Парень фыркает от смеха.

— Хорошо, что ты мне нравишься настолько, чтобы помогать тебе, потому что это было отвратительно. — Вздрагивает он. — Мне пришлось помыть тебя.

— Что?! — визжу я, но затем вздрагиваю. О, моя голова!

— Да. Имею в виду, я думаю о тебе голой, много, детка, но ты, возможно, только что испортила этот образ для меня. — Хьюго кладет руку на глаза и откидывается на кровать с глупой улыбкой на лице. Мудак.

— Почему ты остался? — спрашиваю я.

— Потому что ты попросила меня, — говорит он прямо. Я и мой большой, не затыкающийся, пьяный язык. Чертова Лилли!

— Итак, ты вымыл меня, одел меня, а потом остался на ночь… и просто спал? — спрашиваю я.

— Ага. Просто называй меня феей, чертовой, крестной, — ворчит он.

Я хмурюсь, даже когда это теплое чувство распространяется по моей груди. С Хьюго легче иметь дело, когда он засранец. Я имею в виду, он очарователен, даже когда засранец. Хьюго, который присматривает за мной и укладывает меня спать... это опасно.

Вытаскиваю свою задницу из кровати и слегка покачиваюсь, когда поднимаюсь на ноги. Останавливаю себя на секунду, прежде чем, шатаясь, пойти в ванную. Я писаю и чищу зубы, пытаясь избавить себя от вкуса Егеря, и... это сигареты? Отвратительно!

Смотрю в зеркало, и, святое дерьмо, это так ужасно. Макияж все еще на моем лице. Глаза налиты кровью и опухли, а мои волосы... Похоже, они вымыты, высушены полотенцем и на этом все. Так и есть. Я нахожу волосы в раковине и выбрасываю их. Затем беру ватные диски для снятия макияжа и удаляю слой черной туши, размазанный по щекам.

Боже, мне нужна вода, но я не думаю, что смогу дойти до кухни. Чувствую, что собираюсь блевануть. Наклоняюсь и пью прямо из-под крана.

Когда возвращаюсь в спальню, Хьюго даже не сдвинулся. Сажусь на край кровати, обдумывая, что делать дальше. На часах уже десять. Боже, я должна встать и сделать что-нибудь.

— Просто, бл*дь, вернись в кровать, — бормочет Хьюго.

Я поворачиваюсь к нему лицом. Не вижу его лица, так как рука все еще закрывает глаза.

— Чего?

— Я знаю, что ты бесишься, потому что сегодня воскресенье, и ты должна что-то делать, — говорит он насмешливым голосом.

— Да, некоторые из нас работают на этой неделе, — возражаю я.

Хьюго фыркает.

— Сладкая, ты сделала более чем достаточно прошлой ночью. Теперь поправляйся. Если тебе отчаянно хочется чем-то заняться, я отвезу тебя позже. — Его голос все еще сонный.

— Тебе не нужно домой? А как же Гэри?

— Мария сегодня утром у меня. Она выпустит его. Женщина будет очень счастлива, что ей не придется убирать за мной сегодня утром.

Мария — домработница Хьюго и Тео. Ни одному из них не нужна домработница на полную ставку, поэтому они разделили ее. Она убирает с пятницы по воскресенье у Хьюго, — убирает после его вечеринок, и, думая о том дерьме, что происходит на тех вечеринках, я могу только предположить, что ей платят очень, очень хорошо.

— Давай, — говорит Хьюго, отодвигая одеяло на моей стороне.

Кровать выглядит так заманчиво прямо сейчас. Я чувствую, как будто мой мозг пытается вытечь через нос. Забираюсь под одеяло и отдыхаю на своих пушистых подушках. Хьюго открывает объятия и крепко прижимает меня к себе. Напрягаюсь на мгновение.

Он даже не открывает глаза.

— Расслабься, Молли, я не собираюсь тебя пытать. Мне просто нравится спать с тобой. Ты удобная. Я не собирался подходить к тебе прошлой ночью, на случай если тебя вырвет на меня, — улыбается он.

— Осторожно, — бормочу я. — Продолжай говорить такое дерьмо, и ты сможешь отрастить влагалище.

— Ты права. На самом деле мой дружок, возможно, только что немного сжался.

Хьюго сует руку под одеяло, ощупывая себя.

— Может хватит?? — шиплю я. — Мне не нужно, чтобы ты трогал своего дружка рядом со мной. Гадость.

Он смеется, глубокий рокот вибрирует в его груди под моим ухом. Это расслабляет мои напряженные мышцы, и тепло его тела проникает сквозь мою рубашку. Мои обнаженные ноги прижимаются к его волосатым, и меня охватывает чувство близости, безопасности. Кем бы мы ни были в прошлом и ни были сейчас, он всегда меня утешал. Это может быть странно, но это правда. Я кладу голову ему на плечо и вдыхаю его свежий аромат. Даже приправленный текилой и сигаретами, все еще чувствуется чистый и освежающий аромат. Я засыпаю от его медленного дыхания, его рука плотно обвивается вокруг моей талии.

Я умираю на диване, когда звонят в дверь. Сейчас полдень, и я не чувствую себя лучше. Мне удалось добраться от кровати до дивана, но это все. У меня даже есть мое пуховое одеяло. Хьюго остался со мной, смотрит телевизор и пытается накормить меня, что у него не очень получается. Хотя, в основном, он просто выводит меня из себя. Хьюго не встает рано, и именно поэтому у него нет похмелья, он просто его просыпает. И, я думаю, что его «дружба» с алкоголем теснее, чем у любого другого человека.

