Ободряюще улыбаясь, Фима солидно открыл ключиком стол, выдвинул ящик и увидел... два одинаковых конверта.

В такие моменты понимаешь, что судьбу обмануть нелегко. Конверты-близнецы лежали рядом, насмехаясь над Кацем глумливыми рожами какого-то бездарного клоуна. Фима вспомнил, как покупал пачку конвертов и не хотел брать эти, из-за марок, да к тому же клоунских, но ему было очень лень идти куда-то еще, а девушка в киоске мило щебетала и хвалила эти идиотские рожи, почему-то называя их арлекинами.

Фиме показалось, что клоуны подмигнули ему по очереди и раскрыли размалеванные рты в идиотическом смехе. "Не люблю негров и клоунов..." медленно подумал нотариус. Старый склеротичный идьёт! Как же можно так облажаться?! Хренов Германн. Это он думал.

Пауза становилась неправильной. Старший Мельников перестал разглядывать пол и пытливо смотрел на нотариуса. Фима решил рискнуть. Вынул наугад один из конвертов, вскрыл его тонкими узловатыми пальцами, стараясь поменьше дрожать, прочел завещание вслух, потом достал из кармана матрасик нитроглицерина, выдавил сквозь фольгу и положил в рот маленький полупрозрачный шарик, будто сделанный из стекла... Вся эта жизнь - из стекла... Откуда это? И к чему эта глупая мысль?..

Через три дня Фима Кац умер от кошмарного сердечного приступа. Врачи констатировали разрыв сердца вследствие обострения ишемии.

А Соломон ушел. Рыжий кот Соломон, который любил тихими вечерами слушать, как Фима рассказывал ему сказки Андерсена, Шварца и прочих гениев, тут же многое на ходу сочиняя. А иногда - вот досада - кот обижался на старика из-за всякой фигни.

Похороны были скромными, без оркестра и пьянки. Положили нотариуса неподалеку от Мельника. День был дождливый и ветреный. Деревья шумели верхушками, не было видно ворон, где-то далеко-далеко кричали чайки, а в могиле плескалось мутно-коричневое мелкое море. Так отправился в последнее плавание старый нотариус Кац, который всю жизнь хотел стать другим человеком.

Глава пятая. ЕГОР И ЕГО ОДИНОЧЕСТВО

Егор снял квартиру в небоскребе на Ярославском шоссе у двоюродной тетки, которая бросила на хрен Москву и свалила в село доживать; перевез краски, бумагу, холсты, мольберт, этюдники, комп, видик и телевизор, книги, всякие мелочи (старший-старший дал со скрипом "Слоненка" из заводского автопарка), взял с собой минимум шмоток, дискофон - все остальное там было: ви-фон, посуда, белье, - у Егора своего ничего больше не было.

Нет, ну, кот, конечно. Хотя какое это имущество, расходы одни! Да еще и орет - личность. Егор хотел было его кастрировать - пятый этаж все-таки, на улицу не больно побегаешь, - а потом передумал: во-первых, лень к ветеринару везти, а во-вторых... что-то было во-вторых непонятное. В общем, остался кошак при своих. А Егор уже купил ему "Девять жизней", еду для кастрированных... Но выбрасывать не стал. А кот так кайфонул, что не только "Вискас" и "Кит-о-кэт", но и "Ройял Фуд" не признал. Вообще он рыбу любил и молоко. Но из фирменных блюд - только "Девять жизней", и все. Странный. Егор расслабился и подчинился. Значит, так надо. К тому же нравилось ему название этой еды. Егор, конечно, не очень верил в мистические бредни про девять кошачьих жизней, но, с другой стороны, дыма без огня не бывает, и, раз с древности такое болтают, значит, основания для этого есть. Иногда он кота подкалывал: ну что, мохнатый, сколько жизней съел? Кот удивленно смотрел на хозяина желтыми глазами и молчал.

Звали кота Шарль. Егор назвал его когда-то в честь великого сочинителя "Кота в сапогах" - и назвал по двум разным причинам. Во-первых, потому что сам иллюстрировал Шарля Перро, а во-вторых (и, кажется, в-главных), потому что поначалу котик повадился было писать в обувь, что стояла в прихожей. Какая тут - спрЄсите - связь? Прямая.

Когда зашел разговор про имя, Мельников-старший предложил назвать его "Кот-Который-Ссыт-В-Сапоги", а если короче - "Кот-В-Сапоги". Но имя все равно казалось длинноватым, и тогда Егор сказал: "Шарль". Котик немедленно отреагировал. Вопрос был решен. Правда, отец считал имя неподходящим и звал кота Шурой, в честь великого русского поэта.

Выглядел Шарль вполне сказочно: шерсть на лапах была темнее - так-то он был дымчато-серый с желтыми глазами, - а лапы и правда как в сапогах. Неизвестно, сколько ему там жизней было отмерено, но вел он себя, как бессмертный: нагло и независимо.

На новом месте оказалось тоскливо. Конечно, Егор мог остаться в отцовской квартире, куда, по завещанию, быстро переехал из Люберец от тещи старший-старший со своим кодлом и лживой жизнью, чтобы быть ближе к "Мельнице". Собственно, старший Егора и не гнал, а кое-кто даже очень хотел, чтобы он там остался... Но Егор решил все-таки съехать и быть себе хозяином. Ну их, пусть сами. Деньги завелись кое-какие - небольшая доля от "Мельницы", да еще и работа, - можно и самому. А на работу приятель устроил. Нормальная работа. В информационно-аналитическом агентстве крупной компьютерной фирмы, то есть, по сути, в рекламном отделе.

Взяли Егора художником на корпоративную компьютерную графику, но как-то само получилось, что на нем оказались креатив, аналитика и маркетинг, а в основном программирование. Несколько раз Егор пытался напомнить о своем художественном образовании. От него удивленно отмахивались: тебе кто-то рисовать не дает? - да на здоровье; правда, нам ты нужен как... кто-то другой. Вот он и старался оставаться этим кем-то другим.

Скоро ему почти понравилось. Иногда он с легкостью находил решения проблем, над которыми профессиональные программисты бились неделями. В массе коллеги не очень любили Егора и завидовали ему, хотя он совсем не кичился случайным талантом и никогда не выставлял себя напоказ.

Некоторое время спустя агентство стало зарабатывать на Егоре приличные деньги, сдавая его внаем клиентам. Те его уважали и не раз хвалили на встречах с руководством. В свободное время Егор мог заниматься программированием для себя и придумал одну игру, которую потом дома дополнил и усовершенствовал. Особенно нравилось ему конструировать образ героя.

Первое время он не хотел идти дальше арматуры, скелета, трехмерной схемы, его Кот был похож на робота, сделанного из тонкой виртуально-дюралевой проволоки. Но программа настойчиво требовала тела и красок; Егор подчинился и довел образ до совершенства. И в окончательном виде Кот ему больше понравился: этакая наглая мультяшная морда.