— Мы все должны выспаться, — сказал Акира. Он выбрался из ванны. Мокрое полотенце прилипло к его мускулистым бедрам, и тут, словно по сигналу, вернулась Эко, неся в руках три махровых халата. Японец облачился в один, а оставшиеся протянул Рэйчел и Сэвэджу, когда те вылезли из ванны. — Я покажу вам комнаты.

Войдя в дом и выйдя в узкий коридор, Акира распахнул две перегородки, открывая смежные комнаты. В каждой из них на низком столике стояла, отбрасывая золотистые тени, лампа. Матрас — футон, который, как объяснил Акира, весь день пролежал скатанным в шкафу, был расстелен на татами и покрыт простынями и покрывалом. В изголовье лежала подушка. Дорожная сумка Рэйчел находилась в правой, а Сэвэджа — в левой комнате.

— Моя комната напротив, — сказал Акира. — В доме поставлены электронные детекторы вторжения, оборудованы такими же приспособлениями и стены вокруг дома. Я попросил Кури встать сегодня ночью на страже. На него можно положиться, он умеет защищать и защищаться. Спите спокойно. О-ясуми насаи, или, как говорите вы, спокойной ночи.

Акира поклонился, вошел в свою комнату и задвинул перегородку.

После того, как Сэвэдж ответно поклонился Акире, он повернулся к Рэйчел.

Он чувствовал себя несколько неловко.

— Увидимся утром.

Рэйчел тоже как-то неуклюже пробормотала:

— Ага.

Сэвэдж поцеловал ее. Под халатом ее груди казались одновременно мягкими и упругими. Почувствовав, как тело отозвалось на женский призыв, Сэвэдж уже хотел было пригласить Рэйчел разделить с ним постель, но в доме витала атмосфера храма, святилища, а так как Акира расположил их в отдельных комнатах, то было бы неделикатно с их стороны отменять его распоряжения. Да к тому же стены были бумажными. И Акире могло быть неприятно слышать, как они занимаются любовью.

У Рэйчел перехватило горло, и голос прозвучал совсем глухо:

— Спокойной ночи, любимый. О-ясуми насаи.

Сэвэдж погладил ее по щеке. Едва слышно он повторил японскую фразу.

Они испытующе смотрели друг на друга. Сэвэдж неохотно зашел в свою комнату и задвинул перегородку.

Стоя совершенно неподвижно, он ждал, когда дыхание придет в норму, а сердце перестанет прыгать как бешеное. На столике лежала черная пижама. Надевая ее, он заметил на полке зубную щетку, маленький одноразовый тюбик зубной пасты и стакан воды рядом с керамическим кувшином и тазиком.

Продуманы мельчайшие детали, подумал Сэвэдж.

Навалилась усталость. Сэвэдж апатично почистил зубы. В туалет он сходил до того, как принял душ. Оставалось выключить лампу и свалиться на футон. В темноте он увидел в соседней комнате слабый огонек и движущуюся тень Рэйчел. Затем свет погас, и Сэвэдж услышал, как она ложится.

Уставившись в темноту, он стал думать о том, что привело их сюда, что ожидает завтра и каковы шансы выжить.

Выбора нет. Им следовало рискнуть. Они обязаны двигаться вперед. А если выживут, что станет с ним и Рэйчел? Неужели она всего лишь хочет чувствовать себя в безопасности, и поэтому кидается на шею защитнику?

Неужели это и есть любовь? Может быть, все хотят чувствовать себя в безопасности — все, и каждый в отдельности? Но не стоит забывать, что у нее был шанс расстаться с ним. А тем не менее, она рискует вместе со мной, только для того, чтобы не расставаться…

Что за сложности? Что тебя гложет?

Я боюсь влюбиться еще сильнее… Ведь возможно такое, что, когда она поймет, что ее защитник такой же человек, как и остальные, с похожими недостатками, ей надоест, и она исчезнет, испарится…

Сэвэдж покачал головой. Не надо напрягаться. Как там говорит Рэйчел? Авраам верил из-за нравственности абсурда… Абсурдна вера. Абсурдна любовь. Ты должен довериться…

Не беспокойся о будущем. Сейчас главное — настоящее.

Он повернулся в сторону разделявшей их с Рэйчел перегородки. Сэвэдж внезапно понял, что их футоны находятся друг напротив друга. И если бы не перегородка, он мог бы протянуть руку и дотронуться до нее.

