Ролинс тщательно вытер тарелку кусочком хлеба и съел его.

А что, если мы обменяем эту твою лошадку на другую, не такую заметную, чтобы нас из-за нее не пристрелили, спросил он.

Мальчишка посмотрел на Джона Грейди, потом снова перевел взгляд на коров в отдалении.

Я лошадьми не меняюсь.

Значит, ты не хочешь, чтобы мы позаботились о твоем здоровье, продолжал Ролинс.

Я сам о себе позабочусь

Это понятно. У тебя, наверное, и пушка имеется?

Мальчишка промолчал, потом пробормотал:

Имеется.

Ролинс посмотрел на него, потом, снова отломив кусочек хлеба, стал подбирать остатки еды в тарелке.

Ну а какая же пушка, если не секрет, спросил он.

Кольт тридцать два двадцать.

Врешь, отрезал Ролинс. Это калибр винтовки.

Мальчишка кончил есть и теперь вытирал тарелку пучком травы.

Можно взглянуть?

Мальчишка поставил тарелку на землю, посмотрел сперва на Ролинса, потом на Джона Грейди, сунул руку за нагрудник комбинезона и вытащил револьвер. Он ловко перекинул его в руке и подал Ролинсу рукояткой вперед и вверх.

Ролинс посмотрел сначала на мальчишку, потом на револьвер, тоже поставил тарелку на землю и, взяв оружие, стал поворачивать, разглядывая со всех сторон. Это был старый кольт-бисли с резиновыми пластинками на рукоятке, которые от долгого употребления стерлись, утратив первоначальный узор. Сам револьвер был темно-серого цвета. Ролинс повернул его, пытаясь прочитать маркировку на стволе. Да, там действительно значилось 32-20. Он посмотрел на мальчишку, потом большим пальцем открыл задвижку, поставил курок на предохранитель, повернул барабан и извлек патрон. Осмотрев патрон, он вернул его на место, закрыл барабан и опустил курок.

Где ты взял эту пушку?

Где взял, там ее уже нет.

Стрелял из нее когда-нибудь?

Стрелял.

Ну а попасть во что-нибудь сможешь?

Мальчишка протянул руку за своим оружием. Ролинс взвесил револьвер на ладони и отдал хозяину рукояткой вперед.

Подбрось что-нибудь в воздух, а я попаду, предло­жил мальчишка.

Попадешь, как же!

Мальчишка только пожал плечами и убрал револьвер за нагрудник.

Ну а что подбросить-то, спросил Ролинс.

Что хочешь.

Значит, что бы я ни подбросил, тебе все равно? Попадешь во что угодно?

Угу.

Врешь ты все!

Мальчишка встал, вытер тарелку о штанину и посмотрел на Ролинса.

Подбрось бумажник, если не боишься, сказал он. А я его прострелю.

Ролинс встал, сунул руку в карман джинсов и вытащил бумажник. Мальчишка нагнулся, поставил тарелку на землю и снова достал кольт. Джон Грейди положил ложку в тарелку и тоже поставил ее на землю. Все трое двинулись на открытое место, словно дуэлянты.

Мальчишка повернулся спиной к солнцу, опустив руку с револьвером. Ролинс посмотрел на Джона Грейди, ухмыльнулся, потом перевел взгляд на мальчишку, держа бумажник большим и указательным пальцами.

Ну что, готов, Энни Оукли?[18]

Дело за тобой.

Ролинс неуловимым движением подбросил бумажник. Тот, крутясь, взмыл ввысь, сделавшись черной точкой на фоне голубого неба. Возникло тяжкое ожидание выстрела. Потом он грянул. Бумажник дернулся, потом, трепеща крыльями, словно раненая птица, стал падать.

Снова наступила тишина. Ролинс отправился за бумажником. Было слышно, как шуршит под его ногами трава. Он нагнулся, подобрал бумажник и молча сунул в карман.

Поехали, буркнул он.

Дай сперва взглянуть, сказал Джон Грейди. Поехали, поехали. Чем скорее уберемся от реки, тем лучше.

