Глава 9

Всю обратную дорогу в Нью-Хобарт я чувствовала, что наши солдаты смотрят мне в спину. Большинство из них уже знали о моих видениях про взрыв, а многие были свидетелями припадков Ксандера, содрогавшегося от огня в голове. Но по словам Воительницы, видения делали меня предательницей и доказывали неотвратимость победы Синедриона. «Ты видишь будущее, но изменить его не в силах».

Видения позволили мне предупредить островитян о грядущем нападении Синедриона, но пригрезившаяся кровавая баня все равно произошла. И перед битвой при Нью-Хобарте я тоже видела кровопролитие и смерть. Заручившись поддержкой Инспектора, мы смогли отбить город, но предотвратить кровопролитие и смерть на равнинах близ Нью-Хобарта все равно не удалось.

— Она явилась нас попугать, — сказал Дудочник и пришпорил лошадь, чтобы поравняться со мной. — Пытается заставить тебя сомневаться в себе.

— Знаю, — кивнула я. — Но это не значит, что в ее словах нет правды.

— И что? — нетерпеливо спросил он. — Сдаемся и ждем взрыва? — Он хищно улыбнулся. — Я в Сопротивлении уже больше десяти лет, и ты мне будешь рассказывать, что пора прекращать борьбу?

Ответа ждать Дудочник не стал — просто ударил пятками в бока лошади и проехал вперед, к Инспектору. Я смотрела ему вслед и думала о Ксандере. Неужели он именно так и поступил — сдался и принялся ждать взрыва? Уверен ли он, что видения могут предупредить нас, но не спасти? В чем смысл всего, что мы делаем и уже сделали, если мир все равно заполыхает? Несмотря на все часы, когда я со стиснутыми зубами и прижатыми к глазам кулаками разыскивала взрывной механизм, несмотря на все попытки Дудочника и Инспектора вытянуть сведения из Зака, мы ничуть не приблизились к пониманию, где же находится адская машина, не говоря уж о том, чтобы предотвратить взрыв.

Въезжая за Дудочником в ворота Нью-Хобарта, я вспоминала голос Воительницы. В ее требовании выдать Зака звучала тревожная настойчивость. Неужели она приехала и встретилась с нами лицом к лицу, движимая только жаждой мести? Или ей от Зака нужно что-то другое, что-то более осмысленное? Когда он пришел к нам весь побитый и отчаявшийся, я поверила, что Воительница хочет его убить. Но сегодня она явилась его разыскивать. Была готова к переговорам и даже к уступкам, лишь бы его вернуть. И совсем не походила на человека обуреваемого эмоциями, даже мстительными. Нет, она явно привыкла держать в узде все, включая собственные чувства. Что же ей нужно от Зака, кроме его — и моей — смерти?

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

— Нам надо атаковать, — сказала я. Мы собрались в столовой приюта, а Зак в кандалах сидел под стражей в спальне. — Вы слышали, что сказала Воительница. Она намерена с нами поквитаться. Для нее стало потрясением, когда мы отбили Нью-Хобарт, но с тех пор она собиралась с силами. Ее форпост на перевале Луддитов, блокируя подвоз продовольствия, с каждым днем ослабляет нас все сильнее. Она готовится нанести ответный удар. И обрушить бомбу на Далекий край. А тем временем в резервуарах уже тысячи людей, и их количество постоянно растет.

— У нее не хватит солдат, чтобы напасть на нас в лобовую, — произнес Дудочник. — Во всяком случае, пока войска Инспектора остаются верными ему. Ей же надо оборонять Уиндхем и убежища. Пустые угрозы с ее стороны.

— Она пустых угроз не делает, — спокойно предупредил Инспектор.

Мы все замолчали. Снаружи тоже не доносилось никакого шума — в отсутствие детей город стих. Эта мертвенная тишина была веским доказательством беспощадности Воительницы.

— Значит, нам нужно ударить первыми, — наконец высказалась я.

— Если не устраивать никаких авантюр, мы сможем упрочить все, чего уже достигли, — возразила Зои. — Удержать Нью-Хобарт. Дождаться конца весны, когда будет готов флот, с которым Палома вернется домой.

— Удержать Нью-Хобарт для чего? — спросила я и махнула рукой в сторону окна, за которым виднелись укрепления и казармы, а по улицам, где больше не бегали дети, ходили патрульные отряды. — Какой в этом смысл, если мы позволим Воительнице продолжать ее работу с резервуарами и взрывным механизмом?

— У нас есть база и армия, способная потягаться с Синедрионом. И Палома, — сказала Зои. — И Зак. Риск всегда связан с потерями. Нельзя обеспечить безопасность Паломы и прекратить рождение близнецов при помощи лекарств из Далекого края, если от нас ничего не останется к тому моменту, когда эти лекарства сюда доставят.

— Если из Далекого края прибудет большая делегация, а мы за это время ничем реально не ослабим Синедрион, эти люди угодят прямиком в ловушку, — возразила я. — Далекий край разбомбят.

— Она права. — Как ни удивительно, Палома меня поддерживала, хотя начала сторониться, когда узнала про видения о взрыве. — До конца весны отплыть на север нельзя. А до тех пор лучше всего мы сможем помочь и себе, и Независимым островам, если продолжим сражаться с Синедрионом, помешаем ему накапливать силы.

Я глубоко вдохнула и попыталась придать своему голосу уверенности:

— Нужно нанести такой удар, чтобы власть Синедриона гарантированно пошатнулась: отбить убежища.

— И какая от этого польза? — фыркнул Инспектор.

— Освободим тысячи замученных людей, — сказала я. — Этого для тебя недостаточно?

— Убежища хорошо охраняются и труднодоступны, — заявил он. — Нам нужны припасы и солдаты, а не захолустный аванпост, полный полумертвых омег. — Инспектор не пытался скрыть презрение. — Я не меньше вашего ненавижу машины, но эта стратегия никуда не годится. Мы даже не знаем, выживут ли эти люди, будучи извлеченными из баков, если таки получится до них добраться.

— Какое убежище самое большое? — спросила я Дудочника.

— Шестое, — уверенно ответил он. — Его Реформатор расширил первым, когда пришел к власти, и построил там крупный комплекс резервуаров. Шестое так сильно разрослось, что его объединили с Седьмым, которое находилось в тридцати милях севернее. И укрупнение продолжается.

— И сколько там сейчас омег?

— Плюс-минус шесть тысяч, — сказал Дудочник. — Почти все в баках. Но это убежище самое охраняемое.

— Там расквартирован целый гарнизон, — кивнул Инспектор. — По последним данным, шестьсот солдат. И это убежище довольно близко к Уиндхему, откуда, в случае нападения на Шестое, подкрепление подоспеет в течение двенадцати часов...

Не обращая на него внимания, я смотрела на Дудочника.

— Шесть тысяч?

Он кивнул.

— Значит, именно туда мы и отправимся, — веско отчеканила я. — Если хотим что-то кардинально изменить, дорога нам в Шестое убежище.

Голова кружилась от одной мысли, что можно разом освободить тысячи людей.

Однажды я пообещала истекающему кровью мужчине по имени Льюис, что найду его племянницу и освобожу. Дудочник нанес ему смертельную рану, когда Льюис на меня покушался. Оказалось, его племянницу Зак похитил и поместил в бак, а поняв, почему Льюис хотел меня убить, я дала ему обещание. Не факт, что девушка томится в Шестом — за последние годы убежища разрослись словно плесень. Глупое обещание, да и Льюис никогда не узнает, пыталась ли я вообще его сдержать. Однако сама-то я буду знать.

— Может, имеет смысл сначала попробовать захватить убежище поменьше? — заговорила Палома. — Посмотреть, какие возникнут проблемы, прежде чем бросать все силы на самое большое?

Дудочник покачал головой.

— Касс права. После первого нападения охрану всех убежищ усилят, и повторить налет станет сложнее, а то и вообще невозможно. У нас есть только один шанс, так давайте используем его по полной. Постараемся освободить как можно больше людей.

— Этот план никуда не годится, — повторил Инспектор. — Шестое убежище слишком близко к Уиндхему, мы не успеем еще освободить всех омег, а уже подтянется подкрепление. У нас ничего не получится. А даже если удастся каким-то образом извлечь всех этих людей из резервуаров, что нам с ними делать дальше? — Я постаралась не заострять внимание на том презрении, с каким он произнес «этих людей». — У нас не хватит солдат, чтобы там закрепиться, если не пожертвуем Нью-Хобартом. То есть придется перевезти освобожденных омег сюда. Но как их здесь прокормить? Тысячи человек в неизвестно каком состоянии.

— Именно ради спасения этих тысяч человек мы и должны это сделать, — сказала я.

— Синедрион подобного точно не ожидает, — заметил Дудочник.

— Конечно, не ожидает, — фыркнул Инспектор. — Потому что это форменное безумие.

— А чего они, по-твоему, ждут? — спросила я, глядя на него. — Что бы ты сделал, если бы единолично принимал решение?

— Я не стал бы тратить время на резервуары. Скорее постарался бы упрочить имеющиеся достижения, как сказала Зои. Предпринимал бы стратегические вылазки, раз за разом бросая вызов власти Синедриона.

— Куда, например?

Инспектор склонился над разложенной на столе картой.

— Вот сюда, — без колебаний ткнул он пальцем. — Петельный каньон. Будь у меня больше солдат, я отправился бы туда. Захватил бы каньон и овладел стратегической позицией, которую легко защищать и откуда можно осадить сам Уиндхем.

Сердце Синедриона. Уиндхем. Четыре года я томилась в заточении глубоко под землей, где располагались камеры сохранения. В сотне метров надо мной, в крепости, прилепившейся к горе, в своих роскошных палатах жил и работал Синедрион. На холмах ниже крепости раскинулся сам город, самый большой из всех, о которых я слышала, пока Палома не рассказала нам о Черноводном. Уиндхем раз в десять больше Нью-Хобарта. Нет, скорее в двадцать, а то и больше. Я видела его всего однажды, с крепостной стены, откуда пустилась в побег. Ряды улиц с домами и телегами уходили за горизонт.

— Если мы хотим захватить Синедрион, — продолжил Инспектор, — нужно овладеть Уиндхемом. А для этого в первую очередь взять под контроль Петельный каньон.