— Конечно. Ладно. — О Боже.

Он хихикает, поднимает мои ноги и встает. Через несколько минут возвращается с закатанным косяком и зажигалкой. Хьюго прижимает его к губам, перекатывает его между губ и подносит зажигалку. Я смотрю, как он ловит пламя, его конец светится ярко-красным. Я очарована движением его губ, когда они сжимают косяк. Черт, он при этом выглядит сексуально. Держит его между большим и указательным пальцами и протягивает мне.

Я с сомнением смотрю на него секунду, прежде чем поднести к губам и втянуть в себя густой дым. В подростковом возрасте я пережила непродолжительную фазу бунтарского курения, поэтому мне удается не закашляться.

Хьюго внимательно наблюдает за мной, его глаза отслеживают каждое мое движение. Когда через несколько секунд я выдыхаю, он улыбается.

— Малышка. В душе ты бунтарка.

— Я не бунтарка, — пьяно смеюсь. — Я хорошая девочка, помнишь? Разумная. Та, кто обходит все стороной.

Он наблюдает за мной, когда делает долгую затяжку.

— Ты хороший человек, и ты, без сомнения, один из лучших людей, которых я знаю, но ты не тряпка. Есть разница, детка, — он смотрит в сторону и выпускает длинную струю дыма.

— Я позволила отцу обращаться со мной как с полным дерьмом, — смеюсь, потому что от смеси травки и выпивки у меня кружится голова.

Я беру свой стакан, который каким-то образом снова наполнился.

— Черт, я позволила тебе обращаться со мной как с дерьмом, не так ли? — он ничего не говорит. — Очевидно, у меня проблемы с отцом. — Снова смеюсь, потому что эта ситуация настолько нелепа.

Я должна позвонить Лилли. Она отговорила бы меня выйти из этой нисходящей спирали. Но я этого не делаю, вместо этого выпиваю половину стакана.

— Я не хотел плохо с тобой обращаться, — тихо произносит Хьюго.

Поднимаю взгляд и замечаю, что он внимательно за мной наблюдает. Его глаза слегка налиты кровью. Я не обращаю на это внимания, потому что, серьезно, кого это волнует?

— Теперь это не имеет значения. Все хорошо, я в порядке.

Беру у него косяк и прижимаю его к губам, глубоко вдыхая и удерживая его, пока мои легкие не начинают кричать о нехватке кислорода. Я медленно выдыхаю и опускаюсь на диван, откидывая голову на руку и вытягивая ноги через Хьюго, пока задница не прижимается к его правому бедру.

Звучит дверной зуммер, и я быстро смотрю на Хьюго. Черт, сегодня вечер пятницы. Я, наверное, нарушаю его планы, и под планами имею ввиду секс.

— Игнорируй это, — говорит он, отмахиваясь и забирая у меня косяк.

Дверной зуммер срабатывает снова и снова. Я смеюсь, когда все мое тело начинает омывать приятное чувство онемения.

— Кому-то очень хочется залезть тебе в штаны. Или, может быть, чей-то муж пришел тебе надрать задницу.

Хьюго усмехается, выпустив струю дыма.

— Сладкая, не в первый раз.

— Ух, просто ответь уже. Если он тебя нокаутирует, обещаю защищать твою честь. Клянусь на мизинчике, — я протягиваю свой мизинец, и он закатывает глаза, прежде чем соединить свой мизинец с моим. Тот факт, что он только что заключил соглашение на мизинце, заставляет меня взбеситься.

Он встает, оставляя меня в припадке истерики.

Я слышу, как он берет трубку и огрызается на кого бы то ни было.

— Что? — рычит. Очень приятно.

— Хьюго. Что так долго? Здесь холодно, — хнычет женский голос.

— Кто это, черт возьми?

— Это я, Мэдди. Ты сказал на днях приходить в любое время, — мурлычет девушка.

О, секс, она определенно за секс, а не удары руками.

— Сейчас не самое подходящее время. — Что за хрень?

Хьюго только что отказался трахаться?! Зачем ему это делать? Он болен? Боже мой, а что, если у него триппер? Я смеюсь.

— Но я приехала сюда, чтобы увидеть тебя, — скулит голос на том конце.

— Послушай, я не знаю, кто ты, нах*й. Я занят, — он такой ворчливый, боже мой, у него точно триппер. Это единственное возможное объяснение.

— Но…

— Просто отвали, ладно? — Ударяет трубку о стену.

Я закрываю глаза и улыбаюсь, когда моя голова плывет в приятном тумане онемения. Это счастливое место. Я прекрасно понимаю, почему курильщики всегда кажутся такими спокойными. Открываю глаза и вижу, что Хьюго стоит надо мной и смотрит на меня с глупой ухмылкой на лице. Он такой милый.

— У тебя сифилис! — говорю, указывая на него.

Его брови вздымаются.

— Эээ…— он засовывает руку за пояс джинсов, ощупывая себя. — Нет, вроде бы нет. Почему, могу я спросить, ты думаешь, что у меня сифилис?

— Ну, ты отказался от секса. Ты когда-нибудь так делал? Я не думала, что это физически возможно. А ты сварливый, типа: «Мой член может отвалиться, у меня целый час не было никого» — сварливо. — Парень скрещивает руки на груди, а его губы весело подергиваются. — Плюс, почему бы мне не подумать, что у тебя есть сифилис? Ты... ты!

— Закончила?

— Ага.

— У меня нет сифилиса. Я почти всегда упаковываю его… — начинает он.

— Почти…

— Всегда с нехорошо выглядящими, — заявляет он.

— Ну, тогда все в порядке. Я уверена, что все симпатичные определенно чисты. Фактически, у них, вероятно, больше шансов получить это, чем у плохих, потому что никто не хочет трахать страшных. Кроме тебя, потому что у тебя нет стандартов. — Улыбаюсь, когда он хмурится, как будто только сейчас понимает эту возможность.

— У меня есть стандарты, — защищается.

— Я видела девушек, которых ты трахаешь…— умолкаю я.

Самодовольная улыбка расплывается по его лицу.

— Трахнул тебя, не так ли?

— Это был лучший момент в твоей жизни, который больше никогда не повторится. — Мой голос медленный и ленивый. Я так расслаблена, что не могу нормально говорить!

Хьюго наклоняется вперед, наклоняется и нависает над моим лицом.

— Это было хорошо, Сладкая, но никогда не говори никогда. — Чувствую его дыхание на своих губах, и мое сердце внезапно оживает. Беззаботная шутка, которая была несколько секунд назад, внезапно исчезла, сменившись напряжением, но это неплохое напряжение.

— Итак, если у тебя нет сифилиса, то почему ты отвернулся от прекрасного траха? — шепчу я.

Его глаза озорно танцуют. Кажется, что у него всегда такой взгляд, как будто никогда не знаешь, что он собирается сделать дальше, но ты знаешь, что это будет захватывающе. Если бы я могла описать Хьюго одним словом, это было бы возбуждающе... или, может быть, отвратительно... или по-шлюшачьи. Ладно, да, я не могу сказать ни слова. Он хватает меня за ноги и поднимает их, чтобы сесть, прежде чем снова положить их себе на колени.

— Очевидно, потому что я тусуюсь с тобой. — Хьюго рассеянно водит пальцем по моей голени, и у меня учащается пульс.

Что в нем такого, что заставляет мое сердце биться в груди? Эта внутренняя реакция на него, тяга, которую я не могу выразить словами. Он заставляет меня чувствовать себя живой, как всегда. Как будто он делает все более красочным, интересным. Когда я рядом с ним, мне становится немного легче дышать, и жизнь становится немного ярче.

Хьюго все еще улыбается мне, и от этого у меня трепещет в животе. Он такой красивый. Я просто хочу прикоснуться к нему.

Прежде чем я осознаю это, вскарабкалась на колени рядом с ним, даже не осознавая этого. Я протягиваю руку и касаюсь его лица, провожу пальцами по щетине на щеке и по волосам.

Парень улыбается, и это так красиво. Я провожу большим пальцем по его нижней губе. Он хватает меня за запястье и тянет за подбородок.

— Молли. — Хьюго смеется, глядя мне в глаза. — Черт, ты не в себе.

Я хмурюсь.

— Я не… — мой язык кажется толстым во рту. — Просто хочу прикоснуться к тебе.

Он отпускает меня и приподнимает бровь.

— Тогда прикоснись, Сладкая.