Они поймали и заседлали коней, мальчишка затоптал костер. Они ехали в ряд по широкой песчаной пустоши, отходившей от поросшей кустарником долины. Они ехали молча и глядели по сторонам. С мескитового куста вспорхнул ястреб, пролетел над самой землей, затем сел на дерево в полумиле от конников. Они проехали, и он вернулся на прежнее место. У тебя была пушка на Пекосе, спросил Ролинс. Мальчишка покосился на него из-под своей огромной шляпы и кивнул.

Какое-то время ехали молча. Потом Ролинс сплюнул.

Ты ведь запросто мог бы пульнуть и в меня? Мальчишка тоже сплюнул. Еще чего.

Потянулись низкие холмы, поросшие нопалом и креозотами. К полудню свернули на дорогу, испещренную следами от конских копыт, двинулись по ней на юг и подъехали к поселку, называвшемуся Реформа.

Они ехали гуськом по дороге с колеями от телег, которая служила тут улицей. На ней стояло с полдюжины приземистых хибар с глинобитными стенами и в сильно запущенном состоянии. Попалось им несколько хижин из жердей, обмазанных глиной, а так же корраль, в котором пять низкорослых большеголовых лошадей с интересом следили за тремя конями на дороге.

Они спешились, привязали лошадей к столбу у не большой глиняной постройки, где расположился магазинчик, и вошли. У железной печки посередке на стуле с прямой спинкой сидела девушка и читала какой-то комикс при свете, пробивавшемся с улицы в дверной проем. Она посмотрела на вошедших, потом снова на комикс и опять на троих вошедших. Затем встала, бросила беглый взгляд на зеленую штору в дверном проеме в задней части магазина, потом поло жила книгу на стул и прошла за прилавок по глиняному полу. На прилавке стояло три глиняных кувшина, оллас. Два из них явно пустовали, но третий был при крыт железной крышкой, в которой имелась выемка, чтобы было куда опустить эмалированный черпак. За спиной девушки висели три или четыре широкие полки, на которых были расставлены консервные банки, коробки конфет, а также виднелись рулоны ткани и катушки с нитками. У дальней стены стоял большой сосновый ларь для муки. Над ним к глиняной стене был прибит календарь. Это и составляло всю обстановку магазинчика.

Ролинс снял шляпу, вытер тыльной стороной запястья лоб, потом снова надел шляпу и посмотрел на Джона Грейди.

Как ты думаешь, у нее есть чего-нибудь выпить?

Тьене альго ке томар, спросил девушку Джон Грейди, переведя на испанский вопрос Ролинса.

Си, ответила она, подошла к кувшину и сняла крышку. Трое юных американцев молча стояли и смотрели на нее.

Что в кувшине, спросил Ролинс.

Сидрон, сказала девушка.

Абла инглес,[19] спросил ее Джон Грейди.

О, но, покачала она головой.

Ну так что там у нее, нетерпеливо спросил Джона Грейди Ролинс.

Сидр.

Ролинс заглянул в кувшин.

Сидр так сидр. Дай-ка нам три порции.

Манде,[20] переспросила девушка.

Три, повторил Ролинс, а затем, показав растопыренные пальцы, сказал: трес!

Он сунул руку в карман за бумажником. Она же повернулась к полке, достала и поставила на прилавок три стакана, потом вытащила из кувшина черпак и стала разливать по стаканам прозрачную коричневатую жидкость. Ролинс выложил на прилавок доллар, у которого по краям было по дырочке. Они потянулись к стаканам, а Джон Грейди кивнул на бумажку.

Попал прямо в середку. Неплохой получился выстрел.

На это Ролинс только хмыкнул, поднял свой стакан, и все трое выпили. Какое-то время Ролинс задумчиво молчал, потом сказал:

Не знаю, что это на самом деле, но на вкус очень да же ничего. Во всяком случае, годится для ковбоя. Почему бы нам не повторить?

Никто ничего не имел против. Они поставили стаканы на прилавок, и девушка снова наполнила их.

Сколько с нас, осведомился Ролинс.

Девушка вопросительно посмотрела на Джона Грейди.

Куанто, перевел он.

Пара тодо?[21]

Си.[22]

Уна синкуэнта.[23]

Сколько же это выходит по-нашему, поинтересовался Ролинс.

Примерно три цента стакан.

Ролинс толкнул долларовую бумажку по прилавку к продавщице.

Сегодня угощает папочка, сказал он.