"Бог в помощь, ребята!" Клеть проваливается в черную шахту; у Андреса твердеет лицо, дед Суханек шевелит губами, словно молится, Матула сопит, Пепек судорожно зевает, а длинный Адам загораживает лампочку рукой и глядит в пустоту; лишь Мартинек сияет улыбкой, спокойной и несколько сонной. И без конца бежит и бежж вверх черная стена, словно команда проваливается в бездонный колодец... "Ребята,- хочется крикнуть Станде, - бог в помощь!" И ему чудится, будто он спускается вместе с ними и смотрит вверх, куда все бегут и бегут черные отпотевшие стены.

Трр, толчок - и клеть останавливается; бригада шагает вразвалку под вереницей электрических лампочек по бесконечному сводчатому коридору: впереди Андрее, ему бы саблю в руки - ать-два, ать-два, правое плечо вперед - и первая команда цепочкой растягивается по черному откаточному штреку. Станда словно смотрит им вслед издалека; пять лампочек мерно раскачиваются и мерцают все дальше и дальше, теряясь в бездне тьмы; и еще поворот налево; бледный высокий человек открывает дощатую дверцу, - бог в помощь! Навалился душный тяжелый воздух восемнадцатого штрека, и Станда невольно начал дышать ртом. "Жарко, верно?" - с улыбкой спрашивает Мартинек, точно они идут полевой тропкой. Остается совсем немного - они, вероятно, добрались уже до того места, где Мартинек с Матулой исправляли деревянную крепь; сколько тут новых подпорок, и новые здоровенные раскосы... Вон уже видны лампочка и кожаный шлем Хансена. Андрее выпячивает грудь и повоенному щелкает каблуками: "Докладывает первая команда: десятник Андрее, забойщики Адам и Суханек, крепильщик Мартинек, каменщик Матула, подручный забойщика Фалта и откатчик Пулпан".-"Что, разве Станда тоже тут?"

- Конечно, я тоже, - шепчет Станда с закрытыми глазами. - Где же мне быть, как не с вами!

Сейчас ребята, наверное, снимают пиджаки и рубашки, прикидывает Станда; остается поплевать на ладони, и можно браться за дело. Ага, эти лодыри из других команд по крайней мере привели в порядок завалившийся штрек, но остальное осталось, как было при нас; надо кончать сбойку, ребята! Долговязый Адам натягивает на голову кислородную маску со слоновьим хоботом и стягивает ремни; вот он уже на коленях, и - рраз! - вползает под обвалившуюся кровлю; сейчас вдали застрекочет его отбойный молоток. Пепек, вероятно, бранится и тоже надевает маску; потом он нагнется, вильнет задом и исчезнет в завале. Через минуту загремит его лопата в вырубленной породе. Так, теперь ты, Станда! Грузи живей, чтобы ничего не валялось на дороге!

Немного поодаль стучат по крепи, как два дятла, Мартинек и Матула; Хансен озабоченно следит за контрольной лампочкой, обходя штрек; Андрее ходит за ним следом, а дед Суханек уже прикрепляет маску, готовый сменить Адама. Ну-ка, Станда, покажи теперь, на что ты способен! Ведь есть в команде некий Станда Пулпан, который раньше учился в реальном, а теперь стал откатчиком первой спасательной. Итак, этот Станда берег лопату и грузит пустую породу в вагонетку; лопата в его руках летает, как перышко, и дед Суханек от удивления покачивает своим слоновьим хоботом. Как у тебя, сынок, нынче работа-то спорится! И Андрее останавливается и глядит, - так, последняя лопата - и вагонетка полна; и Станда одной рукой, одной левой, толкает эту вагонетку, бежит с ней рысью, гоп-ля! - через поворотный круг и тормозит на другой колее; и вот он уже с грохотом мчится обратно с новой, пустой вагонеткой. Адам как раз вылез из дыры, снимает маску и, опершись о стену, трет костлявыми кулаками глаза, залитые потом. Станда берет лопату и грузит вторую вагонетку - углем. Адам впалыми глазами следит, как мелькает в воздухе лопата. "Не так быстро, Станда, - бормочет он, пытаясь улыбнуться,- ведь мы не поспеваем рубать!" Вылезает Пепек и срывает маску; он собрался было смачно выругаться, да бросил взгляд на Станду. "Каков наш откатчик! - ворчит он. - Видно, придется мне подбросить ему еще уголька!" А Станда уже мчится во весь дух со второй нагруженной вагонеткой, не чуя ее веса. Крепильщик с улыбкой оглядывается ему вслед: "Славно у нас нынче работа идет!.. Придется нам поднажать, ребята, чтобы за ним угнаться!.." И все начинают двигаться быстрее, еще быстрее... Запальщик Андрее бегает по штреку, словно серая мышь, лампа Хансена мигает то на одном, то на другом конце штрека, крепильщик Мартинек с Матулой лишь шевельнут руками - и, глядь, уже стоят новые противовзрывные оклады - стойки, распорки и переклады; а из завала сплошным потоком льется уголь, и Станда носится с вагонеткой туда и обратно, туда и обратно, теперь уже зигзагами, кружится по каким-то запутанным подземным ходам и не может остановиться. "Да я не найду обратной дороги к команде!" - испугался он и проснулся. Оказывается, он задремал сидя, уткнувшись носом в больную руку, и слегка вспотел, и сердце у него часто бьется.

