Эпилог

Просыпаюсь от громкого хлопка. Очертания предметов в темноте кажутся незнакомыми, и на секунду меня накрывает волной паники, но потом я воспоминаю, где нахожусь. Сейчас канун Нового года, — или, может, он уже наступил? — а я под одеялом обнимаюсь с Сойером, пока в другом конце дома грохочет вечеринка.

Еще один «Бах!» звенит вдалеке, а следом что-то похожее на крики сотен людей. Уже полночь? Лезу в карман за телефоном и тут спохватываюсь: я голый, даже очень. Джинсы в стиральной машине, а телефон... где-то. Пьяный Гэвин точно знает где, но трезвый не имеет ни малейшего представления.

Спасение приходит в потоке голубого света. Я оборачиваюсь и вижу, что Сойер тоже проснулся и проверяет свой мобильник.

— Уже полночь, — произносит он хриплым ото сна голосом. — С Новым годом.

— С Новым годом, — хриплю я еще хуже, откашливаюсь и пробую снова: — Сколько мы проспали?

— Часа два.

— А это достаточно долго? И ты поверишь, если я скажу, что протрезвел?

Я замечаю, как округляются глаза Сойера, и он роняет телефон. Аппарат плюхается экраном на грудь хозяина, лишая нас единственного источника света. Теперь я не вижу ничего, но слышу, как сбилось дыхание Сойера и как натягивается одеяло, когда он прижимается ко мне грудью.

— Ты... ты все помнишь? — взволнованно спрашивает он, и я едва сдерживаю улыбку.

— Что именно? Твое предложение меня трахнуть, когда я протрезвею и все еще буду этого хотеть?

Мне нравится картинка, где Сойер краснеет так, что им можно комнату освещать, но наверняка я никогда не узнаю. Решаю сильно об этом не задумываться и сосредотачиваюсь на известных фактах: его дыхание участилось, а темноту вокруг нас словно наэлектризовали.

Мое сердце начинает бешено колотиться.

Дойдем мы до конца или нет — неважно, что-то точно произойдет, и эта мысль доводит до безумия.

Крики в остальной части дома стихают, через некоторое время снова начинает орать музыка. Все слишком увлечены вечеринкой и не замечают нашего исчезновения. Но даже если кто-то пойдет в эту сторону, я уверен, друзья Сойера встанут у них на пути. Нам ничего не помешает заняться всем, чем захочется.

С Новым годом меня!

Я тянусь в темноте рукой и нащупываю бедро Сойера. Немного неудобно без света, но как только мои пальцы прикасаются к коже, их не остановить до самой резинки на спортивках. Я уже устал бояться сделать первый шаг. Сойер хочет меня, я это знаю, и он станет моим.

Запускаю кончики пальцев под материал, как сделал Сойер перед сном, и глажу кожу. Он хрипло выдыхает, — звук сильно напоминает стон — а затем выгибается от моего прикосновения, но такая уязвимость длится недолго. Мгновение спустя Сойер резко дергает меня к себе и делает то, чего побоялся несколько часов назад — целует.

Божечки, какой это поцелуй.

Я напрочь лишен дыхания. Как и сознания. И в полнейшей одержимости. Рот Сойера требует подчиниться, но можно сильно и не стараться — мне одного прикосновения губ достаточно, чтобы сдаться.

Поначалу становится неловко, но я быстро подстраиваюсь под ритм. Совершенно иначе я представлял себе поцелуи. И кто бы рассказал, как круто изучать желания своего тела. И Сойера. Даже несмотря на несколько моих ошибок, Сойер остается терпеливым. Он меня направляет, а добившись желаемого, языком уговаривает открыть рот и впервые скользит внутрь.

Девять лет ожидания того стоили.

Мы целуемся страстно. Щетина Сойера колет мой подбородок, и это идеально. Божественно. Я стону прямо в рот Сойеру, от чего он переворачивает меня и наваливается сверху. Одеяло под нами теплое благодаря нашим же телам, но холод от пола все равно просачивается. Мне одновременно и жарко, и холодно, и два таких противоречивых чувства разворачивают войну на коже. Но как бы они ни боролись, внутри уже есть победитель — полыхающий огонь, который ничем не потушишь.

Мы продолжаем целоваться. Сойер ведет. Я следую за ним без колебаний. Не знаю, может, потому что это мой первый поцелуй, или из-за темноты, но все кажется ярче: тело Сойера тверже, воздух прохладнее, а одеяло намного мягче. Мы ударяемся зубами, и от этого меня пробирает до самых костей, я чувствую Сойера сильнее и хочу большего.

Еще.

Еще.

Начинаю бесстыдно тереться об него, и Сойер вдавливает меня в пол.

Помните серые спортивки? Те, которые открывали невероятный вид на член, который я так хотел взять в рот? Оказывается, к ним приятно и прикасаться, а не только смотреть. С каждым моим толчком я чувствую, каким каменным становится член Сойера. Он сам трется об меня, ищет свое удовольствие и показывает насколько безжалостным будет, когда окажется внутри.

Эта штуковина — настоящий монстр — завладеет мной.

Одни мысли об этом возбуждают как никогда в жизни.

Мы все еще целуемся, когда Сойер поднимается на колени. Не совсем понимаю, что делать дальше, пока не слышу звук стягиваемой ткани.

Он снимает свои штаны.

Он собирается меня трахнуть.

