— Даешь тушь! — кричал один.

— Даешь халат! — вторил другой.

— Кажется, получилось, — с облегчением вздохнула Наташа, — смотри-ка, Чарли играет, но это, вроде бы, для него неопасно!

Я не успела ответить: Брыся промахнулась в решающем броске и чуть было не улетела в пруд. Падению помешали заросли ежевики, в которых она благополучно застряла. Чарли рухнул в траву от смеха, а я побежала выпутывать Брысю из западни.

— Ты видела?! Видела?! — с восторгом кричала она, пытаясь вырваться из цепких плетей. — Ты видела, как ловко я его атаковала?!

— Тебе повезло, что тут кусты растут, — ответила я, осторожно выпутывая лапу за лапой.

— Подумаешь, немножко промахнулась! Ерунда! Чарли бы меня вытащил, если что!

— Ладно, заканчивайте ваши игры, пора домой…

Мы еще немного поболтали, но собаки продолжали играть, забыв обо всем на свете. Им явно не хотелось расставаться.

— А давайте, вы к нам в следующий раз домой приедете, — предложила я Наташе, — может, в нашем саду они тоже не будут очень уж бегать?

— Ладно, созвонимся, — кивнула Наташа. — Как-нибудь в выходные. Я пирогов напеку. Вы пироги с чем любите?

— С мясом! — хором ответили собаки и одновременно облизнулись.

На обратном пути Брыся вертелась юлой на переднем сиденье и, настойчиво теребя меня за рукав, приставала с вопросом, когда же Чарли придет к нам в гости.

— Не волнуйся, — отвечала я, — когда — не знаю, но приедет обязательно! А ты пока подумай, что бы ему показать.

Почесав за ухом и сосредоточившись, Брыся начала размышлять вслух:

— Значит, так. Во дворе у нас есть: новогодняя елка, палки для камина, три желтых мячика, голова синего монстра, которую я вчера оторвала от монстра, и меховая кость. Еще есть кусты и шалаш, где можно играть в прятки. Как ты думаешь, ему будет интересно?

— Конечно, — сказала я, — на его месте мне было бы очень интересно. А в лесу?

— В лесу? Ну, там есть большая грязная лужа. Как ты думаешь, ему понравится? А еще я знаю место, где пахнет лисой!

— Где это? — удивилась я. — И почему ты мне не показала?

— Ну, мама! — возмутилась Брыся. — Тебе-то зачем знать, где в лесу пахнет лисой? Это же наши собачьи дела!

— Ну, ладно, ладно, — начала оправдываться я, — мне так, для общего развития…

— Тогда покажу, если для развития, — снисходительно согласилась Брыся. — Знаешь, возле дороги, на повороте к большому дубу, есть пень, вокруг которого колючки растут, которые ты все время от меня отцепляешь?

— Ежевика?

— Ну да. Там, сзади, есть нора. С дороги не видно и не пахнет. Но если ты пролезешь под колючками…

— Не уверена, что пролезу. Я тебе лучше на слово поверю.

— Ладно, мы тогда с Чарли пролезем, я ему покажу. Там настоящая лиса живет.

— Ты видела?

— Нет, но оттуда сильно воняет. Я хотела йорку показать, но боюсь, что он внутрь полезет.

— Да, йорку не надо. А то мало ли что… Ладно, что у тебя еще есть?

— Вроде, больше ничего особенного, — пожала плечами Брыся, — разве что оленьи следы и еще место, где кошку недавно похоронили.

— Откуда ты знаешь, что кошку?

— Ну, мама! — опять возмутилась Брыся. — Ну как — откуда? Йорк сказал. Тебе показать?

— Ну, покажи. Только не рой там ничего, ладно?

— Мама! Я что — совсем глупенькая?! — обиделась Брыся.

— Ну, не так чтобы совсем, но, бывает, глупишь! — рассмеялась я.

— Я не глуплю, я просто иногда не понимаю, — объяснила она. — Так когда он приедет?

— Пока не знаю, но я попробую договориться прямо на эти выходные. Идет?

Она сразу повеселела и пролезла на заднее сиденье, откуда тут же донеслось:

— Ой, какой хорошенький пакетик! А можно я его порву?

Не успела я ответить, как раздался треск разрываемой бумаги.

— Брыся, а зачем ты меня спросила? — поинтересовалась я.

