Арп просыпается от света фонаря, направленного ему в лицо. Что-то случилось! Исчезло, ставшее уже привычным, ощущение движения.

— Разминка! — говорит человек с фонарем. — Можете все выйти на пять минут.

Арпу совсем не хочется выходить из машины, но сзади на него напирает множество тел, и ему приходится спрыгнуть на землю.

Все беспорядочно сгрудились вокруг кабины водителя, никто не рискует отойти от фургона.

— Вот что, ребята! — говорит их спаситель, освещая фонарем фигуры в арестантской одежде. — Пока все идет благополучно, но до того, как мы вас доставим на место, могут быть всякие случайности. Вы знаете, чем грозит побег?

Молчание.

— Знаете. Поэтому Комитет предлагает вам яд. По одной таблетке на брата.

Действует мгновенно. Принимать только в крайнем случае. Понятно?

Арп получает свою порцию, завернутую в серебристую фольгу, и снова влезает в кузов.

Зажатая в кулаке таблетка дает ему чувство собственного могущества.

Теперь тюремщики потеряли над ним всякую власть. С этой мыслью он засыпает…

Тревога! Она ощущается во всем: в неподвижности автомобиля, в бледных лицах беглецов, освещаемых светом, проникающим через щели кузова, в громкой перебранке там, на дороге.

Арп делает движение, чтобы встать, но десятки рук машут, показывают, чтобы он не двигался.

— Военные грузы не осматриваются. — Это голос водителя.

— А я говорю, что есть приказ. Сегодня ночью…

Автомобиль срывается с места, и сейчас же вдогонку трещат автоматные очереди. С крыши кузова летят щепки.

Когда Арп наконец поднимает голову, он замечает, что его рука сжимает чью-то маленькую ладонь. Из-под бритого лба на него глядят черные глаза, окаймленные пушистыми ресницами. Арестантская одежда не может скрыть девичьей округлости фигуры. На левом рукаве — зеленая звезда. Низшая раса.

Арп инстинктивно разжимает руку и вытирает ее о штаны. Общение с представителями низшей расы запрещено законами Медены. Недаром те, кто носит звезду, рождаются и умирают в лагерях.

— Нас ведь не поймают? Правда, не поймают?!

Дрожащий голосок звучит так жалобно, что Арп, забыв о законах, отрицательно качает головой.

— Как тебя зовут?

— Арп.

— А меня — Жетта.

Арп опускает голову на грудь и делает вид, что дремлет. Никто ведь не знает, как отнесутся к подобному общению там, куда их везут.

Автомобиль свернул с шоссе и прыгает по ухабам, не сбавляя скорости.

Арпу хочется есть. От голода и тряски его начинает мутить. Он пытается подавить кашель, стесняясь окружающих, но от этого позывы становятся все нестерпимее. Туловище сгибается пополам, и из горла рвется кашель вместе с брызгами крови.

Этот приступ так изматывает Арпа, что нет сил оттолкнуть руку с зеленой звездой на рукаве, вытирающую пот у него со лба.

Горячий ночной воздух насыщен запахами экзотических цветов, полон треска цикад.

Сброшена арестантская одежда. Длинная, до пят, холщовая рубаха приятно холодит распаренное в бане тело. Арп тщательно очищает ложкой тарелку от остатков каши.

В конце столовой, у помоста, сложенного из старых бочонков и досок, стоят трое. Высокий человек с седыми волосами и загорелым лицом землепашца, видимо, главный. Второй — миловидный паренек в форме солдата армии Медены, тот, кто сидел за рулем автомобиля. Третья — маленькая женщина с тяжелой рыжей косой, обернутой вокруг головы. Ей очень к лицу белый халат.

Они ждут, пока закончится ужин.

Наконец стихает стук ложек. Главный ловко прыгает на помост.

— Здравствуйте, друзья!

Радостный гул голосов служит ответом на это непривычное приветствие.

— Прежде всего я должен вам сообщить, что вы здесь в полной безопасности. Месторасположение нашего эвакопункта неизвестно властям.

На серых изможденных лицах сейчас такое выражение счастья, что они кажутся даже красивыми.

— Тут, на эвакопункте, вы должны будете пробыть от пяти до десяти дней.

Точнее этот срок будет определен нашим врачом, потому что вам предстоит тяжелый, многодневный переход. Место, куда мы вас отведем, конечно, не рай.

