Мордовцев Даниил Лукич

Сидение раскольников в Соловках

Даниил Лукич МОРДОВЦЕВ

СИДЕНИЕ РАСКОЛЬНИКОВ В СОЛОВКАХ

Историческая повесть

из времени начала раскола на Руси

в царствование Алексея Михайловича

ОГЛАВЛЕНИЕ

I. Буря на Белом море у Соловок

II. Черный собор и посол Кирша

III. Отбитый чернецами "вороп"

IV. Сиротская свечка перед Господом

V. Огненный монах и послание Аввакума

VI. Оленушка в раю

VII. Стрельцы гуляют

VIII. Соловецкие святки

IX. Спирина печерочка

X. Начало беспоповщины

XI. Воровской атаман Спиря Бешеный

XII. Исповедь князя Мышецкого

XIII. Роковые качели

XIV. "А все из-за пучеглазой..."

XV. Перебежчик

XVI. Последняя ночь "Соловецкого сидения"

XVII. "На теплые воды"

================================================================

А н н о т а ц и я р е д а к ц и и: Творчество писателя и

историка Даниила Лукича Мордовцева (1830 - 1905) обширно и

разнообразно. Его многочисленные исторические сочинения, как

художественные, так и документальные, написанные, как правило, с

передовых, прогрессивных позиций, всегда с большим интересом

воспринимались современным читателем, неоднократно

переиздавались и переводились на многие языки. Из богатого

наследия писателя в сборник вошли произведения, тематически

охватывающие столетие русской истории: "Сиденне раскольников в

Соловках" (конец XVII века), "Державный плотник" (о Петре I)

"Наносная беда" и "Видение в Публичной библиотеке" (время

Екатерины II)

================================================================

1. БУРЯ НА БЕЛОМ МОРЕ У СОЛОВОК

По Белому морю, вдоль Онежской губы, по направлению к Соловецкому острову медленно плыла небольшая флотилия из кочей, наполненных стрельцами. Кочи шли греблей, потому что на море стояла невозмутимая тишь, наводящая одурь на мореходов. Весна 1674 года выдалась ранняя, теплая, и вот уже несколько дней солнце невыносимо медленно от зари до зари ползло по безоблачному небу, почти не погружаясь в море даже ночью и нагоняя на людей тоску и истому. Марило так, что казалось, и небо было раскалено, и от моря отражался жар, и груди дышать было нечем. Кругом стояла такая тишина, что слышен был малейший плач морской чайки где-то за десятки верст, хотя самой птицы и не было видно, да и ей в эту жарынь не леталось. Весла гребцов медленно, лениво, неровно опускались в морскую лазурь и блестели на солнце спадавшими с них алмазными каплями, а с самих гребцов по раскрасневшимся лицам катился пот, смачивая разметавшиеся и всклокоченные пряди волос и бороды.

На переднем, на самом большом из всех кочей судне, у кормы, под напятым на снасти положком сидит старый монах и, водя грязным толстым пальцем по развернутой на коленях книге, читает, гнуся и спотыкаясь на титлах да на длинных словах. На трудных словах особенно трясется его седая козелковая бородка:

- "И от Троицы князь великий поеде и с великою княгинею и с детьми в свою отчину на Волок Ламской тешитися охотою на зверя прыскучаго и на птица летучая. И тамо яко некоим от Бога посещением нача немощи, и явися на позе его знамя болезненно, мала болячка на левой стране на стегне, на изгиби, близ нужного места, с булавочную голову, верху у нея нет, ни гною в ней нет же, а сама багрова. И тогда наипаче внимаше себе, яко приближается ему пременение от маловременнаго сего жития в вечный живот"...

- "От маловременного сего жития в живот вечный"... вон оно что! А все никто как Бог, - рассуждал монах, переводя дух и поправляя на голове скуфейку. - Уж и теплынь же, воевода.

- Что и говорить, тепла печка Богова, - отвечал тот, кого назвали воеводою, сидевший тут же под холстовым напястьем.

А с задних судов доносился говор и смех, но как-то вяло, лениво. По временам кто-то затягивал песню, другой подхватывал - и лениво, монотонно тянули:

Сотворил ты. Боже, да и небо-землю,

Сотворил же, Боже, весновую службу.

Не давай ты. Боже, зимовые службы,

Зимовая служба молодцам кручинна,

Молодцам кручинна, да сердцу неусладна...

- Али в экое пекло лучше! - протестует чей-то голос.

- "...И посла по брата своего по князя Ондрея Ивановича на потеху к себе. Князь же Ондрей приехал к нему вскоре. Тогда князь великий нужею выеха со князем Ондреем Ивановичем на поле с собаками", - продолжал гундосить монах под пологом.

...Ино дай же. Боже, весновую службу,

Весновая служба молодцам веселье,

Молодцам веселье и сердцу утеха.

- ...А я в те поры был у его, у Стеньки, в водоливах на струге, как он гулял с казаками. А она, полюбовница ево, царевна персицка, сидит на палубе, на складцах, словно маков цвет, изнаряжена, изукрашена, злато-серебро на ей так и горит. А Стенька выпил-таки гораздо, да и ну похваляться перед казаками: мне, говорит, все нипочем, всего добуду и Москву достану. Да и подходит это к своей полюбовнице, берет ее на руки, словно дитю малую, подносит к борту да и говорит: "Ах ты, Волга-матушка, река великая! Словно отец с матерью ты меня кормила-поила, златом-серебром, славой-честию наделила, а я тебя ничем не одарил... На ж тебе, возьми!" Да так, словно шапку, и махнул в воду свою полюбовницу.

- Что ты, братец ты мой! И утопла?

- Как топор ко дну.

Это ведут беседу стрельцы, сидя на носу передового судна. Судно это наряднее всех остальных кочей. Нос и корма его украшены резьбой и расписаны яркими цветами. На вершине мачты, над вертящимся кочетком, водружен восьмиконечный крест. Пониже, в неподвижном воздухе, висит на натянутой снасти красный флаг с изображением Георгия Победоносца. Это судно воеводское. Несколько чугунных пушек поблескивает на солнце, выглядывая за борт.

- ...Что ж, воевода, говоря по-божьему, их, старцев, дело правое, говорил монах, - двумя персты все мы от младых ногтей маливались, и я, и ты. Вон и в этой книге, гляди-тко, изображен старец, видишь? Вон у его перстики-то два торчат, аки свечечки, а большой перст пригнут.

И монах тыкал пальцем в изображение на одной странице книги.

- Так-то так, я и сам не больно за три персты-то стою, - нехотя отвечал воевода, - да они за великого государя не хотят молиться: еретик-де.

- Ну, это дело великое, страшное: об ем не то сказать, а и помыслить-то, и-и! Спаси Бог!

Они замолчали. Молчали и стрельцы, только гребцы медленно и лениво плескали веслами да назади тянули про "весновую службу":


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: