Вновь оказавшись на улице, у входа с красивым “квадратным” асфальтом, на виду у любопытствующих гуляк, держащих за руку своих чад, американец принялся волнительно оглядываться, искать в толпе Видада.

“Где же ты? Где…”

Невзирая на ненастойчивый осенний морозец, его дерганое лицо покрылось крупными каплями пота, то ли от нарастающего чувства неизбежной беды, то ли от стараний солнечных лучей возместить недостаток тепла.

“Покажись”

Отступив от двери ровно на пять метров, солдат нервно пошатнулся: прогремела плеяда оглушительных взрывов и столбы огня, вырвавшиеся из расплющенных зеленых башен, заняли, грезилось, весь небосвод! Эффект немоты, разбитость, ломота в суставах и мышцах – это и еще многое другое мучило американского агента до наступления закономерного обморока.

Схожие симптомы шока появились и у других горе-очевидцев. А некоторые, сердечники и наименее крепкие, скончались, не дождавшись приезда скорой помощи. Их родные, оказавшиеся на переломе истории, беспомощно рыдали, вознося царящий бедлам на верхушку трагизма.

Полицейские во главе с начальником генерал-майором полиции Андреем Сербоковым опрашивали, точнее, пытались опросить тех, кто частично опомнился. Люди тряслись, с трудом заставляли гортань издавать звуки, мечтали о скором возвращении домой…

- Да уж, этим беднягам не обойтись без программы эффективной реабилитации и капельки заботы… - проговорил Сербоков, - В таком состоянии любой осведомленный предпочтет отмалчиваться. Можете увозить… - и распорядился, чтобы выживших как можно оперативнее доставили в больницу.

Позже мент уперся руками в бока и с сердитым видком почесал толстую щеку. Теперь вместо дышащего, сдерживающего декаданс России Кремля – символа Москвы, сердцевины всего государства, начальник видел живую гробницу, в которой лежало свыше двух сотен погибших. Сербоков невольно проассоциировал эту общественную катастрофу со своим восхождением на вершину Казбек:

“Некоторые лыжи легко вмещаются в рюкзаке альпиниста”

C момента падения Кремля прошло больше десяти лет…

ГЛАВА ВТОРАЯ - ОПБ – ВОЗРОДИСЬ!

Октябрь две тысячи двадцать четвертого.

Торонто - крупнейший  ,  , население которого составляет два миллиона сто шестьдесят пять тысяч жителей, вместе с городами , Брэмптон,  и другими образует агломерацию  с населением в пять миллионов семьсот пятнадцать тысяч жителей.

Торонто является частью так называемой «» - густонаселённого региона вокруг западной части  с населением около семи миллионов человек. Приблизительно одна треть всего населения Канады живёт в радиусе пятиста километров от Торонто. Около шестой части всех рабочих мест Канады находятся в пределах городской черты.

В окрестностях Торонто расположен знаменитый Ниагарский водопад, который позволительно считать неотмеченным чудом света…

В этом объемном многоликом городе, во многом похожем на другие

крупные населенные пункты, проживал официально зарегистрированный член подразделения, распавшегося еще до того, как оно успело бы расцвести и набрать популярность, смуглый мужчина тридцатичетырехлетнего возраста, с ростом метр семьдесят пять и правильным телосложением. Из-за идеального знания английского никто не догадывался о его русских и картвельских корнях (мужчина был на четверть грузином). Всякий, кто с ним заговаривал, думал – вот он, пример истинного англосакса!

Из качеств, считающихся недостатками, можно отметить некую развязность. Парень слыл зарвавшимся бабником, все попытки завести знакомство с девушкой оборачивались либо парой постельных свиданий, после чего следовало прощальное письмо с морем извинений, либо… ничем. Каждый новый вечер, проведенный за ноутбуком, с алюминиевой банкой холодного пива в руках, обеспечивал ему новый роман с какой-нибудь легкомысленной стервой и беспринципной богатенькой хищницей.

