Владелец тира, пожилой мулат с фигурой тренера по вольной борьбе, в любое время дня сидел за стойкой и с равнодушным видом читал газету. «Беруши» при пальбе он тоже не надевал. Грохот выстрелов его нисколько не раздражал, во всяком случае, на лице это не отражалось. Он лишь слегка щурил глаза, как кот, упорно отдыхающий рядом с ревущим компрессором.

Оружие, которое он давал напрокат, было в идеальном состоянии, патронов уйма, только плати, и главное — никаких вопросов. Тир «Марс» явно жил по принципам вербовочного пункта наемников: «Вас ждет лучшее оружие, увлекательное приключение и главное — никаких вопросов».

К нелегальному чемпионату мира по стрельбе, где стреляешь не только ты, но мишень тоже имеет право тебя завалить, хозяин некоторое отношение имел.

За его спиной на стене красовался плакат шестидесятых годов: молодец в белом кепи призывал вступить в Иностранный легион. По периметру плаката висели фотографии в дешевых рамках. Неизвестные личности специфического вида весело скалились в объектив. Группами и поодиночке. Все с оружием, все в полевой форме. Большая часть в форме без знаков различия. Менялись виды на заднем плане, не менялось только выражение лиц у мужчин. Вольные стрелки везде и всюду были довольны собой и жизнью.

Максимов подумал, что его друг Славка Бес на этих фотках вполне сошел бы за своего. Только одно отличие. Хваленый Боб Денар сдал свой остров без боя. Навалил полные шорты, стоило бросить в дело настоящих солдат. А Славка свой Мертвый город, затерянный на плоскогорье Таджикистана, оборонял, как Сталинград. Преданный и обреченный, а в драку полез. Как видно, русские иначе воевать не умеют. Дотянут до последнего, а потом устраивают Сталинград с последующим штурмом Берлина.

— Вы закончили? — сонно поинтересовался хозяин.

— Еще пять минут, Марсель. Мадемуазель достреляет патроны — и финита ля комедия.

Марсель подавил зевок и свернул газету.

Он явно переигрывал, играя равнодушие. За «комедией», которую три дня подряд по три часа представляли случайные посетители, он следил во все глаза.

Для конспирации они представились дочкой русского бизнесмена и ее бодигардом. Марсель наметанным глазом старого кота сразу вычислил, что охранник уже получил доступ к охраняемому телу. Но Париж для того и существует, чтобы в нем мертвой петлей закручивались романы. Если парочка выбрала для развлечения его заведение, пусть так и будет. Мало ли кто как возбуждается. В конце концов, лучше нюхнуть пороху, чем лопать виагру.

Карина оказалась толковой ученицей. Безусловно, сказались занятия какой-то восточной рукопашкой, дополнительно включенной в рацион ее пансиона. Выдержала Карина в элитной спецшколе недолго, стреканула в родные пенаты искать приключений, но хоть чему-то путному научиться успела. Во всяком случае тело было умным, по десять раз каждое движение объяснять не приходилось. А главное, она там в бетонных казематах Мертвого города, имела шанс убедиться в святом правиле — «стреляй точно и стреляй первым», поэтому училась на совесть.

Максимов отбросил всю заумь, которой потчуют на занятиях в спортивных секциях, и стал учить нормальной боевой стрельбе. За три занятия, конечно, снайпера не подготовишь, но рефлексы он поставил. Остальное дело практики. Но в том, что на спуск Карина нажмет, не задумываясь, Максимов был уверен.

Марсель, конечно же, никогда подобного не видел. Индивидуально работают с учеником, не ломая привычную моторику, а лишь слегка ее корректируя, только в специфических организациях, и тренировочные лагеря находятся подальше от чужих глаз.

Мулат с глазами кота-крысолова был человеком тертым и правила своего мира нарушать не собирался. С вопросами не лез и в друзья не набивался. Конечно же, кое-какая информашка от него утекла в комиссариат полиции, например, или к тем невидимым завсегдатаям, что оставляют после себя запах жженого пороха. Но это — по правилам. А липнуть с расспросами нельзя. Особенно к людям, которые так стреляют.

Но разговор тем не менее назревал. Сегодня Марсель закатал короткие рукава линялой майки, выставив наружу бугристые бицепсы.

