ДОЖДЬ ПРЕКРАТИЛСЯ ВНЕЗАПНО — ещё накануне вечером — и яркое солнце сияло, как на заказ, во имя дня Чествования Королевы.

— Это похоже на добрый знак-, заметил Алек, подняв взгляд на синий просвет в череде облаков, когда они с Серегилом и остальными ехали к Площади Храма.

— Ну да, только для кого? — отозвался Серегил с кривой улыбочкой. — Солнце светит всем, как известно.

— Тише, вас услышат! — предостерег Микам, ибо они как раз проезжали мимо строя Конницы Белого Ястреба, известной, как одно из любимых подразделений Королевы.

Серегил скорчил в ответ гримасу, но всё же примолк. Своих лошадей они оставили в переполненной конюшне гостиницы знати и вступили на Площадь Храма пешком. Алек и его друзья, закутавшись в свои вышитые плащи, поднялись на галерею Храма Астеллуса. Отсюда толпа, собравшаяся внизу, казалась красочной мозаикой. Каждый из Храмов Четверки отчётливо выделялся на фоне осеннего неба: приземистый рядом с высоким, темный, а рядом светлый. Малышей оставили дома, но Илия, гордившаяся своими новыми жемчугами, подпрыгивала от волнения между Алеком и сестрой Элсбет. Старшая девочка была более сдержанна, не забывая про свои темные одежды новообращенной.

— О, как же красиво! — воскликнула Илия, поражённая открывшимся видом. — Элсбет, ты действительно живешь теперь вон в том белом храме?

— Спальный корпус новообращенных расположен ближе, но там я учусь каждый день, — спокойно ответила Элсбет.

На стягах синего и золотого шелка, очертивших четкий квадрат площади, красовались вышивки в виде серебряных полумесяцев и пламени — эмблемы Скалы. Знать высшего ранга, разодетая в драгоценности и меха, расположилась на галерее Храма Иллиора, а места знати рангом пониже расходились оттуда веерообразно. Представители Гильдий и торговцы заполнили весь периметр площади от ступеней Храма Иллиора до линии Дворцовой Стражи Королевы.

Алек оперся локтями о перила, разглядывая место действия.

— Интересно, на что был бы похож настоящий триумф?

— Как бы ни было, солдаты заслужили того, чтобы их чествовали, — отозвался Микам. — А остальные только рады, что их близкие возвратились на зиму по своим домам.

Поверх голов собравшихся им помахала леди Килит и стала пробираться к ним сквозь толпу, держа под руку свою теперешнюю пассию — Капитана Гвардии Лиллию из подразделения Золотого Льва. Килит, как обычно, была одета по последней моде. Вырезы в этом году не такими глубокими, но ее синее шелковое платье все еще могло похвастаться щедрым клочком бледной кожи груди под тяжелой гирляндой драгоценностей, увешавших её до самого горла. Ещё больше драгоценностей рассыпало искры в ее тронутых серебром волосах.

— Вы чудесно выглядите, Леди! — тепло приветствовала ее Кари. Она тоже носила драгоценности, но всё ещё придерживалась более скромной моды северян — даже спустя годы, прожитые в Скале. Илия взволнованно похвасталась своими новыми жемчугами.

— Сакор благоволит нашей Королеве, вам не кажется, милорды? — заметила Килит, даря приветственные поцелуи Серегилу и Алеку.

— К счастью для нее и для всех нас, особенно в это военное время, миледи.

Алек всегда любил Килит, несмотря на ее давние отношения с Серегилом. Возможно потому, что их было трудно представить: она выглядела такой старой, что, казалось, годилась в матери Серегилу, в то время как Серегил, полнокровный фейе, скорее всего, выглядел столь же молодым, как и в те годы, когда они ещё были любовниками. Как бы ни было, она одной из первых в высшем свете проявила к Алеку радушие.

Пока они ждали, он уловил обрывки разговоров, несущихся со всех сторон, по мере того, как толпа становилась всё более беспокойной. Похоже, война медленно, но верно оборачивалась на пользу скаланцам, ибо раннее начало северной зимы опустило занавес над театром военных действий до будущего года.