Уже не надеясь на повторное приглашение в, по сути, развалившийся ОПБ, он полностью отдался безработице и пустому прожиганию. За проживание в трехкомнатной квартирке платил его товарищ и друг с института, и тоже славянин, судьба которого приказала обитать в США на горе всем русофобам.

Вновь усевшись за пыльный потрёпанный годками ноут, Владимир Парошин (имя бабника) мечтал провести вечер в полной тишине.

“Кейт сейчас наверняка просиживает задницу за телевизором, скуля по бывшему, а ее драгоценные собутыльнички пытаются подцепить очередную шлюху. Но с меня хватило этих беспокойных ночей”

Отсутствие акустических раздражителей – то, чего давно не хватало его перегруженным обременениями мозгам.

Но… какими бы кусачими ни были наши потребности, мы не всегда можем их удовлетворить: вдруг откуда-то из недр брюк противно зазвучал звонок сотового. С неохотой вынув, Парошин гаркнул в аппарат:

- Мне можно хотя бы раз в недельку нормально расслабиться? США – страна свободы или вообще как?

Русский думал, это беспокоится какая-нибудь недовольная подруга, страдающая ПМС (предменструальный синдром), с целью поплакаться о своей неудавшейся карьере и о проблемах на личном.

Однако ему неласково ответил неожиданно знакомый голос:

- Бездарям удобно путать свободу с бездельем. Давай, собирай шмотки, лови таксишку и дуй на родину, лодырь. Наметилось задание и для тебя… - это был голос человека-призрака, который, по идее, должен был высыхать на тюремной койке еще двадцать лет.

- Но как ты… - Володя испытывал колебания из-за непонимания происходящего.

Экс-Командир ОПБ, Тейлор Родригес крикнул в обыденной для себя манере:

- Вопросы потом будешь задавать, боец! – и это вмиг напомнило русскому, что приказы начальства не обсуждаются.

Не став уклоняться от отличной возможности примкнуть к военной элите, Парошин сознательно заклеймил себя, как отца и мужа. Семейная фотография с изображением молодой женщины и годовалого мальчика на деревянной тумбе, вставленная в блестящую рамку, рождала в нём некоторую смутность, которая, начиная шевелиться, отмеряла время на погружение и переносила на несколько лет назад.

“Не переживайте. Я никогда не забуду те дни, а, следовательно, никогда не забуду и вас”

Двадцать восьмое октября две тысячи восемнадцатого.

Темный асфальт московской окраины сиял под моросящим дождем. Осадки существенно усложняли езду водителю, страшно переживавшему за жизнь тещи, недавно перенесшей повторную операцию на живот. А вот его супруга не испытывала никаких затруднений, так как предпочитала не сидеть за рулем в присутствии мужа. Чета Парошиных переживала не самый светлый период, но не боялась это признать, что на фоне общего скепсиса выглядело более чем похвально.

- Не стоит стесняться, мы пока чего-то не умеем. Но ничего, пройдет время, и всему научимся – жена не боялась, зная, что вместе можно пройти любое испытание, - Вот увидишь! Я не единожды убеждался в непостоянстве черных полос.

По дорожным указателям, помогавшим ориентироваться на малознакомых территориях, стекала дождевая вода. Деревья стремились простирать кверху ветви, переплетать их и образовывать темный свод, сквозь который с трудом бы проникали лучи солнца. Но расстояние между стволами мешало осуществлению этого бескорыстного желания, приводя на память властность установленных богом законов и ограничений.

- Не самая престижная работа, вынуждающая вставать ранним утром и возвращаться домой поздней ночью, остывший кофе в кабинете, стук заскорузлого футбольного мяча за окном, который отчетливо доносится из-за открытой форточки… - в душе Владимир являлся глубоко лирическим поэтом, страдающим и одновременно кайфующим от кладбища несбывшихся мечт. Он создавал различные восхитительные грезы, крепко сжимая руль и слушая шипение собственного сердца, - Классно сочинил, да?