Хьюго встает, чтобы открыть дверь. Через несколько минут появляются Тео и Лилли. На Лилли — толстовка с капюшоном и массивные солнцезащитные очки. Она снимает туфли и сразу заползает ко мне под одеяло на диван. Подруга прячется между мной и спинкой дивана и обнимает меня. Наш диван довольно большой, больше похож на односпальную кровать.

— Я думаю, что умираю, — скулит она.

— Я тоже, — стону я.

— Может ли текила вызвать инсульт? Я не чувствую свое лицо. Позвони Алексу. Спроси его, — бормочет Лилли мне в волосы.

Смех, это все, что я слышу от Хьюго и Тео. Сволочи.

— Когда у тебя в следующий раз будет похмелье, я просто включу тяжелый рок, и он будет орать на весь дом, — обещает Лилли.

— Сладкая, у меня нет похмелья. Я имею в виду, такого, как у тебя. Детка, ты просто не сдерживаешься. Ты просто в чертовом беспорядке, — говорит ей Тео.

— Эй, мне пришлось отмывать ее. — Указывает Хьюго на меня. — Нет ничего ужаснее этого.

— Отвали! — говорю так громко, насколько позволяет моя пульсирующая голова.

Они оба смеются, ублюдки.

— Чувак, она пыталась запрыгнуть на меня, пока все еще была покрыта собственной рвотой, — Тео говорит сквозь смех. — Я имею в виду, видел Лилли в разных состояниях, и никогда не говорил «нет», но это был новый уровень.

— Пошел к черту, — бормочет Лилли, ее лицо спрятано где-то у меня за спиной.

— Разве вам двоим не нужно сейчас где-то быть?

Они, в конечном итоге, оставляют нас в самом жалком состоянии, и выходят, чтобы сделать какое-то мужское дерьмо. Очевидно, Тео пытается все организовать, так как он и Лилли отправляются в месячную командировку через два дня. У него есть офисы в Париже и Риме. Подруга собирается помочь ему, но мы все знаем, почему она действительно едет с ним. Он не может быть без нее целый месяц. Это так мило. Хотя сейчас Лилли все равно, что происходит.

— Мы собираемся лежать здесь и умирать, а затем собираемся заказать пиццу, — бормочет она мне в спину, ее руки крепко обвивают мою талию.

Закрываю глаза от пульсации в голове. Я не думаю, что когда-либо у меня было такое жесткое похмелье.

Я все еще не чувствую себя хорошо в понедельник утром. И полностью забыла, что Алекс должен был прийти прошлой ночью. Мне пришлось отменить встречу в последнюю минуту из-за страха, что он может взглянуть на меня и убежать с криком. Так что теперь я сижу за своим столом, притворяясь, что смотрю на свой компьютер, поскольку мое зрение немного размывается. Мой босс сегодня в режиме мегасуки, что не помогает. Я работаю в журнале мод, и, как клеше — «Дьявол носит Prada», моя жизнь ничем не отличается. Я клянусь, что эта женщина просто знает, как сильно ненавижу эту материалистическую, мелкую чушь, поэтому она еще крепче сжимает мое горло.

Я получила эту работу, потому что у меня впечатляющее резюме и то, что она назвала «пуленепробиваемым» отношением. Глядя на других людей, которые здесь работают, это не сложно. Однажды я увидела Сару, регистратора, которая на самом деле плакала, потому что один из помощников редакции сказал, что она выглядела так, словно прибавила в весе. Шутки в сторону? Это дерьмо, с которым я должна мириться. Мне просто нужно держать голову подальше, стать редактором в течение нескольких лет, а затем уйти и найти подходящую должность редактора в журнале, который пишет что-то полезное.

— Молли! — визжит Диана из кабинета.

Ее голос похож на скрип гвоздей, которые достаешь из доски. Я готовлюсь и встаю со своего стула, который стоит в небольшом офисе рядом с ее.

— Да, — говорю сквозь стиснутые зубы.

Она поднимает взгляд от своего стола, наблюдая за мной через оправы своих очков, которые сидят на конце ее носа. У нее короткий черный боб, с «бахромой», висящей прямо над ее бровями. Диана всегда носит ярко-красную помаду и деловой костюм, обычно с юбкой-карандаш, и она никогда не выйдет из дома без пары шестидюймовых каблуков. Она определение модницы.

— Ну что ж, ребенок, не стой просто так, — лает она.

Раньше меня раздражало, что она называла меня ребенком. Я имею в виду, что она не может быть намного старше сорока, хотя не сомневаюсь, что женщина — ярый фанат ботокса. Или, может быть, Диана просто не улыбается... или хмурится. Кто знает? Теперь я привыкла к этому.

У нее есть несколько фотографий, расположенных перед ней.

— Жан Люк собирается быть здесь сегодня днем, — говорит женщина, не глядя на меня. — Это его новая коллекция. — Она широким жестом указывает на фотографии.

Все, что я вижу, это много ярких цветов и странных материалов. Я имею в виду на самом деле? Ярко-желтое платье из кожи. Это не может быть последним словом моды. Это напоминает мне о тех глупых абстрактных картинах, за которые люди платят миллионы. Это не круто в своей простоте или новаторстве. Художник не в своем времени. Даже пятилетка смог бы нарисовать это.

Ну, прямо скажем, модельер, который знает о моде все, сделал это. Что ж, видимо я ничего не понимаю.

— Мелани не может сделать это для демо, так что ты заменишь ее.