– Она не откажет тебе, – уверенно покачала головой Элиза.

– Почему ты так в этом уверена?

– Потому что ты богатый и щедрый. Следовательно, имеешь право делать все, что захочешь. Так считает моя мать, так что не беспокойся.

– Какой цинизм! Так отзываться о собственной матери! Ты уже не первый раз пытаешься обвинить ее в расчетливости, но я пока что видел совсем другую женщину. Аманда любит тебя. И ее беспокоит твое будущее.

– О, ты еще многого о ней не знаешь. Она может вдохновенно говорить о любви и в то же время думать о том, что кухарка, похоже, не чиста на руку.

– Откуда ты знаешь, о чем она думает? – с сомнением покачал головой барон.

– Но я же все вижу! – с внезапной горечью воскликнула девушка. – Она все рассчитывает. Князь потому и не бросает ее. Аманда безропотно выполняет все его желания! А он, довольный ее послушанием, содержит ее за это в роскоши. Такое положение вещей вполне устраивает их обоих. Все это гадкий, выгодный расчет!

Ауленберг заметил, что у девушки нервно подрагивает подбородок, а глаза наполняются слезами, и он поспешил высказать по этому вопросу свое мнение.

– Мне кажется, – осторожно начал он, – в этом нет ничего дурного. Твоя мать в обмен на беспрекословное подчинение получила богатство. Конечно, кое-чем ей пришлось поступиться, зато она смогла не только стать обеспеченной женщиной, но и дать тебе хорошее образование.

– Да, – хмуро согласилась Элиза. – Она давно могла порвать отношения с князем, но вместо этого всякий раз упорно выбирала подчинение и роскошь.

– Ты считаешь, что Аманде следовало бросить твоего отца?

Девушка отвела взгляд в сторону, пытаясь разобраться в своих мыслях.

– Я не могу осуждать ее. Но матушка отправила меня в пансион, чтобы я не мешала ей угождать князю, хотя мне исполнилось всего шесть лет, – с горечью заговорила Элиза. – До меня и моих чувств ей не было никакого дела. Я не сразу это поняла. А потом решила, что в будущем стану рассчитывать только на себя, – голос ее задрожал, но она мужественно продолжала: – Когда же я вернулась домой, она сразу начала меня готовить к тому, чтобы сделать такой же, как сама, – содержанкой. Впрочем, моя матушка не очень отличается от всех остальных родителей, которые, дав образование своим дочерям, считают, что выгодно поместили капитал и теперь могут получать дивиденды. Родители распоряжаются судьбами детей так же легко, как семейным имуществом, нимало не задумываясь о душе и мечтах своих дочерей. Некоторые из моих приятельниц по пансиону уже вышли замуж, кто-то ждет своего часа, а я… Я должна стать игрушкой в руках того, кто окажется наиболее щедрым.

– Но, Элиза, связь с мужчиной вовсе не обязательно сделает из тебя игрушку… – Сказав это, Ауленберг вдруг запнулся, припомнив, что в его компании именно так называли женщин.

– А кем я стану? Если я пойду по пути матери, то буду делать лишь то, что позволит мой покровитель, и пользоваться лишь тем, что он соизволит мне дать, – быстро заговорила Элиза, почувствовав отчаянную необходимость высказаться. – Но я не хочу жить так. Не хочу подстраиваться под настроение мужчины и смеяться тогда, когда хочется плакать. У меня есть право выбора, и я свой выбор уже сделала.

Фридрих раздраженно посмотрел на нее. Неужели девчонка не понимает, что жизнь намного сложнее и нельзя делить все только на хорошее и плохое. Все намного запутанней, и сделать правильный выбор не так просто.

– И ты решила, что именно свобода принесет тебе счастье? – хрипло спросил он. – Но при этом ищешь мужа, который согласится дать тебе свое имя. Не забывай, что вместе с этим ты приобретешь кучу проблем, справиться с которой вряд ли сумеешь в одиночестве!

– Я выбираю свободу! – почти кричала она. – И хочу, чтобы мои чувства и мысли принадлежали только мне! Я докажу всем, что я личность. Разве это неосуществимо?

В комнате воцарилось молчание. Фридрих задумчиво подошел к окну, вдыхая сумасшедший запах жасмина, кусты которого буйно цвели во дворе. Почему его так тянет к этой сумасбродке? Только ли потому, что она красива и нежна? Или дело в чем-то ином?