Стена. Перегородка. Пульс участился, когда Сэвэдж понял, насколько деликатен был его друг. Не поднимая нескромного вопроса по поводу того, хотят они жить в одной комнате или нет, он оставил выбор за ними. Сэвэджу нужно было всего лишь…

Протянув руку, он отодвинул перегородку в сторону. И увидел под стеганым одеялом контуры женского тела. Рэйчел находилась от него в трех футах, и так как глаза Сэвэджа освоились с темнотой, он видел, что она лежит на боку лицом к нему.

Что глаза ее открыты. И что она улыбается.

Душа заныла. Он приподнял одеяло. Женщина выскользнула из-под своего и нырнула к нему. Когда Сэвэдж опустил одеяло, покрыв их с головами, то ему представилось, будто они лежат в палатке, в спальном мешке.

Ее губы отыскали его рот. Сердце заколотилось быстрее. Они держали друг друга в объятиях, вжимались друг в друга, извивались. Сначала он оказался на ней, затем она на нем. Поцелуй стал перерастать во что-то более чувственное. Они сражались с пуговицами пижам, спустив мягкую ткань к бедрам, затем ниже — к коленям и лодыжкам. Сэвэдж пробежался пальцами по ее ноге, погладил живот и, отыскав грудь, взял ее в руку.

— Пожалуйста, — пробормотала женщина.

Не высовывая головы из-под одеяла, Сэвэдж приподнял пижамную куртку и стал целовать ее соски, чувствуя, как они наливаются упругой силой и разбухают под его губами.

— Пожалуйста, — прошептала она.

Когда он вошел в нее, она чуть не задохнулась. Его потрясло, и он нежно погладил ее тело, стараясь вонзиться настолько глубоко, чтобы слиться, стать с Рэйчел единым целым. Она воткнула ногти ему в спину. Затем запуталась пальцами в его волосах. И снова поцеловала Сэвэджа в рот, открыв свой и яростно жаля языком.

Когда они кончили, то поцелуй стал настолько глубоким, что Акира вряд ли мог их услышать, так как они проглотили стоны друг друга.

Сэвэдж очнулся в кромешной темноте. Лампы в коридоре и в остальных частях дома были погашены, и их отсвет более не проникал сквозь тонкие бумажные стены. Но всюду стояла тишина. Рэйчел лежала рядом: ее рука была протянута к нему, голова покоилась возле его головы. Сэвэдж почувствовал запах волос, сладость кожи. Вспомнив, как они занимались любовью, он улыбнулся. Он чувствовал себя гордым оттого, что такая женщина лежит с ним рядом, — и даже более того: полностью удовлетворенным.

Вытянув ноги и наслаждаясь удобством футона, он взглянул на светящийся циферблат часов. Семнадцать минут четвертого. Он проспал больше шести часов. Обычно этого вполне хватало для нормального отдыха, но после утомительного перелета через океан и занятия любовью Сэвэдж удивился, что не проспал дольше. Может быть, биологические часы еще не привыкли к новому времени, подумал он. Может, он подсознательно помнил о том, что в Америке сейчас утро, несмотря на то, что в Японии глухая ночь.

Рэйчел вздохнула во сне и прижалась к нему. Сэвэдж снова улыбнулся. “Да спи же ты, бога ради, — сказал он себе, — отдыхай, сколько будешь в состоянии. Пока есть такая возможность”. Сдаваясь перед теплым и удобным одеялом, он зевнул и закрыл глаза.

Но тут же снова открыл их.

Слева, с задней стороны дома, а возможно, что снаружи, раздался приглушенный кашель. Напрягшись, Сэвэдж сел. Затем он понял, что кашлять мог Кури, стоящий на страже.

Напряженно вслушиваясь, Сэвэдж прождал минут пять, но больше ничего не различил. Расслабься, говорил он себе. Но в голову упрямо лезла мысль о том, что Кури, которого обучал Акира, вообще позволил себе кашлянуть. Ведь это должен был быть такой сильный позыв организма, что кашель был слышен в доме. Но Акира наверняка объяснял молодому человеку, чтобы тот ни под каким видом не выдавал своего присутствия.

Правда, Акира предупреждал о том, что Кури обучен не до конца. Видимо, юноша на мгновение избавился от постоянного самоконтроля.

Сэвэдж стряхнул, как воду, дурные предчувствия и поплотнее прижался к Рэйчел, впитывая ее тепло. Но тут же вскинул голову вверх.