Из группы самбо в том же зале в 73-м году пришел и стал тренироваться советский кореец Виталий Пак, а в 74-ом в группу пришел лауреат премии Ленинского комсомола скульптор Александр Рукавишников, затем приведший с собой акробата, чемпиона мира Сергея Шаповалова. Это были непростые ребята, ибо они, скоро обогнав стариков, заняли главенствующее положение в группе. Группа очень много выступала с показательными выступлениями, а это можно было делать только при железной дисциплине. Как-то раз группу посетил большой чин из МВД Анатолий Иванович Костенко, и когда увидел, как Тадеуш сломал ударом кулака 6-сантиметровую доску, а Рукавишников ногой брус 12 см, он воскликнул, сдвинув кепку на затылок: «Ребята, Вас надо регистрировать как двухстволки!» Несколько раз приходил на тренировки Володя Высоцкий, приглашенный Алексеем, В зале мягкий полумрак, ребята тренируются, он сядет тихо в уголке и смотрит, никто к нему не пристает с расспросами, затем встает и так же тихо уходит. Он хотел написать гимн каратэ, хотел ощущение каратэ пропустить через себя, но сильно болел в ту пору и вот не сподобился,

Зимой 1975 года Масолкиным и Михайловым все-таки было принято решение о передаче группы самбо в группы каратэ, они просили Тадеуша тренировать их. На первую же тренировку пришел 101 человек. Из группы родилось много хороших и плохих людей, Некоторые из них, не усвоив моральный дух каратэ, а только его верха, приспосабливали под себя эту древнюю науку, оправдывая подчас свои гнусные действия, В это время произошло плотное знакомство с армейским контингентом, так как в группах было много военных. В общем-то, все получилось, группы обучались, устраивались внутренние соревнования по олимпийской системе, но названия у Школы не было. Было открыто еще две группы на самоокупаемости, одну взял комсомольский деятель и танцор Виктор Смекалин, а другую – Илья Спивак, ударник симфонического оркестра Большого театра. Вот у него-то в группе и начал заниматься доктор физико-математических наук Лев Слабкий, который на досуге, просматривая корейские словари, нашел иероглифы, соответствующие представляемой руководителями Школы духовной концепции, получилось СЭН’Э (путь жизни, дорога жизни, дело всей жизни). Лев вместе со своим родственником Мишей Селезневым был переведен в группу Сэмпая, и Лева получил премию сто рублей, что по тем временам было немало. Школа стала называться СЭН’Э. Каждый входящий в зал мог увидеть три плаката: в центре висела эмблема Школы, слева – высказывание Ленина: «Неразумно и даже преступно поведение той армии, которая не стремится овладеть всеми приемами или методами борьбы, которые есть или могут быть у неприятеля…» Справа висел плакат со словами Брежнева: «Все, что завоевано Революцией, должно быть надежно защищено…» Поди, придерись, Школа готовилась защищаться от идеологов коммунизма, а попытки придержать Школу уже начались, и службы МВД и КГБ стали потихоньку вживлять своих агентов в группы тренирующихся. Но тем и хороша была система Школы, что наверх трудно было пробраться, сексотов просто и тривиально физически выбивали, Наверх в руководство Школы не пробился никто. В Школу приезжали со всего Советского Союза, подраться, показать свою силу, научить Москву, конец был всегда один, странствующие самураи бывали всегда биты и больно.

Собственно приезжающим хотелось схватиться и побить Алексея Штурмина, но опять работала система Школы, они должны были встретиться вначале со старшим учеником, а им был Тадеуш. И ему было в удовольствие подраться. Бывали схватки жестокие и кровавьте, но Тадеуш все равно выигрывал бои. Если же приезжала команда, то такие бойцы, как Саша Рукавишников Сергей Шаповалов и многие другие в пух и прах разносили их. Школа была сильна духом, к ней медленно, но верно приходила известность и слава. Это сильно пугало партийные органы. Им казалось, что создается государство в государстве, по сути, так оно и было, но партийные никак не могли понять, что это спортивное сообщество работает на Державу. В Школу зачастили комиссии и корреспонденты. Среди последних были честные люди, такие как экс-чемпион СССР и Европы по штанге Дмитрий Иванович Иванов, спецкор газеты «Советский спорт». Разобравшись во всем, он стал другом и писал хорошие нужные статьи, на всех уровнях поддерживая Школу, но особенно симпатичны, оказались друг другу он и Тадеуш, которого Дмитрий Иванович близко принял к сердцу. Его хорошо знали в журналистской среде и уважали, его помощь Школе была неоценима. Их дружба продолжалась до самой кончины Дмитрия Ивановича – от перенапряжения и стрессов отказало сердце. Он умер в 1992 г., когда Тадеуш находился в одном из «санаториев» ГУЛАГА.

