Он указал на длиннющий подвесной монорельс, по замкнутому кругу которого медленно крутились бесчисленные вешалки с платьями, кителями, костюмами, юбками, блузками, форменными и цивильными портками и прочими предметами верхней и нижней одежды… Были тут и индейские пончо… И русские сарафаны… Богатый выбор! Танин опытный глаз приметил и черные гестаповские кителя, от них прямо-таки исходила энергия артистов Тихонова и Броневого и всех семнадцати мгновений родного фильма.

– Подберите и наденьте что-нибудь русское для пикника, – посоветовал Майк. – надеюсь, вы знаете, как жены русских моряков на пикник одеваются.

Майк удовлетворенно цокал языком и пристально разглядывал Таню, ходя вокруг нее и в творческой задумчивости теребя свой подбородок.

– Все хорошо, все хорошо, – повторял он, кивая, – все о’кэй, все о’кэй…

Ассистенты просили Таню садиться и вставать, поворачиваться к свету, четко выполнять их указания и – самое утомительное – постоянно переодеваться и гримироваться. Часа через три фотосъемка закончилась, и оператор взял в руки видеокамеру. Таня с непривычки устала, хотя виду не показывала.

– Так, теперь свободные интерпретации на нашу тему. Прошу приготовиться! Через три минуты продолжим.

Ассистенты потянулись к бутылкам с водой, не подумав об актрисе. Таня сама взяла непочатую бутылку и жадно выпила половину. Силы вернулись, а давно забытые азарт и кураж за-кружили голову.

Памятуя, что форма, особенно черная, да еще и с золотыми погонами, ей очень к лицу, Татьяна взяла с монорельса вешалку с парадным двубортным кителем, точно таким, какой был у Леньки Рафаловича, и, накинув его на плечи, прошлась туда-сюда перед Майком и ассистентками.

Да, безусловно, военно-морская форма красит русскую женщину. Поверх легкого белого шелкового платьица в горошек стиля конца пятидесятых, что она выбрала, Таня накинула на плечи этот китель, как холодными вечерами у костра делали на пикниках молодые офицерские жены или невесты… А на голову нацепила капитанскую фуражку с белым верхом и золотой капустой по черному козырьку.

Красотка из Мурманска, да и только!

Молодая жена капитана… из тех девушек, что учились в Ленинградском педагогическом институте и ходили на танцы в училище имени Ленинского Комсомола…

Потом выбрала из нескольких гитар цыганскую, потертую, но с перламутровой отделкой. Майк захлопал в ладоши. Эрон причмокнул губами и щелкнул пальцами.

– То, что надо! – сказал Майк. – Эрон, дай миссис Розен текст, снимем пару тэйков именно с гитарой.

Майк взял камеру.

– А можно, я лучше спою, – спросила Таня, – там по сценарию жена капитана на пикнике поет романс, это очень по-русски, будьте уверены!

– О’кэй, давайте петь, – согласился Майк, – Колину может понравиться.

Таня слегка подкрутила колки и взяла аккорд. Инструмент был старый, но исправный. Кивнув Майку, что готова, присела на высокий стул, и старая цыганская помощница, послушная Таниным рукам, отворила калитку, пропуская всех в американской студии в прекрасный и таинственный мир русского романса.

Майк показал оттопыренный большой палец, а Эрон и ассистенты захлопали в ладоши.

– Отлично! – сказал Майк, не выключая камеру.

– А это что, «Калинка» на другой мотив? – спросил «посвященный» ассистент.

– Не калинка, а калитка, дверца, ведущая в сад, – искренно рассмеялась Таня, немного откинув голову назад.

– Вот, вот, это-то и надо! Натурально, с искрой! Снято! Все свободны. – Майк опустил камеру и немедленно направился к мониторам, даже не взглянув на Таню.

– Поезжайте теперь спокойненько домой, – добавил Эрон, – мы с вами сами свяжемся. Стью отвезет вас.

По дороге они совсем по-приятельски болтали о том о сем.

Стью рассказывал смешные истории про Эрона. И про то, что Майк сильно пил, но Колин его подшил и записал в Организацию анонимных алкоголиков. Прощались почти друзьями. Но в какой-то момент Тане показалось, что парень слишком заискивает, вероятно, рассчитывая на повтор бесплатного омлета. Нет, не жалко, конечно, но напряжение и усталость навалились, и желание упасть на подушку было единственным в этот вечер.

