Только через год его взял на работу один старичок, имевший свой праксис в небольшой деревеньке под городом. Она воспряла духом и стала говорить о собственном доме и ежегодных поездках на Мальорку. Они съездили туда один раз и там был этот испанец. Он застонал, вспомнив как на пляже наткнулся на них и увидел волосатое тело, сжатое кольцом ее ног…

Вода была слишком горячей, но он, постепенно опускаясь, одолел ее жар. Сам не зная почему, он тщательно помыл руки, потер мочалкой запясья, достал из пакетика лезвие, нащупал пальцем пульс и, отметив его наполнение, медленно провел бритвой по руке.

– Может быть, ты таки мазохист, – спросила его мать после той первой ночи, когда она изменила ему с преподавателем языковых курсов, – разве нормальный мужчина может ей это простить?!..

Боли не было, просто левая рука, как-то сразу потяжелела и, чтобы переложить в нее лезвие, ему пришлось делать это, не поднимая ее из-под воды. Когда и из правого запясья потянулся темный след и белая эмаль ванны стала исчезать в розовом тумане, он аккуратно промыл лезвие и осторожно положил его на белый край.

« Не дай бог испачкаю ванну «, – подумал он, облегченно откидываясь на валик полиэтиленовой подушки, укрепленной здесь ею для удобства…

Он проработал у старика почти год. Потом тот пригласил весь коллектив праксиса в ресторан и объявил, что уходит на пенсию и продает свое дело чужаку из соседней Земли.

– Он сказал, что приедет со своим медперсоналом, – старик пожал плечами и почему-то виновато посмотрел на него, – поэтому я вынужден дать вам всем расчет. Коллега, я тут попытался найти вам работу, – старик поднял свою рюмку с любимым коньяком и едва прикоснулся к его, – но часть моих знакомых пугает ваш возраст, другие боятся вашей ученой степени, – простите меня, но больше я ничего для вас сделать не могу. Поищите в интернете, может быть в Африке или Азии…

Так он стал возить пиццу. Она тоже нашла работу и совсем скоро стала менеджером небольшой, но благополучной фармацевтической фирмы…

В голове появился звон и сонная одурь полуобморочного состояние стала туманить его взор.

« Черт, забыл позвонить шефу, что сегодня не приду и ему надо вызвать другого водителя:, – подумал он, но сознание тут же переключилось на другое:

– На копейки Pizzafahrer'а мы вдвоем не проживем, – ее голос стал отдаляться, – не станешь же ты альфонсом и не будешь жить за мой счет, или? К тому же мой бойфренд предложил мне переехать к нему.

– Он женится на тебе? – Почему-то спросил он.

– Еще чего?! Они тут просто так живут.

– Ты хоть любишь его? – Ему показалось, что в этом случае он мог бы понять ее.

– Глупости. Ты как был дур-р-р-аком, так им и остался.

Вдруг он услышал как медленно, с противным скрежетом, ползет по пазам дверное полотно и сухо щелкает стальной язычок замка.

« Бреда, вроде, не предусмотрено…»

– Входи, – в коридоре послышался ее звонкий голос, говоривший по-немецки, – сейчас тут никого быть не может. Хозяин возит пиццу.

Послышались тяжелые мужские шаги.

– Не туда, в гостинную. Тут диван тверже, а если упадем, то дальше ковра не укатимся…

Ярость высветлила его сознание. Он попытался подняться, но ни руки, ни ноги уже не слушались.

« Как я мог любить эту,.. эту,.. – он так и не смог прошептать в ее адрес ни одного бранного слова, – мама… Прости меня… Мама…»

Сквозь тонкую дверь ванной послышался ее протяжный стон.

И он сорвался в пропасть.

Борис Майнаев,

Саарбрюккен