Глава 7

Гуан успел начертить кровью одно слово на бумаге. Щит. Бумага стала прямоугольником шириной с его тело, удлинилась, получила ручки на внутренней стороне, и слово, которое он написал, гордо пылало между ними темно-красным. Гуан шагнул к женщине, сжимая щит обеими рукам. Она взмахнула копьем, и он остановил удар, шатаясь от силы.

Гуан смог устоять на ногах, осмелился выглянуть поверх щита. Старушка хмуро посмотрела на него. Он улыбнулся ей.

— Не ожидала этого, да? Может, сойдемся на том, что мы слишком старые, чтобы драться, и посидим? Я напишу стихотворение о твоей ярости.

Старушка взглянула на Харуто и онрё. Харуто вонзил в землю посох земли, они обменивались ударами. Гуан отметил, что они яростно улыбались.

Старушка зарычала и пошла на Гуана, направляя удар по щиту с разворота, отгоняя ему. Это ощущалось как удар молотом по щиту, и клинок царапал бумагу. Старушка пыталась прорезать его защиту, но если она поймет, что лучше бить по Гуану, ему конец. Он снова отступал, следя за клинком. Ему не нужно было атаковать. Он не мог сравниться с навыками женщины, но это было не все. Он поклялся не брать оружие. Щит не считался, но это могло измениться, если он попробует ударить ее им. Гуану нужно было только отвлекать ее, пока Харуто не закончит с ёкаем.

Женщина села на корточки, вытянула перед собой ногу, развернула копье и оттолкнулась, уперлась концом оружия в щит Гуана, сбивая его с ног, отправляя его на спину. Она стояла и смотрела на него, кривясь от боли.

Гуан застонал. Прошли годы, он давно не участвовал в бою. Он держался от них подальше по многим причинам в эти дни, и одной из них была боль. Он встал на четвереньки, кровь текла из большого пальца, текла струйкой по снегу под ним. Он попытался встать, поскользнулся, упал на колено и закричал. Он уже был не на снегу, это был лед. Она толкнула его на замерзшее озеро. В дюжине шагов за ним была брошенная удочка, стульчик стоял рядом с ней. Гуану хотелось сдаться и проверить тот стул. Он не хотел больше биться.

Старушка пошла вперед, остановилась на льду. Она отыскала равновесие, улыбнулась и стала скользить к Гуану по льду.

— Может, ничья? — Гуан пятился. Лед стонал под ним, и он надеялся, что ему показалось, что где-то под ним лед трещал.

— Если нужно убить тебя, чтобы помочь Кире, я это сделаю, — сказала старушка. — Я не дам вам забрать ее, — она нахмурилась, морщины стали глубже. — У меня есть только она.

Гуан оглянулся на Харуто, пока пятился. Посох воды был в земле, но Гуан был далеко, уже не слышал боя, и снег скрывал их из виду, снова падая.

— Тогда ей не стоило убивать моего сына, — сказал Гуан. Слова ощущались неправильно в его рту. Лед снова застонал под ним.

— Я сказала, мы не убивали тех людей.

— Плевать на них, — прорычал Гуан. Это было правдой. Он знал, что должен был переживать, но после потери сына они ничего не означали. — Я говорю о своем сыне, Тяне.

Старушка остановилась на расстоянии удара. Стул рыбака был рядом с Гуаном, лед скрипел от каждого шага. Он сжал бумажный щит и ждал удара.

— Тян Мен? — спросила старушка. — Ты — отец Тяна?

Гуан опустил щит и посмотрел на женщину.

— Да. Ты его не убивала, да? — слова звучали правильно.

Тень мелькнула под Гуаном так быстро, что он подумал, что ему показалось.

— Тян был моим другом, — сказала старушка. — Мы учили вместе в Хэйве, — она перестал хмуриться и охнула. — Вы думаете, что Кира уничтожила Хэйву? Нет. Она там училась.

Гуан выругался. Им нужно было остановить Харуто, пока он не очистил не того ёкая. Он посмотрел за старушку, но снег усилился, и Харуто не было видно, Гуан плохо видел без этого. Лед снова затрещал, и белая неровная линия побежала между ног Гуана, треща, как гром. Тень извивалась под поверхностью между ним и старушкой.

— Ах, капуста! — выругался Гуан.

Лед треснул, и белая змея вырвалась из глубин, куски льда полетели в стороны.

Трещины тянулись по замерзшему озеру, словно молнии, и лед раскололся на плавающие участки, каждый кружился, покачивался. Часть уплыла во тьму воды, другие раскалывались дальше. Гуан шатался на своем куске льда, отчаянно искал равновесие. Змей поднялся над ним, белый, как замерзшая плоть, на спине торчал гребень. У него было человеческое лицо, детское, рычащее, клыки торчали вместо зубов, а глаза были рыбьими. Две пухлые ручки торчали из-под головы, детские пальцы сжимались и разжимались.

