— Снимите номер, — проворчал Катчер. Он был ворчливым, но верным, и следовал за Мэллори сквозь ее пребывание в качестве подражательницы Малефисенты и на другой стороне. Кроме того, он был неизменно предан моему любимому дедушке, что начисляло ему очки.

Но я все равно одарила его вполне заслуженным уничижительным взглядом.

— Ты хоть знаешь, сколько раз я видела тебя голым? Вы с Мэллори использовали весь дом в качестве вашего личного любовного гнездышка. — Когда-то мы с Мэллори жили вместе, до того, как Катчер переехал в таунхаус, который мы делили, а я переехала в Дом Кадогана, чтобы не видеть его наготы.

— Твои, — я указала рукой на его тело, — жезл и принадлежности в общем-то все на своем месте.

— Мое тело — это страна чудес, — было его единственным ответом.

— Как бы то ни было, — произнес Этан, — Мерит не твоя Алиса. Я буду благодарен, если ты будешь держать свои жезл и принадлежности подальше от нее.

— И близко не стояло с моими намерениями, — заверил его Катчер.

Запищал телефон Этана, и он быстро вытащил его, проверяя экран.

— Просто новостная рассылка, — сказал он, убирая его обратно.

Каждый телефонный сигнал ставил нас в состояние повышенной готовности, потому что призрак — или кто-то, кто им притворяется — начал претендовать на наши жизни. Этим призраком был Бальтазар, вампир, который на поле битвы около четырехсот лет назад сделал Этана бессмертным и чуть не превратил его в монстра по своему подобию. Этан сбежал от своего создателя, построил для себя новую жизнь и полагал, что Бальтазар умер вскоре после того, как он сбежал. Этан еще не рассказал мне всех подробностей, но у него не было никаких сомнений по поводу смерти Бальтазара.

Однако три недели назад в наших апартаментах на верхнем этаже Дома Кадогана была оставлена записка. Записка якобы была от Бальтазара, который был жив и с нетерпением ждал встречи с Этаном.

Записка… а потом ничего.

С тех пор он ни разу не вышел на контакт, а мы не нашли никаких доказательств того, что он жив, не говоря уже о том, что находится в Чикаго и выжидает удобного случая, чтобы посеять хаос, развязать войну, снова установить контроль над Этаном.

Поэтому мы ждали. Каждый телефонный звонок мог быть звонком, который изменит жизнь, что мы начали строить вместе. А в эти дни было так много звонков. ААМ все еще решала рабочие вопросы, но это не останавливало вампиров от выстраивания снаружи Дома Кадогана, словно вассалов, ищущих защиты, требуя вмешательства Этана в какие-то городские распри или предлагая присягнуть на верность.

И вампиры не были единственными заинтересованными. Чикаго был домом для двадцати пяти процентов членов ААМ страны, и увлечение людей Этаном, Скоттом Греем и Морганом Гриером, которые возглавляли Дом Грей и Дом Наварры, снова раздулось.

Это был странный новый мир.

— Не хотелось бы прерывать создание радости, — произнесла Мэллори, — но есть причина, по которой мы попросили вас сегодня прийти.

— Кто говорит «создание радости»? — спросил Катчер.

— Я говорю, шутник. — Она пихнула его локтем, усмехнувшись. — И мы здесь не просто так?

— Ладно, ладно, — проговорил он. — Но мне потребуется то, что на футболке.

— Я как раз об этом только что подумала, — сказала я. — И вы заставляете меня нервничать. Что происходит?

Катчер кивнул.

— Ну, как выяснилось…

Как оказалось, Катчер был прерван взрывом шума, наши телефоны дико запиликали в отчетливом предупреждении.

Я добралась до своего первой, увидела номер Люка и переключила его на громкую связь.

— Мерит.

Нос Люка замаячил на экране.

— Простите, что прерываю свидание.

Я скривилась изображению.

— Отодвинься подальше от камеры. Мы не нуждаемся в лицезрении твоих пазух.

— Извините, — произнес он, откинувшись назад так, что его нос вернулся к правильному виду, прямо по центру его весьма обаятельного лица, которое окружали взъерошенные светло-русые кудри. — Вы одни?