Поочередно освободив ноги, Сойер впивается в мой рот с не меньшей страстью. Раздается шелест, — презерватив — но я не даю Сойеру разорвать упаковку, ляпнув:

— Дай я сначала тебе отсосу.

Сойер стонет сквозь зубы и яростно меня целует. Я далеко не такой сильный и большой, как он, но то, как Сойер вжимает меня в пол и борется за доминирование, заставляет думать иначе. Я слегка сопротивляюсь, потому что так гораздо жарче, а не потому что хочу выиграть. Терпеть не хватает сил, и я сдаюсь, легко подчиняясь.

Сойер переворачивает нас — я сверху.

— Хочешь его в рот? — спрашивает он низким рычащим голосом, от которого я едва в обморок не падаю. — Тогда ни в чем себе не отказывай. Он тебя очень хочет.

Удовольствие разливается по телу, и я спешно бросаюсь к своему долгожданному призу. Ничего практически не видно, ну и ладно — я могу различить очертания члена, а большего и не нужно. Вдалеке грохочет музыка, а я обвожу языком головку. Во рту растекается вкус смазки, совсем не такой, как у моей — охрененно. Солонее, насыщеннее, опьяняюще, и мне настолько нравится, что я провожу языком еще раз.

— Твою ж мать, Гэвин. — Сойер хватает меня за волосы и удерживает на месте, но не мешает языку ласкать головку. — Ох, блядь...

Чем громче Сойер становится, тем больше мне хочется доставить удовольствия. Поэтому, стоит ему чуть затихнуть, я решаю расширить горизонты.

И накрываю головку ртом.

Сойер стонет, а я опускаюсь ниже. Хочу, чтобы он кончил. Хочу знать, какой на вкус секс с ним, но важнее всего, я хочу измотать Сойера так, чтобы мой первый раз — когда он наконец-то случится — продлился дольше.

Но… сосать член оказывается гораздо сложнее, чем показывают в порно. Я использую все: губы, язык — весь рот, но когда начинает ныть челюсть, приходится переключиться на руки и немного передохнуть. К счастью, Сойер совершенно не возражает. Он трахает мой кулак именно так, как я себе представляю произойдет и с моей задницей — безжалостно и самозабвенно. Я снова беру его в рот, и Сойер, ничуть не сбавляя ритм, очень быстро кончает.

Я проглатываю.

Вылизываю дочиста.

До последней капли.

Я получил все, о чем мечтал, и даже больше.

— Ох, блядь, Гэвин, — шепчет Сойер. Он сжимает рукой мой затылок и удерживает на месте, лениво дотрахивая рот. — Ох, блядь. Черт. Блядь.

Надеюсь, в переводе эти слова — похвала моим стараниям.

Ухмыляясь, я провожу языком вниз по стволу: прикосновения становятся мягкими, как перышко. Сойер отпускает мой затылок и тянет наверх. Пока он приходит в себя после оргазма, мы снова целуемся, а минут через пятнадцать Сойер полностью раздевает меня и переворачивает нас: я лежу на спине, а его колени между моих ног.

У него снова стоит.

И я знаю, что будет дальше.

— Готов? — спрашивает Сойер.

И да, и нет. Как домашняя кошка, которая выслеживает птиц с другой стороны окна: я никогда не надеялся, что поймаю эту канарейку, но вот я здесь — рот полон перьев, а я не знаю, что с ними делать.

Я девственник.

Да, я смело разговариваю, и да, я отсосал Сойеру, но сам секс?

Не знаю, с чего начать.

И что делать.

Я очень хочу и при этом ужасно боюсь.

— Ты будешь осторожен? — шепчу я. Смелости спросить громче не хватает. Без шуток, за которыми можно спрятаться, я уязвим, и сейчас чувствую это сильнее всего на свете. — Это мой первый раз.

— Обещаю.

— И если я попрошу тебя остановиться...

— Я остановлюсь.

— Обещаешь?

Он усмехается и целует меня, а затем кладет что-то в мою ладонь. Что-то маленькое, квадратное и плоское. Для осознания хватает секунды — презерватив.

— Если не хочешь, — говорит Сойер, — я не стану тебя принуждать. Я и ждал, чтобы ты протрезвел и отчетливо понимал, на что соглашаешься. Если тебе некомфортно, просто скажи. Я расстроюсь, конечно, но это ничего не изменит. Только то, что мне придется приложить больше усилий и доказать, что я того стою.

Теперь последнее слово за мной. Решаю я. Могу все прекратить, подождать другого раза и не торопиться, но… но как-то мне это не нравится. Я хочу Сойера и не только из-за вида в спортивках. Его слова и поступки заставляют меня чувствовать себя особенным, пусть и он испытает то же.

Дрожащими пальцами разрываю упаковку и бросаю фольгу в сторону. Латексное кольцо скользкое и на удивление тонкое.

Серьезно? Только это будет нас разделять?

Презерватив едва ощущается в руке. Я смогу почувствовать все: какой Сойер горячий, какой твердый, как будет пульсировать внутри меня.

Вся неуверенность тут же улетучивается.

Я невыносимо хочу Сойера, сил терпеть не осталось. Нащупываю в темноте его член и пытаюсь раскатать презерватив, получается не особо. Как только понимаю, что не той стороной приставил, дальше идет как по маслу.

Я не вижу, но мысленно представляю, что Сойер улыбается.

— Уверен? — произносит он.

— Да, еще как. Хочу этого.

— И я.

Раздается еще один шуршащий звук. Не презерватив, я не могу определить точно, пока Сойер сгибает меня и вводит что-то в мой анус.