"Уж не лихорадка ли у меня", - тревожно подумал он, прижав руку к сердцу. Нет, оно бьется уже спокойнее. Скоро семь - значит, команда отработала половину смены. Сейчас Мартинек достанет свой ломоть хлеба с салом - он вообще очень любит поесть.

"Ну как, ребята, подвигается работа?" - "Сволочная работа, приятель, сплевывает Пепек, - а тут еще эта идиотская маска на роже! Но мы скоро пробьемся насквозь; надо довести работу до конца, черт побери, не оставлять же другой команде!" Из дыры выползает дед Суханек. "Ребятки, скоро кончим!-радостно тараторит он.-Там гулко так отдает!"

"Постойте-ка, - говорит Андрее. - Сбойка - это самое трудное; как пробьешь целик, может обвалиться кровля. Надо решить, кто пойдет добровольно. Я бы, к примеру, пошел", - спокойно предлагает он.

"Не выйдет, - возражает Суханек. - Потом скажут еще, мол, ни один шахтер не захотел лезть. Это дело проходчиков",

"Я закончу сбойку", - бормочет Адам и собирается надеть маску; но тут перед Адамом вырастает Станда.

"Вы не пойдете туда, Адам. Вы не имеете права".

"Почему... почему не имею права?.." "Потому что вас любит Мария] Разве вы не видите этого, дружище?! Да вылезьте вы наконец из своей черной шахты, скажите ей: ну вот, Марженка, быть может, теперь удастся все исправить; разве мало мы с тобой мучились! Адам, слушайте, вам обязательно надо вернуться домой!.." "Станда прав, - присоединяется команда, - поглядите, каков парень, кто бы подумал! Ты, Адам, туда не пойдешь, дело решенное. Ребята, кто полезет?" "Я, - вполголоса говорит Станда, ворочаясь на своей постели. -- Ребята, пустите меня туда! Я еще ничего толкового не сделал... Кому я нужен? Глядите, только у меня никого нет! Ну, прошу вас, господин Андрее, прошу вас, ребята..." Станда видит совсем близко ввалившиеся глаза Адама - в них такое странное выражение.

"Станда, - глухо спрашивает Адам, - это правда... что Мария меня любит? Ты точно знаешь?" "Да, знаю. Ведь я сам любил ее, дружище... Иди же, иди к ней, оставьте вы меня наконец в покое!" И они пустят меня, улыбается Станда с закрытыми глазами. - Я проползу до самого конца... па животе... теперь - насадить зубок; осторожно, чтобы его не заклинило! Хорошенько нажать... видите, какие пустяки! Та-та-та-та, ррта-та-тат-та, целик поддается, дробится, распадается, трещит, рука уже чувствует порыв воздуха с той стороны. Трах! - стена проломилась... ребята, мы пробились! Эй, вы еще живы, вы трое? Жив ли еще Иозеф Мадр, и Ян Рамас, и Кулда Антонин, отец семерых детей? Докладывает первая спасательная: Аксель Хансен, запальщик Андрее, забойщик Адам, дед Суханек, крепильщик Мартинек, каменщик Матула, Фалта Пепек и последний - Пулпан Станислав, с позволения сказать, откатчик... Но тут кто-то дергает Станду за ногу и кричит: "Назад!.." Что случилось? Ничего, только сверху оесшумно и медленно сползает огромный камень, отрывается и страшной тяжестью обрушивается на левую руку Станды. Это конец. Над головой гремит, и камень неотвратимо падает и крушит грудную клетку и сердце откатчика Пулпана.

- Это конец, -- шепчет Станда и широко открывает глаза. Он видит белую комнату, белые голые стены, белый мирный потолок и с трудом переводит дух. Отчего вдруг так сдавило грудь? Какая невыносимая тяжесть!