И даже грумы с кучерами только хмуро поглядывая на наглецов, молча теснились на своих облучках и запятках карет. Спорить лакеи не решались. В предвкушении предстоящего действа народ вел себя агрессивно. И поэтому протестующим могли не только ребра намять, но и порвать на клочки. Так сказать, в качестве аперитива к главному блюду.

Принцесса невольно порадовалась, что на площадь ее занесло верхом. Все-таки, люди еще не дошли до того градуса, чтобы затоптать жеребца. Тем более что вороной, без всяких усилий со стороны хозяйки, сумел окружающим доступно донести свою нелюбовь к давке. Причем проделал он это с типично придворным изяществом. Паре ротозеев конь просто ноги отдавил. А одному, имевшему наглость подпихивать его под зад и орать, что этот самый зад ему весь обзор закрывает, конь… Ну, ты понимаешь, дружок, что может сделать лошадь. И ведь не обвинишь ее ни в чем - животина неразумная, бессловесная.

Когда наших путниц вынесло на площадь, четыре глашатая, стоявшие по углам помоста, окруженного плотным кольцом озверевшей стражи, уже зачитывали прегрешения преступника с обещанными подробностями. Поэтому народ особенно не шумел - все с интересом внимали. Видимо, в надежде пополнить собственный опыт.

- Жалко, - протянула Фрейда, - начало не услышали…

- Не переживай, - подбодрил ее какой-то парень, судя по измазанному известью фартуку, подмастерье каменщика. - Они потом повторят, зуб даю. Только тебе такое слышать не след. Вона еще, чай усов брить не начал. Не с девками по сеновалам валяться, а ума набираться надо.

- Это ты себя так утешаешь? - холодно поинтересовалась Ее Высочество, защищая зардевшуюся, как пион, фрейлину.

- Чаво? - опешил подмастерья.

- Я говорю, что это ты в утешение себе твердишь, когда очередная кабацкая девка перед тобой подол задирать отказывается? Зато я, мол, ума набираюсь?

Стоявший вокруг народ шутку оценил. Еще философам древности была известна данная истина: ничто так не повышает настроение, как прилюдное унижение ближнего твоего. Особенно, если у тебя с объектом унижения собственные счеты есть. А, кажется, так не ко времени встрявшего парня хоть уважали, но побаивались. Подобные прыщавые громилы особенно любили на ярмарках свою молодецкую удаль показывать. Хоть на спор - за монетки. Хоть даром - ради того чтобы душу потешить.

- Да ты сам-то, молокосос лордский, многих ли девок имел? - взревел молодым бычком подмастерье.

- Многих, - ничуть не смущаясь, заверила его принцесса.

Причем тон ее звучал так, что окружающие мгновенно поверили - правду говорит. Только вот, смутившая в конец Фрейда, которая, вроде бы, была спутником молодого господина, людей заставила задуматься. Но, с другой стороны, кто же молодому да пригожему дворянину воспретит не только девок, но и парней по темным углам мять? Кровь-то горячая…

Но подмастерье уверенное заявление дворянчика явно не утешило. Покопавшись пару минут по закоулкам собственного сознания, которое умом, видимо, было еще заполнять и заполнять, парень не нашел достойного ответа. Поэтому пошел по проверенному пути.

- Да я тебя!.. - уже не заревел, а буквально зарычал каменщик, наливаясь шикарным багрянцем.

- Что? - нисколько не испугавшись, поинтересовалась Лара, - попробуешь вместо девки использовать? А не боишься, что ролями поменяемся?

- Ну, все, морда лордская! - окончательно вышел из себя подмастерье. - Ты меня достал! Я тебе найду! Ты еще не знаешь, с кем связался. Да я тебе…

- А чего меня искать? - приподняла одну бровь Лара. - Вот я, тут. Или тебя больше возбуждают любовные игрища? Мол, я от тебя убегаю, а ты меня догоняешь? Не советую, парень. Со мной такой трюк, может, и пройдет. А вот с бабой точно нет. Знаешь, говорят бегать с задранной юбкой гораздо удобнее, чем со спущенными штанами. Я бы на твоем месте не рисковал. За патлы - и на чердак. А то ведь точно с визгом удерет.

Народ вокруг ухохатывался от смеха, тыча пальцами в подмастерье, у которого, казалось, уже пар был готов из ушей валить. На неожиданное веселье даже стали оборачиваться те, кто стоял слишком далеко, чтобы услышать разговор. Байка тут же пошла в народ, к вечеру угрожая перерасти в полноценную историю, как молодой дворянин у всех на глазах парня поимел. В прямом смысле этого слова.

- Ладно, уймись! - примирительно протянула принцесса, небрежно перекидывая ногу через луку седла, и щелчком отправляя обиженному подмастерью серебряную монетку. - Считай, что это моя компенсация.

Каменщик ломаться не стал, монету поймал и тут же сунул ее за щеку. И гордо отвернулся к эшафоту, всем своим видом показывая, что лорда он все равно «найдет». Просто сейчас связываться не хочет. В принципе, это вполне могло быть и правдой. Потому что на глазах у всего честного народа дворянину кости переломать - дело, конечно, богоугодное. Но за такие номера можно и на плаху угодить. Другое дело, встретиться с щеголем в темном переулке, без лишних свидетелей. Тогда и проверить можно, кто там бегает быстрее.

- Господин Лар, - негромко предупредила Фрейда, - вы бы поосторожнее. Не стоит…

- Что «не стоит»? - усмехнулась принцесса. - Не стоит в таких вот зверя будить? Так я хомячков в детстве отбоялся.

- Тише ты, лорд благородный, - цыкнул на Лару старик, стоявший слева от нее, - счас опять по новой прегрешения-то зачитывать будут. Хотца послушать больно. Уж ты изволь, рот-то прикрой.

Ее Высочество свысока глянула на дедана, но немедленно вбивать его в брусчатку передумала. Все-таки, сердце у нее было нежное и милосердное. А, может быть, подумалось принцессе, что от старости никто не застрахован. И что может быть печальнее, чем время, когда приходиться довольствоваться только рассказами о чужих грехах? Зачем же портить старику столь редкое развлечение?

***

Если раньше на площади был не слишком шумно, то сейчас народ и вовсе утих, внимая уже несколько охрипшим глашатаям. Пространство перед храмом было забито столь плотно, что новому зрителю сюда было не попасть даже за весьма приличную плату. Люди стояли не только на брусчатке. Благородными дамами и кавалерами были забиты все балконы, выходящие на площадь. А те, кто посметливее, заплатили клирику. И теперь имели возможность наблюдать за зрелищем из стрельчатых окон служб храма.

Обещанные подробности греховодника и впрямь впечатляли. Несмотря на то, что глашатаи зачитывали текст уже с какой-то ненавистью, дух любви и телесных наслаждений буквально витал над площадью. Те, кто явился глянуть на действо со своими женщинами, теперь нежно приобнимали их за талии и другие выдающиеся части тела, обещая томными взглядами плодотворный и нескучный вечер. Те, кто оказался в одиночестве, горящими глазами искали подругу.

Принцессе невольно подумалось: уж не проплатили ли сие действо жрицы свободной любви? Они после казни без работы точно не останутся.

Блудодей, которому сегодня предстояло воздаяние за все дела его, грешил действительно много и с удовольствием. И никаких особых зверств он не учинял. Только пользовал всячески и в разных видах. Но список дев, им обесчещенных, действительно впечатлял. Причем каждая из них уверяла, что до встречи с развратником представляла собой символ чистоты, невинности и непорочности. Но, поскольку в списках все они значились как «девы юные», приходилось верить. Не иначе как парень, возомнивший себя инкубом, похищал и злодейство над детьми творил. Отсюда и наказание столь суровое ему вышло.

Наконец, разгоряченной и странно дышащей толпе, представили и самого виновника. Причем люди, заслушавшиеся глашатаев, даже не поняли, откуда греховодника и вывели-то. Просто вот только не было его, а глянь - тут он, стоит на эшафоте. Ну, как стоит? Висит, обессиленно опустив башку с грязными волосами между двух стражников. Видимо, растлитель отличался еще и крайней скромностью. И добровольно господам судьям в своих преступлениях каяться не пожелал. Пришлось его пораспрашивать с пристрастием.