!

– Воруй и ты, кто тебе мешает? Не ворует, а умеет жить. Умнее тебя оказался. А потом… не пойман – не вор.

– Поймают! – Эл совсем не хотел, чтобы ловили Сака, но сказал что просто, чтобы возразить жене.

– Ой, уморил! Поймают! Да кто же его будет ловить? Полиция? Да она сама у таких, как Сак, пасётся. Да ты сам? Где ты масло покупаешь?

– А я что? Я ничего. Сак мировой парень. Помнит дружбу!

– Дружбу? Это он по дружбе ко мне в постель залезть хотел?

– Что? Да я ему сейчас! – Эл остановился и пошёл назад.

Жена догнала его и резко дёрнула за руку.

– Я пошутила. Идём домой. – Она взяла его под руку и повела к автобусной остановке.

Об этом случае Эл тут же забыл, но сейчас, прощаясь с Саком, вдруг вспомнил. Он обернулся, но машина уже отъехала.

В конструкторском бюро ещё никого не было. Эл сел за свой стол. До начала работы оставалось минут сорок. Машинально взял лист бумаги и стал набрасывать схему. Внезапно он понял, что рисует то, что видел во сне. Это была схема устройства управления кристаллизацией в условиях невесомости. Тут же всплыл в памяти, причём с предельной ясностью, математический аппарат, включая программы и алгоритмы управления процессом кристаллизации.

Увлёкшись, он не заметил, как пришли остальные служащие. Комната сразу наполнилась шумом и запахом духов. Так сильно пахло от Рой – всеобщей любимицы конструкторского бюро и предмета зависти соседних отделов. Эл оторвался от расчётов. Служащие ещё не расселись по местам и обсуждали последние новости: кто будет чемпионом в этом году в играх с мячом и поднимутся ли цены на бензин и мясо. Бензин Эла не интересовал, а вот мясо… На мясо уходила треть его зарплаты. Несмотря на цены, жена считала, что мясо покупать более выгодно, чем мучные продукты. «По крайней мере будешь сыт, – говорила она. – Мебель подождёт, а ребятам надо расти».

Кто-то остановился у него за спиной. Эл поднял голову. Это был Кер – его непосредственный начальник, тот, что снился ему ночью. Кер, не скрывая своего удивления, смотрел на разбросанные по столу листки со схемами и математическими записями.

– А ну, зайди ко мне! – распорядился он и, не спрашивая разрешения, собрал исписанные листки.

Кабинет Кера был тут же, отделённый тонкой перегородкой от остальной комнаты. Кер сел за письменный стол и кивнул Элу, предлагая ему кресло напротив.

– Посмотри, – он вынул из бокового кармана пачку листков и протянул их Элу.

Эл всмотрелся и, поражённый увиденным, вопросительно взглянул в лицо начальнику.