Одним словом, Школа СЭН’Э развивалась, множество продвинутых инструкторов открыли группы по всей Москве, под началом Тада работали, как уже говорилось, Виктор Смекалин, Илья Спивак, Сергей Соколов, детскую группу доверили Ивану Мишневу. Небольшого роста, коренастый, скоростной, он как-то смешно и даже безграмотно говорил, но находил подход к детским душам, родители и дети были от него без ума. Старшая дочь сэмпая Софья тоже начинала у него, хотя уже с четырех лет с папой бегала и занималась физкультурой в саду дома, потихоньку приобщалась к занятиям в Школе. В будущем она обошла своего инструктора и заняла одно из главенствующих положений в иерархии Школы, а пока сэмпай, рожденный Скорпионом, жестко и требовательно подходил к воспитанию своих детей, самозабвенно любя их. Множество прекрасных бойцов и спортсменов выросло в детской группе, один из них – чемпион Москвы 80-х годов юниор Варуджан Григорян уехал в США и, разъезжая по Штатам, громил там бойцов любого калибра, практически не встречая сопротивления. У Ивана Мишнева начинал и лидер русских националистов Александр Баркашов. Да… пути Господни неисповедимы!

Справка. Попадание в Школу неблагонадежных лиц или уголовных элементов было исключено, потому что в секцию или группу брали по протекции; тот, кто приводил будущего ученика, ручался за него письменно.

В 1973-74 гг. Алексей Штурмин побывал в нескольких туристических поездках по капстранам, где наблюдал тренировочный процесс западных школ и имел возможность убедиться, что наша Школа развивается и идет правильным путем. Алексею и Тадеушу хотелось сравнить, а чем же занимаются их оппоненты из «Динамо» на Петровке, 26. Приглашение посетить этот зал руководители СЭН’Э получили не сразу и то с большим трудом, ведь там занимались люди из КГБ. И вот, наконец- то Алексей, Тадеуш и Володя Томилов приехали на Петровку, 26. Время в запасе еще было и ребята зашли в аптеку, что прямо напротив арки у входа в зал. Подошла машина японского посольства, вышли два японца с прекрасными фотоаппаратами и долго топтались, оглядываясь, как бы наблюдая, не следит ли кто за ними. Но все вроде бы было спокойно, и они нырнули в арку. Наши ребята последовали за ними, раздевшись, спустились вниз, спортзал был в подвале, хотя и довольно большой. Тренировку проводили братья Одлины, а сенсей Сато стоял и руководил процессом в одежде. Какая-то сексотня бросилась было выпроваживать ребят, но с ними был еще русский переводчик с японского. Он что-то быстро сказал Сато и тот мановением руки остановил сексотов. В зале тренировалось человек двадцать и те двое косоглазых из арки, усиленно работая фотоаппаратами, снимали наших секретных агентов в фас и профиль. У Алексея и Тада глаза полезли на лоб от удивления и возмущения. Ситуация была предельно ясна. Кстати, «большой друг» СССР г-н Сато, присланный профсоюзами каратэ Японии, более двух десятков лет занимаясь разведкой, потихоньку подтренировывал сотрудников МВД и КГБ. Ребята через своих друзей довели этот факт до руководства 5 Управления КГБ, те сначала даже не поверили, а проверив, рвали на себе волосы. Сато же тем временем не в напряг вывозил серебряные и золотые оклады икон, драгоценные камешки, был уличен на таможне, но по какому-то непонятному обстоятельству оставлен в СССР. Алексею и Таду работники КГБ высказали слова признательности и благодарности. Братья Одлины, очень любящие Россию, решили через несколько лет, что им лучше жить в Америке. Уходя из зала, ребята предложили Сато спарринг, но тот ответил, что не все решает кумитэ, с чем руководители СЭН’Э согласились и вежливо откланялись. Ребята понимали, что с такой постановкой дела и такими тренерами правоохранительные органы долго-долго будут терпеть неудачи, что, в общем-то, и сейчас соответствует истине. В спортзал Университета им. Патриса Лумумбы они не пошли; они узнали, что там занимались полторы калеки, и это было не интересно. Ученики Школы продолжали много выступать, их пригласило командование училища Верховного Совета, ребята дали классное выступление и командиры захотели научить курсантов, но одно дело хотеть, другое дело мочь. Туда долго и безрезультатно ездил преподавать ученик Касьянова Володя Дюков, но после нескольких посещений обучение прекратилось. Комсомольцы из ЦК постоянно пытались подтянуть под себя это новое развивающееся движение, часто приглашая Штурмина и Касьянова в свой комсомольский лагерь «Олимпиец», что в Шереметьево, там со спортсменами общались боссы комдвижения Мишин и Пастухов. Семь раз приглашал к себе команду инструкторов Школы летчик-испытатель Мосолов, директор ВПШ. Контингент присутствующих и занимающихся превалировал из стран Южной Америки, Африки, Палестины. Ребята из СЭН’Э, все рассказав и показан, предложили этой разноцветной толпе повзаимодействовать, но вышли только трое, считавшихся подготовленными. Их быстро и без труда уложили на пол, они очень не любили переносить боль, их лица были полны страха. Правда, на телах некоторых были видны шрамы, то ли следы пыток, то ли еще чего. Ездить к ним было противно, но таким образом Школа имела прикрытие красных. И все же коммунисты не считали Школу своей: то втихаря ОБХСС натравят, то какую-либо идеологическую комиссию пришлют. Брезгливая мина на лицах партчиновников присутствовала всегда. Несколько нужных выступлений было организовано на офицерских курсах «Выстрел», что в Солнечногорске, где тоже присутствовал темнокожий контингент. Инструкторов СЭН’Э, переодев, выдали за армейских, и африканцы поражались спецподготовке нашей армии. Маршал бронетанковых войск Лосик, присутствовавший на этих выступлениях, подошел поблагодарить и пожал инструкторам руки, сфотографировался с Касьяновым и его старшей дочерью Софьей.