Там нужно работать. Каждую пядь земли наших поселений мы отвоевываем у джунглей. Однако там вы будете свободны, сможете обзавестись семьей и трудиться на собственное благо. Жилище, на первое время, вам подготовили те, кто прибыл туда раньше вас. Такая уж у нас традиция. А теперь я готов ответить на вопросы.

Пока задают вопросы, Арп мучительно колеблется. Ему очень хочется узнать, можно ли в этих поселениях жениться на девушке низшей расы. Однако, когда он наконец решился и робко поднял руку, высокий мужчина с лицом землепашца уже сошел с помоста.

Теперь к беглецам обращается женщина. У нее тихий певучий голос, и Арпу приходится напрягать слух, чтобы понять, о чем идет речь.

Женщина просит всех лечь в постели и ждать медосмотра.

Арп находит свою койку по навешенной на ней бирке, ложится на хрустящие прохладные простыни и немедленно засыпает.

Сквозь сон он чувствует, что его поворачивают на бок, ощущает холодное прикосновение стетоскопа и, открыв глаза, видит маленькую женщину с рыжей косой, записывающую что-то в блокнот.

— Проснулся? — Она улыбается, обнажая ослепительные ровные зубы.

Арп кивает головой.

— Ты очень истощен. С легкими тоже не все в порядке. Будешь спать семь дней. Сейчас мы тебя усыпим.

Только теперь Арп замечает какой-то аппарат, придвинутый к постели.

Женщина нажимает несколько кнопок на белом пульте, в мозг Арпа проникает странный гул.

— Спать! — раздается далекий-далекий мелодичный голос, и Арп засыпает.

Ему снится удивительный сон, полный солнца и счастья.

Только во сне возможна такая упоительная медлительность движений, такое отсутствие скованности собственной тяжестью, такая возможность парить в воздухе.

Огромный луг покрыт ослепительно белыми цветами. Вдалеке Арп видит высокую башню, светящуюся всеми цветами радуги. Арп слегка отталкивается от земли и медленно опускается вниз. Его непреодолимо влечет к себе сияющая башня, от которой распространяется неизъяснимое блаженство.

Арп не один. Со всех сторон луга к таинственной башне стремятся люди, одетые так же, как и он, в длинные белые рубахи. Среди них — Жетта с полным подолом белых цветов.

— Что это? — спрашивает у нее Арп, указывая на башню.

— Столп Свободы. Пойдем!

Они берутся за руки и вместе плывут в пронизанном солнечными лучами воздухе.

— Подожди!

Арп тоже набирает полный подол цветов, и они продолжают свой путь.

У подножия башни они складывают цветы.

— А ну, кто больше?! — кричит Жетта, порхая среди серых стеблей. Догоняй!

Их пример заражает остальных. Проходит немного времени, и все подножие башни завалено цветами.

Потом они жгут костры и жарят на огне большие куски мяса, насажанные на тонкие длинные прутья. Восхитительный запах шашлыка смешивается с запахом горящих сучьев, будит в памяти какие-то воспоминания, очень древние и очень приятные.

Утолив голод, они лежат на земле у костра, глядя на звезды, большие незнакомые звезды в черном-черном небе.

Когда Арп засыпает у гаснущего костра, в его руке покоится маленькая теплая рука.

Гаснут костры. Выключены разноцветные лампочки, опоясывающие башню.

Внизу, у самой земли, открываются двери, и две исполинские механические лапы сгребают внутрь хлопок.

В застекленном куполе старик с загорелым лицом смотрит на стрелку автоматических весов.

— В пять раз больше, чем у всех предыдущих партий, — говорит он, выключая транспортер. — Боюсь, что при таком сумасшедшем темпе они и недели не протянут.

— Держу пари на две бутылки, — весело ухмыляется миловидный парнишка в военной форме. — Протянут обычные двадцать дней. Гипноз — великая штука!

Можно подохнуть от смеха, как они жрали эту печеную брюкву! Под гипнозом что угодно сделаешь. Правда, доктор?

Маленькая женщина с тяжелой рыжей косой, обвивающей голову, не торопится с ответом. Она подходит к окну, включает прожектор и внимательно смотрит на обтянутые кожей, похожие на черепа, лица.