— Мы с Катчером и Мэллори, — ответила я, затем огляделась, чтобы убедиться, что никакие любопытные людишки не подслушивали. — Мы можем говорить. Что случилось?

— У Дома новостные фургоны. Четыре штуки. Уйма репортеров, все собрались у ворот, готовы и ждут. — Пауза Люка в сочетании с его напряженным выражением лица заставила меня нервничать. — Они задают вопросы о Бальтазаре.

Мы затихли так, что слышалась мелодия одинокого саксофона, на котором играли возле пирса, вероятно песню, которую заказали туристы за наличные.

— Какие вопросы? — спросил Этан.

— Они спрашивают о предполагаемом воссоединении, — ответил Люк. От этого ответа в моей голове тревожно отозвался эхом Т. С. Элиот[5]. «Вот так кончается мир[6]».

Реакция Этана была настолько жаркой и быстрой, насколько Люка осторожной.

— Удвой охрану на воротах, — сказал Этан. — Мы уже едем.

Я хотела поспорить с ним, сказать, что ему безопаснее оставаться на месте, чем нестись к какому то ни было воссоединению, спланированному Бальтазаром. Но Этан был упрямым и осмотрительным человеком. Он бы не оставил Дом перед лицом опасности без своей опеки, и уж тем более не тогда, когда опасностью был монстр из прошлого Этана. Этан все еще не забыл того, что натворил, когда был с Бальтазаром, и не простил себя за свое соучастие. Он все еще искал искупления. И он столкнулся с такой возможностью.

Мы попрощались, и я снова убрала телефон в карман, пытаясь мысленно подготовить себя к тому, с чем мы можем столкнуться — с чем Этан может столкнуться, и к эмоциональной буре, которая может разорвать нас обоих.

А потом я посмотрела на Мэллори и Катчера, вспомнив, что они были близки к тому, чтобы сделать свое собственное объявление.

— Езжайте, — сказал Катчер, как раз когда Мэллори начала собирать еду обратно в корзину для пикника. Она хорошо играла, но я видела досаду в ее глазах. — Хотите, чтобы мы поехали с вами?

Этан покачал головой.

— Нет смысла втягивать вас в этот крах. Бальтазар мертв; это чья-то уловка ради внимания.

Катчер кивнул.

— Я скажу Чаку, на всякий случай приведу его в состояние боевой готовности.

— Будь осторожна, — сказала Мэллори и сжала меня в объятии.

— Буду, — ответила я, ища в ее взгляде ответы, и ничего не обнаружила. — Ты в порядке?

— Я в норме. Мы можем поговорить об этом позже. Сначала позаботься о своем Доме. Иди, — произнесла она, когда я так и не сдвинулась с места, и повернула меня в сторону улицы.

Мы шли, не спеша двигаясь в сторону Гранд и высокого мужчины со светлыми волосами, который ждал нас перед блестящим черным Рэндж Ровером с номерным знаком «КАДОГАН». На нем были элегантный черный костюм и лоснящийся черный галстук, руки сцеплены перед собой.

— Сир, — произнес он, склонив голову. Броуди был охранником Дома Кадоган, которого назначили официальным водителем Этана. Люк снабдил Этана всеми необходимыми примочками, в том числе машиной, которая была оснащена полной системой безопасности, небольшим арсеналом и центром связи.

— Звонил Люк, — сказал Броуди, плавно поворачиваясь, чтобы открыть дверь, одной рукой придерживая галстук, пока ждал, когда мы с Этаном заберемся на заднее сиденье. Он закрыл дверь с глухим хлопком, затем обошел машину и скользнул внутрь на водительское сиденье.

Машина была с удобствами, и я ценила, что Этан имел дополнительную безопасность, но я тосковала по Манипенни, моему старинному кабриолету Мерседесу. В настоящее время она стояла на стоянке в подвале Дома Кадоган, томясь от нехватки внимания. Я скучала по свободе, тишине, уединению приятной долгой поездки — учитывая, что большинство поездок куда бы то ни было в Чикаго были такими.

Если за рулем сидел не Броуди.

— Позвольте? — спросил он, встречаясь взглядом с Этаном в зеркале заднего вида, не особо справляясь с тем, чтобы сдержать улыбку. Броуди был новичком в охране и все еще не дозрел. Но у него было одно особенно завидное умение.