Наконец, появились жрецы всех четырех Храмов и проследовали к центру площади. Иллиорианцы в своих серебряных масках, размахивали огромными кадилами, наполнив площадь клубами священных благовоний. Жрецы Астеллуса несли на плечах маленькую ладью, полную даров нового урожая. Валериус, во главе Далнианцев, вел черного быка в венке из колосьев пшеницы и плодов граната, рога которого отливали серебром и золотом. Жрецы храма Сакора замыкали процессию, неся на паланкине огромную золотую Эгиду Сакора.

Фория следовала за ними — великолепная в своём платье до пят, затканном белыми и серебряными нитями, в боевом шлеме и нагруднике из отполированного золота, которые отражали солнце, подобно зеркалу. Коратан сопровождал ее, торжественно неся корону Скалы на бархатной подушке. Принцесса Аралэйн шла позади него вместе со своей старшей дочерью — принцессой Элани. Аралэйн должна была стать преемницей в случае смерти Фории, но она обладала слишком мягким характером, чтобы отважиться обнажить боевой Меч. Алек недоверчиво и щурясь от лучей полуденного солнца, пытался разглядеть Элани. Но с такого расстояния всё, что он смог разглядеть — это полное торжественности лицо юной девицы в диадеме и в обрамлении длинных прядей светлых волос. Наклонившись к Серегилу, он осторожно спросил:

— Тебе что-нибудь известно о ней?

— Очень немного, — ответил Серегил. — То, что Фория готовила её к военной карьере. Под её же руководством она получила добротное образование.

Окруженная символами Четверки и своим могущественным семейством, Фория держала Меч, приближаясь к быку, чтобы совершить годовое жертвоприношение.

— Отсюда Фория так похожа на свою мать, — тихонько заметил Микам, едва жрецы начали провозглашать молитвы. — Я все еще тоскую по прежней Королеве.

Слова церемонии — по крайней мере, то, что Алек смог разобрать с такого расстояния — напоминали слова клятвы, которую Королева давала каждый год в Ночь Траура. Она клялась защищать свои земли и соблюдать волю Четверки. Когда она умолкла, священники придержали голову покорного быка, и Фория сделала решительное движение. Животное даже не дернулось, когда яркая алая кровь брызнула на доспехи Фории и на мостовую, рисуя благоприятные знаки.

Затем последовали новые молитвы.

Заскучав, Алек облокотился о перила, проклиная золотые кольца, надетые по случаю торжества. Он ненавидел драгоценности, ненавидел необходимость разыгрывать из себя благородных кавалеров, вот как сегодня. И пока шла церемония, он возвращался мыслями к той простой жизни, какую они вели совсем недавно, уединившись в северных холмах. В моменты, подобные этому, он задавался вопросом: почему он вообще так настаивал на возвращении?

Замечтавшись, он не увидел того, что вызвало внезапный переполох в ближайшем окружении королевы. Коратан вдруг обхватил свою сестру рукой, поддерживая Форию, а та схватилась за лоб.

— Что случилось?

— Откуда-то вылетел ястреб и ударил ее прямо в голову, — сказал, нахмурившись, Микам.

— Это знамение, — пробормотала Капитан Лиллия, скрестив пальцы в знаке, отвращающем беду.

— Я не большой знаток птиц, но что-то мне не кажется это хорошим знаком, — пробормотала Кари, прикрыв рот ладошкой.

Порядок был быстро восстановлен, но аура волнения осталась висеть над толпой, пока Фория, следуя церемонии, меняла свой боевой шлем на корону.

Когда церемония, наконец, завершилась, Фория повернулась лицом к народу и подняла окровавленный Меч. Голосом, привыкшим выкликать команды на поле боя, она объявила:

— Четверка, Пламя и Свет да помогут мне защитить Скалу!

Королевская свита направилась далее в Храм Иллиора, дав знак к началу раздачи бесплатного пива и угощений. О знаках и предзнаменованиях тут же позабыли, ибо наконец начался настоящий праздник.

Серегил не сказал ничего.

Алек вместе с остальными пошел отмечать праздник к Кихту. Микам и его семейство отбыли пораньше, а Серегил и Алек остались петь песни и пить вино. На Улицу Колеса они вернулись очень поздно и изрядно навеселе.

Но хотя было уже далеко за полночь, они обнаружили своего дворецкого, Рансера, ожидающим их в гостиной вместе с королевским герольдом.