Действительно, работа – лучший доктор. Таня не смогла принять душ и провалилась в спасительный здоровый сон.

Какое наслаждение порой приносит сон человеку… Неразгаданное состояние. В снах нет невозможного, мы не в силах управлять ими или отменить… Как хочется порой увидеть и пережить хотя бы во сне то, что уже невозможно в жизни или о чем только мечтаешь. Но сны беспощадны и непредсказуемы и приносят не только наслаждения, но и страдания, которые ошибочно считают украшением жизни…

Они шли по пустыне и сильно хотели пить, но нигде не было и намека на оазис. Павел ни на минуту не отпускал ее руку и успокаивал. Как всегда, голос его звучал уверенно и твердо. Потом появились деревья, и идти по песку стало легко. Павел нашел родник, и они, упав на землю, жадно пили голубую воду, потом смеялись, руки Павла касались ее лица, волос, губы целовали ее всю, а крона ветвистого дерева закрывала их от жгучих лучей солнца. Неожиданно он встал и направился в глубь рощи, а она никак не могла подняться и только кричала, чтобы он вернулся, но он не оборачивался и пропал за густыми кустарниками. Потом у родника мелькнула тень, и громадная змея с тремя головами двинулась в рощу, стирая гибким телом следы Павла на песке. Таня кричала и звала любимого, но деревья сплелись ветвями в непроходимую стену, и крик услышала только она сама, когда проснулась…

Дурной сон портит утро, главное – поскорее его забыть. Таня решила клин клином вышибить и, забывшись в душе, стала думать о другом.

«А если не пройду кастинг, если у них свои понятия о профессии актрисы и возьмут смазливую соплячку, которая в приемной нагло рассматривала меня и усмехалась, что-то гадкое нашептывая омерзительному спутнику. Ладно, посмотрим – кто кого, а пока надо узнать расписание самолетов, утренним рейсом надо бы улететь. Нечего тут без дела болтаться…» – думала Таня, приводя себя в порядок… Взяв чемодан с так и не пригодившимися нарядами, она спустилась в холл отеля сдать ключи.

Уже в лифте вспомнила, что собиралась съездить в Беверли Хиллз. Потом прогуляться по магазинам, купить что-то Лизке, ребятишкам… И тут снова поймала себя на том, что, думая о сувенирах для близких, она думает и о Пашке. О своем ослике Пашке. Что и ему неплохо бы присмотреть моднющий галстук, или золотые запонки, или какую-нибудь милую безделицу…

– Миссис Розен! Для вас есть корреспонденция…

Таня удивленно поджала губки.

Какая еще корреспонденция? Из дома что ли? От Лизаветы? Так ей легче позвонить, чем письма посылать… Да и какие письма могут быть в наши времена? Интернетный мейл, разве что!

С нескрываемым интересом она приняла из рук дежурного розовый конверт. Розовый! Как это претенциозно, однако.

Конверт был не заклеен.

Тут же возле стойки Таня вынула из розовой оболочки скрывавшуюся там красивую открытку… По белому мелованному глянцу черной вязью было каллиграфически выведено: «Колин Фитцсиммонс имеет честь и удовольствие пригласить госпожу Розен на дружескую вечеринку по поводу завершения кастинг-отбора. Вечеринка состоится по адресу Оушн Бульвар, 431. Прибытие гостей ожидается в 8 часов вечера. Господин Фитцсиммонс надеется, что госпожа Розен почтит эту вечеринку своим участием, что несомненно послужит укреплению корпоративного духа его команды, девизом которой станет боевой клич русских моряков – на абордаж, вперед за „Оскарами“».

Под текстом стояла размашистая подпись, сделанная синим шариком. «Как на автограф фанату расписался, – подумала Таня и улыбнулась. А почему бы и не пойти? Надо обязательно пойти! Как же пропустить такое событие?! – Все? Я принята?» – спрашивала себя Татьяна. Она даже не могла дать себе ответ – счастлива ли она? У нее будет маленькая роль. Маленькая роль. Но как говорил астронавт Армстронг про свой первый маленький шажок по Луне? Вот то-то и оно! Кверху нос, Танька! Все только начинается! Ах… Как бы Паша порадовался за нее!