— Ты же сама мне сказала — думать о контексте! Вот я и думаю! А потом — делаю! — шепелявя, ответила Брыся. Внятно говорить ей мешал кусок бумаги, который она старательно пережевывала, чтобы потом выплюнуть в машине.

— Ох, Брыся, ну что мне с тобой делать…

На самом деле, я ничего с ней делать не собиралась. Мне в ней нравилось абсолютно все. То, что другой человек счел бы недостатком, для меня стало самым большим ее достоинством: Брыся каждый день смешила меня, раскрашивая мой черно-белый мир красками своей ни на что не похожей палитры.

В ожидании приезда Чарли Брысино время полетело гораздо быстрее: у нее теперь был друг, и она знала, что рано или поздно я выполню обещание. Но нам с Наташей все никак не удавалось договориться о встрече. Брыся продолжала играть с Робином, и, хотя ей было скучно, она искренне жалела маленького йорка, с которым никто не хотел дружить. «Ничего, — вздыхала она, — я подожду…».

Потом наши соседи слева вдруг куда-то переехали, а их дом был выставлен на продажу. Первое время покупатели текли рекой, потом визиты почему-то прекратились. По вечерам изнутри доносился стук, ворота часто оставались распахнутыми настежь. Умирающая от любопытства Брыся вызвалась пролезть под туями и посмотреть, что там происходит, но я строго-настрого запретила ей это делать. Поразмыслив, мы пришли к выводу, что дом продан, и наши будущие соседи делают там ремонт. Теперь новой темой для разговоров стал их «профиль»: ЖЛ мечтал о редком подвиде соседей, терпимом к громкой музыке, шуму мотоциклов и барбекю с друзьями; Брыся — о собаке, с которой можно играть; а я — о том, чтобы ситуация поскорее прояснилась.

— Мама, а что такое «сыск-ная собака»? — спросила меня Брыся как-то за завтраком.

— Сыскная собака — это ищейка, — объяснила я. — А где ты такое услышала?

— Мне йорк вчера вечером сказал, что у наших новых соседей есть сыск-ная собака. Они, вроде бы, сегодня переезжают. Он видел, как они приезжали дом смотреть. Но описать сыск-ную собаку он не смог, потому что считает всех собак огромными. А как ты думаешь, она большого роста?

— Не знаю. Вообще-то, сыскная собака — это профессия, а не порода. Может, это овчарка, а может, и спаниель. Ты сама увидишь, когда она переедет. Да, заодно не забудь спросить у сыскной собаки, чем занимаются ее хозяева, ладно? Ты этим окажешь мне неоценимую услугу.

— Идет! — сказала Брыся, быстро похватала то, что было в миске, и умчалась во двор.

Через час послышалось ворчание грузовика, который шумно парковался во дворе.

Брыся влетела обратно в гостиную:

— Они приехали! Там кто-то опять мусор из пакетов повытаскивал, так вот… — она перевела дух, — я шла по следу того, кто повытаскивал, вдруг вижу — машина! Наверное, это они!

— Иди к забору, посмотри! — кивнула я. — Если увидишь что-нибудь интересное, зови меня!

Брыся потрусила к забору и стала наблюдать за переездом.

— Мама! Иди скорее! — послышался вскоре ее голос. — У них есть собака! Мне ее отсюда хорошо видно! Она ростом с меня! Теперь надо узнать, что она ищет. Ты только постой рядом, ладно? А то я боюсь!

Я подошла к забору. Во дворе у новых соседей носился ладный бигль. Он с любопытством знакомился с новой территорией. Заметив нас, он подбежал поближе к забору и грациозно поклонился:

— Привет! Меня зовут Энди. А вас?

— Какое воспитание! — не удержалась я. — Смотри, Брыся, как надо!

— А меня зовут Брыся, — смущенно сказала Брыся и на всякий случай шаркнула ножкой, чтобы Энди не подумал, будто она дурно воспитана.

— А меня — Ирина, — сказала я и тоже шаркнула ножкой, чтобы Энди не подумал, будто у нас в семье хорошо воспитана только Брыся.

— Мне сказали, что ты — сыск-ная собака, — сказала Брыся, выглядывая из-за моей ноги. — Это правда?

— Правда, — удивился Энди, — а кто тебе сказал?

— Йорк! — Брыся мотнула головой в сторону соседнего дома. — Он вон там живет.

— И откуда он это узнал? — спросил бигль. — Не иначе, разнюхал где-то…