Послышался вежливый стук в дверь.

– Мадам просит вас спуститься, – промолвил дворецкий и величественно удалился.

Элиза испуганно встрепенулась и повернулась к Ауленбергу:

– Как я выгляжу? Волосы очень растрепаны?

– Ты само совершенство.

Легкое прикосновение его руки к ее щеке заставило девушку вздрогнуть. Сердце сжалось, и она едва сдержалась, чтобы не прильнуть поцелуем к его ладони. Что происходит? Стоит ему коснуться ее, как она уже теряет самообладание. Если и дальше так пойдет, то в самом ближайшем будущем все ее планы развеет ветер любви. Вот оно разрушающее действие страсти! Ее будущее находится в опасности. И с каждой минутой, проведенной наедине с бароном, эта опасность возрастает.

Тяжело дыша, Элиза с сердитым видом отступила назад.

– Нас ждут.

Лишь только они переступили порог гостиной, как их встретили гневные глаза Аманды.

– Что с твоим лицом, Элиза? – сердито поинтересовалась она. – У тебя вид, словно ты виновата в чем-то.

Неужели матушка недовольна тем, что ее дочь оказалась в объятиях барона? Элиза не ожидала такого приема. Растерявшись, она, сама того не ожидая, вцепилась в плечо Фридриха, словно пытаясь найти в нем защиту.

– Так что же случилось? – требовала ответа Аманда.

– Все произошло из-за того, что барон подарил мне Венеру… – с трудом пролепетала девушка…

– Боюсь, что сила этой богини заставила нас немного забыть о приличии… – с очаровательно-невинной улыбкой пояснил Ауленберг. – Примите мои искренние извинения. Но уверяю, что мы не переступили границ дозволенного. Я всегда держу свое слово, – он выразительно изогнул бровь и многозначительно усмехнулся.

– Ну что же… – нервно обмахнувшись веером, Аманда решила произнести тщательно заготовленную речь: – Вынуждена сказать, барон, что вы были мне не очень симпатичны. Но теперь я должна признать, что вам удалось произвести на меня некоторое благоприятное впечатление. Вы были так щедры, внимательны, и галантны, что я даю согласие на продолжение ваших с Элизой отношений… – Печально вздохнув, фрау Розенмильх пожала плечами: – Отныне вы вольны делать все, что пожелаете: посещать театры, гулять в парках, кататься верхом, ездить на пикники… Поручаю вам, барон, мою девочку.

Элиза обрадовано взглянула в лицо Ауленбергу, а сам он в это мгновение испытал странное чувство сожаления. Фридрих увидел, что в глазах девушки промелькнула радость от исполнения заветной мечты о свободе, а вовсе не о любви.

Фридрих с хмурым видом ожидал появления Элизы. Впервые в жизни он был растерян и винил за это самого себя.

Элиза заявила, что не желает становиться игрушкой в руках мужчины, а ведь он рассчитывал именно на такое завершение любовной авантюры. И что вышло? Игрушкой стал он, а не она. Он легко сумел разбудить ее чувственность, но Элиза успела сотворить с ним намного большее – она разбудила его совесть. Бедный барон фон Ауленберг! Он стал жертвой собственной интрижки. Друзья засмеют его, если узнают, что он запутался в своих любовных сетях.

Его раздумья прервало появление Элизы. В необычайно нежном платье персикового цвета с кружевами фисташкового оттенка, в милой шляпке с цветами и атласными лентами девушка выглядела весьма очаровательно. Одарив барона сдержанной улыбкой, она неспешно направилась к выходу плавной походкой, держась словно истинная аристократка.

Девушка была невероятно взволнована. Ей казалось, что весь мир ликует вместе с ней – солнце светит только для нее, птицы поют свои песни в честь ее освобождения, и даже в утреннем воздухе слышится праздничный перезвон. Впереди – новая, вольная жизнь!

Когда карета тронулась, Элиза с независимым видом откинулась на спинку сиденья, поправила бант шляпки, затем вытащила из сумочки зеркальце и, убедившись, что все в порядке, удовлетворенно улыбнулась. Фридрих хмуро наблюдал за ее действиями. За все время их знакомства он ни разу не видел, чтобы она прихорашивалась. Чего дальше ждать от этого непредсказуемого создания? И вообще, кто они? Любовники? Деловые партнеры?