Карл, будто вспомнив, достал из кармана бумажный пакет.

— Я тут принес тебе японских груш. Это было любимое лакомство Молли. И он знал об этом. Ее путешествующее по серой бездне сознание сконцентрировалось. Груши? Он принес ей груши? Комната вдруг стала проявляться в ее глазах цветным туманным пятном. Мир, ворвавшийся сюда в образе Карла, подхватил ее. Это была уже не та комната, в которой пряталась Молли, — серая, пустая и холодная. Она теперь тоже принадлежала миру. Миру, который Молли секунду назад не хотела видеть. Груши!

— Спасибо. Очень мило с твоей стороны. — Она улыбнулась.

— Ну, а в общем-то, я на секундочку заскочил. — Тоже расплылся Карл. — Может быть, кофе угостишь?

— Да, конечно. Проходи. — Серая пелена рухнула, оставляя после себя неприятный мутный осадок. Но это и все.

«Молли! — Крикнул Сэм. — Ты же ничего не знаешь! Ты ничего не знаешь!»

Молли пошла на кухню готовить кофе, а Карл, прохаживаясь по комнате, с каким-то любопытством оглядывал ее, словно видел в первый раз. Вот он взял со стола фотографию, внимательно посмотрел на нее и усмехнулся.

Поставив ее на место, Карл присел на краешек стола и быстро посмотрел в сторону кухни, откуда доносился аромат варящегося кофе. Лицо его снова скривилось в ухмылке.

«Он что-то задумал! что-то задумал». — Понял Сэм.

Молли появилась в комнате, неся в руках поднос с кофейником, сливками и дымящимися чашками.

— Ты вчера был так взволнован. — Заметила она, подавая Карлу чашку и присаживаясь на диван, поджимая под себя ноги. — Как ты себя чувствуешь?

— Все в порядке. — Спокойно ответил Карл, отхлебывая обжигающий напиток. — Ответственная работа. Но это меня мало волнует.

«Ты врешь, сволочь». — Раздраженно пробормотал Сэм.

— На работе куча дел. Мне доверяют вести счета самостоятельно. — Похвастался Карл. — Это, конечно, хорошо. Но свободного времени становится все меньше. Вот так. Хотя, впрочем, тебе это не интересно. Можно мне еще сливок? — Спросил он.

— Да, конечно. — Молли повернулась за сливками, стоящими у нее за спиной на журнальном столике, и тогда… Сэм увидел, как Карл, ухмыльнувшись, быстро опрокинул чашку на свою белую рабочую рубашку. Горячий напиток мгновенно впитался в ткань, оставив на ней коричневое дымящееся пятно.

— Ах, черт! — Воскликнул Карл. — Господи, моя рубашка… Молли обернулась. — Боже мой, ты не обжегся?

— Да нет, ничего. — Карл быстро расстегнул рубашку и повесил на спинку стоящего рядом стула.

— Давай я постираю. — Предложила Молли, глядя на него и понимая, что он расстроен.

— Да ладно, пустяки.

— Может быть, возьмешь одну из рубашек Сэма?

— Да нет, нормально все. — Карл махнул рукой, обрывая тему. Он так и остался сидеть на столе. Голый по пояс, хорошо сложенный, если бы не начинающий появляться животик. — А почему ты не пришла в банк и не подписала бумаги? — Спросил он, переводя разговор в другое русло.

— Я хотела, но не смогла. Не было времени. — Она вздохнула. — Знаешь, Карл, я сегодня была в полиции.

Карл допивал остатки кофе и чуть не поперхнулся, услышав такую новость, но тут же овладел собой и, напустив на себя безразличный вид, поинтересовался:

— Да? И что же ты им рассказала? Что они тебе ответили?

Молли расстроенно качнула головой.

— Да глупо все получилось. Просто глупо… Ужас. — Она даже покраснела, снова переживая утренний позор. — Дежурный нашел уголовное дело этой гадалки. Оно оказалось сантиметров двадцать в толщину, если не больше. — Она снова мотнула головой, отгоняя неприятные воспоминания.

— Да. Нехорошая история. — Сочувствуя ей, произнес Карл, ставя чашку на стол.

«Нет, Молли». — Растерянно простонал Сэм. Он не был в полиции вместе с ней и ничего не знал о том, что там произошло. Господи, неужели такой пустяк разуверил тебя? А разве могло быть иначе? Как бы он сам среагировал на подобный сюрприз? Закричал бы от радости? Теперь нужно искать новый способ убедить Молли в том, что он все-таки жив. Не пропал. Не сгинул. Жив. И находится рядом с ней. Но сказать-то легко, а вот как это сделать? Оттоми — единственный его шанс, оказался с изъяном. И этого было достаточно, чтобы все старания пошли коту под хвост. Что же делать? Что делать?

— Ты знаешь, а ведь я в самом деле ей поверила. — С тоской тихо сказала Молли. Серая пена снова начала подниматься в груди, мир потерял свои яркие краски и стал быстро бледнеть. Меркнуть, меняя очертания, превращаясь в темную бесформенную жижу.

— Молли. — Мягко начал Карл. — Иногда так хочется верить, что все хорошо. А толку-то?.. Порой трудно взглянуть в лицо действительности. Хочется, несмотря ни на что, надеяться на чудо.

Его голос укачивал, усыплял, убаюкивал. Молли расслабилась, словно всю ее тревогу, боль, отчаяние Карл забрал себе. Ей стало легко и спокойно, чувства, которые она уже забыла за эти восемь изматывающих дней, вернулись к ней. Молли захотелось, чтобы Карл говорил и говорил, подставив свои широкие плечи для того, чтобы она могла на них опереться. Ей захотелось почувствовать себя слабой, обыкновенной женщиной.

— Как бы то ни было, — увещевал Молли Карл, — но вы чувствовали любовь друг к другу, и это действительно так. Может быть, ты уже не помнишь, каким хорошим человеком был Сэм. Как он любил тебя! Ты была ВСЕМ для него, всей его жизнью!

— Я чувствую себя такой одинокой… — выдохнула она.

— Ты не одинока. Продолжай работать. Ведь ты очень талантлива. Ты молода и просто фантастически хороша.

— Не могу понять, где действительность, а где вымысел… Карл, я не знаю, что мне делать. — Думай о Сэме. — Советовал он, глядя ей в глаза. Молли видела, что в его черных зрачках внутри, в глубинепляшет красный адский огонь. Он гипнотизировал ее, как удав парализует свою жертву, подползая ближе и ближе. Так и Карл. Медленно, не делая резких движений, он присел на диван рядом с Молли и осторожно, почти неощутимо, коснулся мягкой теплой ладонью ее щеки.

— Вспомни то время, когда вы были счастливы. — Ладонь поползла вниз по щеке, по шее, на плечо. — Как это было здорово…

— Да… — Глаза ее закрылись, и губы сами произнесли это подтверждение, выдохнули слабым, едва различимым звуком. Сознание распалось на странные яркие пятна. Красные, белые, желтые. Огненная круговерть понесла ее, затягивая все глубже и глубже. А голос продолжал шептать: