1

У Сойера Джонатана Астона невероятно аппетитный член. И говорим мы тут о двадцати сантиметрах налитого совершенства. Чуть меньше четверти метра сочного человеческого мяса. О божественном порноизобилии всех плотских наслаждений.

Такой член покорит даже самого стойкого мужчину и заставит сомневаться, хотя бы на секунду, а такой ли уж он натурал на самом-то деле. Такие шедевры изображены на греческих статуях, правда, больше и не из мрамора. При виде такого экземпляра на нижнем этаже тела все сладко поджимается, потому что... вау-у-у, только и думаешь потом, как бы поселить такую анаконду у себя в тропиках.

И сегодня этот леденец втиснется мне в рот, как народ в токийское метро в час пик. За обе щеки. До самого горла. И если повезет, несколько остановок спустя мы вместе кончим, а позже проведем увлекательное мероприятие в финальном пункте назначения — огромной кровати.

Вы можете спросить: откуда я знаю такие подробности об изумительных частях анатомии Сойера? Все очень просто. На сегодняшней новогодней вечеринке он в серых спортивных штанах.

Господи, помоги.

Только переступив порог шикарного особняка в богом забытом Мантистике, я замечаю Сойера у большого окна в гостиной: красный пластиковый стаканчик в руке, сине-желтая куртка «Понтиленд-Хай», как будто мы снова в выпускном классе. Ну, только в его выпускном классе. Я тогда учился еще в девятом. Хотя лучше не вспоминать те прекрасные дни, ведь девятиклассник Гэвин, с какой стороны ни посмотри, был стремным. Мое же внимание привлекли не воспоминания о Сойере в 2015 году.

О, нет.

А явные очертания под тонким трикотажем, которые можно разглядеть с моего конца комнаты. Вряд ли там в кармане фонарик. Сойер фантастически упакован и куда бы он ни собрался, я поеду с ним.

Хотелось бы закончить тем, что при виде этого зверя, я нацепил на лицо самую соблазнительную улыбку, небрежно подошел к нему и очаровал до потери сознания, но... ну... нет. К моменту как я очухался от шока, Сойера окружила компания, предположительно, друзей по колледжу и разрушила все мои шансы на чудо. Раздались «Чува-а-ак!», «Братишка!» и звон бутылок.

Порно, конечно, научило, что маленький симпатичный твинк, вроде меня, может втиснуться в их круг и пойти по рукам, как подливка на День Благодарения, но шведский стол из членов братства сегодня не в моих интересах.

Понимаете, я вроде бы кое-что испытываю к Сойеру и, возможно, только возможно, страдаю по нему уже... девять лет, еще до того, как узнал значение слова «секс».

И восемьдесят три дня.

И примерно, но никем не подмечено, тринадцать часов.

Поэтому несмотря на всю атлетичность, рост и общую привлекательность его друзей, единственный, кто разжигает мое тело огнем, — Сойер.

Ох, Сойер.

Когда-то звезда футбольной команды начальной школы, теперь правящая сила в моем сердце. Я бы все отдал, лишь бы запустить пальцы в его дурацкие каштановые волосы, оседлать мощные бедра и зацеловать колючий от темной щетины подбородок. Ох, если бы я только мог уткнуться носом в его шею, куснуть ключицу и...

— Чувак, — бросает кто-то у меня за спиной. Наверняка дружок Сойера, судя по выбранному слову. — Ты весь проход загородил.

Я возвращаюсь в реальность и понимаю, что и правда торчу на пороге.

— Может, уже свалишь? — продолжает голос. — Ну или я сам... — Он стискивает мои плечи и аккуратно переставляет в сторону, буквально вжимая меня в дверной косяк. — …протиснусь. Вот. Так-то лучше. Продолжай и дальше счастливо стоять в дверях, малыш.

Незнакомец проходит мимо, окатив волной пачули, травки и пива, а затем присоединяется к компании Сойера. Они все дружно кричат: «Джасти-и-и-ин», хлопая его по спине, и начинают о чем-то оживленно разговаривать. К моему удивлению, некоторые бросают взгляды в мою сторону. Один из парней даже подмигивает, за что получает тычок под ребра и подзатыльник. Больше никто из компании не обращает на меня внимания. Да и ладно, я интересуюсь только одним из них, — Сойером — которого, к несчастью не видно за толпой дружков.

Встаю на носочки и выгибаю шею — без толку. Сойер пропал, утонул в море друзей, что тоже хорошо, ведь если бы я видел, как он хлопнул по спине Джастина, тут же бы представил, как он делает то же самое со мной. Ну, по другим местам на спине, чуть пониже.

Максимально низко.

Вы уже мысленно достаточно спустились до задницы? Отлично. А теперь представьте, если бы мы оба были голыми, чем бы он мог отшлепать меня помимо руки. Он сзади, моя попка высоко задрана и…

В общем, картинка нарисовалась.

Сложность одна: мой член этой картине тоже обрадовался, поэтому чтобы окончательно не опозориться, я сматываюсь на поиски туалета. А дом такой громадный, что отыскать санузел еще надо постараться. Я петляю по коридору, заглядывая во все попадающиеся на пути прекрасные комнаты — кабинет, библиотека, домашний кинотеатр, но никаких признаков туалета не наблюдаю.

Слышал, что богачам срать на всё. Видимо, специального места они для этого не отводят.

После долго исследования первого этажа дома, я нахожу-таки ванную в пустынном крыле, настолько далеко от вечеринки, что слышны лишь отдаленные звуки басов какой-то песни и отголоски чужих разговоров. Рядом располагалась пустая прачечная. К этому времени мой возбужденный член уже стоял колом, и казалось просто оскорблением уйти отсюда и никак ему не помочь. Так что я отлил, намыл руки каким-то дорогущим мылом и уставился на свое отражение.

— Ты ему отсосешь, — заявляю я себе и для надежности добавляю грозности взгляду. — Отказы не принимаются. Ты больше не будешь страдать по нему еще десять лет. Рискни. Сегодня твой звездный час, и гештальт с Сойером будет закрыт в эту новогоднюю ночь. Яйца в руки и вперед!

Не стану врать, я толкаю офигенные мотивационные речи… для других людей, которые обращаются ко мне со своими проблемами. А для себя? Ну, как-то сомнительно. Я хмурюсь, поджимая губы, и щурюсь, но даже самое суровое выражение лица не способствует решительности.

Где, блядь, Колтон? Мне нужна поддержка лучшего друга.

Я проверяю телефон. Почти девять часов, но ни одного сообщения так и не пришло. В принципе, очень предсказуемо: Колтон иногда накручивает себя переживаниями и по несколько дней может не проверять телефон. Но он же мне лично пообещал, что будет сегодня на вечеринке. Мы дружим с детского сада, вместе сидели на горшках, и Колтон никогда раньше не нарушал своего слова.

Гэвин: Ты где?

Гэвин: Мне нужна мотивационная речь. Сойер здесь, и я хочу выйти на охоту.

Сообщения доходят, но остаются непрочитанными. Наверное, он уже едет. Все хорошо. Осталось чуть меньше трех часов до полуночи, а значит, у меня предостаточно времени, чтобы взять в рот идеальный, роскошный во всех пониманиях орган.

Напоследок я еще раз хмурюсь, приподнимаю верхнюю губу и скалюсь, чтобы мысленно превратить себя в хищника, вышедшего на охоту за членом. Затем отрываюсь от раковины и направляюсь в сторону кухни, где располагается королевский выбор пива и других напитков.

***

Я уже прилично навеселе, когда снова вижу Сойера, спасибо пиву и вкусному красному коктейлю. И чувствую — «Да, детка, я готов!», но еще не совсем в стельку. Пьяный вусмерть Гэвин шумный и неуклюжий и не умеет вовремя заткнуться. Подвыпивший Гэвин гораздо приятнее, хоть и тормозит немного.

Сойер появляется в комнате, и я решаю продемонстрировать сколько пива — а, следовательно, и члена — могу проглотить разом. Но горло отказывается сотрудничать, и в итоге все пиво проливается на рубашку, словно я вот только от стоматолога, и анестезия до сих пор не отошла.

И поскольку я единственный, кто остался, Сойер становится свидетелем моего позора.

Но хуже всего другое — спрятаться некуда.

Все происходит в прачечной, куда я смылся, дабы разработать план по проникновению в штаны Сойера.

Ну знаете... стирка там, одежда.

Кстати, подвыпивший Гэвин пять минут назад считал это забавным.

Но подвыпивший Гэвин сейчас проклинает себя за то, каким придурком он делается под алкоголем.

Надо что-то срочно придумать.

К счастью, алкоголь в крови не превратил меня в последнего идиота.

После настоящего водопада дешевого пива, которое пропитало мою рубашку и перед джинсов, я с грохотом ставлю пустую банку на сушилку, вытираю ладонью рот и через голову сдираю рубашку. С тем же запалом я избавляюсь от обуви и джинсов. Пиво все же надо мной сжалилось — трусы остались сухими.

Маленькие радости жизни, согласны?

— Я тут собирался постирать, — сообщаю Сойеру, похлопывая по крышке стиральной машины. — Не хочешь ничего засунуть?

Сойер тупо на меня смотрит.

Я также тупо смотрю в ответ.

И только долгие десять секунд спустя понимаю, что мой глупый рот забыл произнести «в машинку», как мы изначально и договаривались.

Тишина еще дольше затягивается. Я стою истуканом с комком сырой одежды под мышкой, а второй рукой наглаживаю чужую стиральную машину. Отдаленный звук громкой музыки напоминает, что вечеринка в самом разгаре, но чтобы на нее вернуться, надо пройти мимо Сойера, а просто так прошмыгнуть не удастся. К тому же одежды на мне также не наблюдается. Хотя носки и нарядные трусы, конечно, лучше, чем абсолютная нагота.

И с чего я вообще решил, что раздеться под предлогом стирки будет клевой идеей?

Никогда так не делайте.

Я уже готов кашлянуть, но тут Сойер скидывает с себя школьную куртку и через голову снимает футболку. Никогда не видел его без одежды, и один вид рельефного пресса повергает меня в нирвану.

Блядь, Сойер охрененный.

В смысле, я помнил, что он красивый, но при виде голого торса совершенно другие впечатления. Может, во всем виновато освещение, но его кожа как будто сияет. Похоже, Сойер научился применять фотошоп и в реальной жизни. А тело какое? Широкая грудь, узкая талия. Господи, помоги. Он весь твердый. Просто... твердый. Я могу забраться на Сойера, как на дерево, а он только слегка покачнется от усилий.