— …а где взять?

— До четверга не могу, — сказал, не подымая глаз, Хмелик, — ты же знаешь, у нас зарплата пятого и двадцатого.

— А ты думал об этом, когда давал деньги Сидоркину?

— Честно говоря, эта мысль меня не озарила.

— А что озарило?

— Сочувствие. У Сидоркина, между прочим, вытащили бумажник в метро. Ни гроша не осталось. Нуль в кубе.

— И у нас нуль в кубе.

— Может, продать что-нибудь? Мои часы, скажем.

— Покупают только золотые.

— Значит, элементарное уравнение с одним неизвестным: где взять золото?

— Вот и реши.

— Я не Мидас.

Тут Озеров сократил поле зрения до размеров хмеликовского стола, приблизил его, повернул браслет так, что синяя ленточка стала оранжевой, и легонько бросил на стол злополучную нитку жемчуга. При этом не отключился мысленно, он только подождал, пока оранжевый контур «окна» не стал вновь синим, и продолжал слушать.

Валя первая заметила жемчуг.

— Что это? — удивилась она, взяв ожерелье.

— Штукатурка, наверно, — сказал Хмелик.

— С ума сошел. Это жемчуг. И каждая жемчужина в золотой оправе.

— Откуда у нас жемчуг?

— Тебя надо спросить. Твои штучки.

— Не понимаю.

— Я же все видела. Ты протянул руку и бросил жемчуг.

— Я с места не сдвинулся.

— А я видела руку.

— Чью?

— Кроме нас, в комнате никого нет. А в привидения я не верю.

— Теоретически это вполне объяснимо, — сказал Хмелик. — Параллельный мир с одинаковым знаком. Соприкосновение не дает аннигиляции. Поверхность касания незначительна. Сопротивление нуль.

— Ну и что?

— Сигнал из другого мира.

— С парижской маркой? «Луи Сарсэ. Мэзон де ботэ». Читай!

Она протянула жемчуг Хмелику.

Озеров выключил «окно». Вернее, перестал о нем думать. Для консультации с Хмеликом была явно не подходящая обстановка.