Максимов скользнул взглядом по татуировке, которую ненавязчиво демонстрировал Марсель. На левом плече перекатывалось синее ядро с семью языками огня, султаном рвущимися из горловины.[11]

«Ну-ну, — мысленно усмехнулся Максимов. — Видали мы наколки и покруче».

— Рюмку кальвадоса, парень? — поинтересовался Марсель.

С Максимовым он говорил на гарлемском английском, с Кариной бегло шпарил по-французски.

— С удовольствием.

«Как только не называют наш первач, — подумал при этом Максимов. — Самогон самогоном из гнилых яблок, а как окрестили — кальвадос!»

Марсель выставил на стойку два стаканчика. Достал бутылку. Белыми крепкими зубами вытащил пробку. Налил пахнущий падалицей спирт до краев стаканов.

Они посмотрели друг другу в глаза. Синхронно опрокинули жгучую жидкость в широко раскрытые рты.

— Хоп! — выдохнул Максимов, громко стукнув донышком по стойке.

Салютом прогремели два выстрела.

Марсель через плечо Максимова бросил взгляд на Карину. Из-за расплющенных, потерявших форму ушей и масляных черных глаз он стал похож на тюленя, высунувшего морду из проруби.

— Я понимаю, чтО тебя держит на этой работе, — с душой произнес он, обдав Максимова перегаром.

Максимов оглянулся.

Карина, отстрелявшись, дисциплинированно ждала, расслабленно свесив руки вдоль тела.

Свободные армейские штаны, туго перехваченные на тоненькой талии ремнем, камуфляжная майка-безрукавка, куцая настолько, что полностью открывала плоский живот; два острых бугорка смело оттопыривали зеленое сукно. Маленький новобранец всемирного чемпионата по стрельбе по живым мишеням. Идеальная пара для любого «пса войны».

— Кариш, последние три достреляй, как хочешь. И иди к нам.

Карина повернула голову. Сверкнула улыбкой.

— Ага! Джентльмены уже пьют и закусывают, а русские мужики — квасят и рукавом занюхивают.

— Что она сказала? — спросил Марсель.

— Русские никогда не закусывают, — перевел Максимов.

— Получается, я — русский? — рассмеялся мулат, указав пальцем на пустую рюмку.

— Приезжай к нам, за год сделаем.

Карина встала спиной к мишеням. Развернулась пируэтом, упала на колено и с ходу выдала два выстрела. Чуть помедлив, добила третьим. Все три раза мишень заметно дрогнула.

«Цирк-шапито, но куда-то да попала». — Максимов отвернулся.

— Мы закончили, Марсель.

— Завтра придете? — Это был первый вопрос, нарушивший негласные правила.

Максимов отрицательно покачал головой.

Мулат медленно налил в рюмки новую порцию.

Под потолком завизжали тросики, Карина подгоняла к себе планку с мишенями.

Марсель чуть прищурил черные глаза. На белках уже выступили красные прожилки.

— Если потребуюсь, я всегда здесь.

Максимов провел взглядом по фотографиям на стене. Совершенно чужая жизнь. Такую же свою он уже прожил. Возвращаться не хотелось.

Но Максимов все же кивнул, так, на всякий случай. Марсель едва заметно кивнул в ответ.

Глядя в глаза друг другу, подняли стаканы.

«Дай бог, чтобы наши дорожки никогда не пересеклись», — мысленно произнес тост Максимов. За что и за кого пил Марсель, неизвестно.

Карина незаметно подкралась сзади, легко запрыгнула на высокий табурет.

— Вот! — Она с гордостью выложила на стойку расстрелянную мишень. — Дырки считать будем?

— Зачем? Не на разряд сдаешь, — пожал плечами Максимов. — Что скажешь, Марсель? — по-английски обратился он к мулату.

Марсель поковырял пальцем с розовым ногтем большую дырку с рваными краями. Поднял на Максимова враз сделавшиеся серьезными глаза.

— На два пальца выше бронежилета, — авторитетно произнес он. — Это — труп. Ты хороший инструктор, учишь только тому, что надо.

Он достал из-под стойки банку кока-колы.

— За счет заведения, мадемуазель.