Змей бросился на Гуана, и он поднял щит. Монстр ударился головой об затвердевшую бумагу, сбил Гуана на спину на его куске льда. Холодная вода накрыла его, промочив его одежду. Клыки бил по бумажному щиту. Гуан зарычал, сжал щит обеими руками, пытался удержаться, пока змей толкал его к воде. Две ладошки сжали его щит и дернули, пытались вырвать его из хватки, но Гуан сжимал, змей поднялся и бросил его над разбитым льдом, как детскую куклу. Он рухнул на другой кусок льда, дыша с хрипом. Лед уже накренился, грозил сбросить его в воду, и он знал, что, если упадет, его утянет на глубину, он не увидит больше поверхности. Его ноги скользили на льду, пытались удержаться, погрузились в воду. Он услышал стук.

Старушка прыгнула на кусок льда рядом с его. Он был больше и ровнее. Она нашла равновесие, потом направила в него древко копья. Он вздрогнул, закрыл глаза и… ничего. Он открыл глаз и посмотрел. Она протягивала к нему копье. Он схватился, другой рукой еще сжимая бумажный щит. Она потянула и вытащила его из воды на новый кусок льда. Он качался под ним.

— Не двигайся! — закричала она.

— И не собирался! — сказал он.

Они застыли на куске льда, он медленно остановился.

— Спасибо! — сказал Гуан.

— Не за что, — старушка тяжело дышала, глядя на змея, щурясь.

Змей завопил и скрылся под поверхностью, послал по воде рябь, которая сотрясала куски льда.

Старушка широко расставила ноги и озиралась, пытаясь увидеть змея под водой.

— Что это такое?

Гуан пытался вспомнить.

— Как это назвал Харуто? Вроде нинген. Ёкай, созданный из утонувшего в ледяной воде ребенка.

— Как нам его убить?

Гуан буркнул, держа рядом бумажный щит. Пока что он не пустил воду к крови, но если надпись будет повреждена, его щит станет просто бумажкой для туалета.

— Не знаю. Харуто — оммедзи. Я — просто поэт.

Старушка прищурилась, а потом отвела взгляд.

— Если его рассечь, это сработает?

Гуан покачал головой.

— Есть лишь один способ узнать. Я постараюсь остановить его, а ты его режь и коли.

Рябь снова покачнула кусок льда. Гуан и старушка прыгнули в стороны, змей вырвался из глубин, разбил кусок льда, осколки полетели в стороны. Гуан попал на маленький обломок льда, женщина — на другой, нинген был между ними. Он смотрел на Гуана рыбьими глазами, потом повернул голову к старушке и поплыл к ней. Он был умнее, чем думал Гуан.

— Ну же, старые колени. Пора быть ловкими, — крикнул себе Гуан и прыгнул на другой кусок льда, побежал по нему, потом прыгнул еще и еще раз.

Нинген бросился на старушку, и она шагнула на смежный кусок льда. Детские бледные ладони впились в кусок льда, где она стояла, и бросили его в другой участок льда. Старушка остановилась, и Гуан прыгнул на тот же кусок льда, накрыл их обоих щитом.

Змеи повернулся и напал на него. Гуан взмахнул щитом, отгоняя открытый рот. Он уперся ногами, насколько позволял скользкий лед, и приготовился, змей бросился снова. Искаженное детское лицо врезалось в затвердевшую бумагу, бледные ладони тянулись к нему. Старушка сделала выпад копьем поверх плеча Гуана. Клинок проехал по белой чешуе существа, рассек между ней, вызывая горячие брызги крови. Нинген взвыл, метался, он отпрянул и пропал под черной водой.

Старушка пыталась перевести дыхание.

— Это работает.

Гуан огляделся. Он развернулся, в снегу теперь не знал, в какой стороне была деревня.

— Нужно вернуться к Харуто и твоей девочке, — сказал он. — Если у тебя нет поразительной техники, которая может убить это одним ударом, оно погубит нас, а я слишком стар для этого.

— У тебя есть огонь? — спросила старушка.

Что-то подтолкнуло лед, на котором они стояли.

— У меня есть кремень, — сказал Гуан, вытащил его из внутреннего кармана. Он промок, не мог высечь искру.

— Сойдет, — старушка забрала это у него, змей вырвался из воды, устремился к ним. Его тело проехало по плавающему льду. Гуан взмахнул щитом, ударил по голове змея, отталкивая ее. Змей рухнул в воду возле их льда, все его бледное тело проехало по его щиту, чуть не перевернув их ледяной плот. — Мне нужна минутка.

— Я дам тебе, сколько смогу.

Змей поднялся снова рядом с ними, ледяная вода полетела к Гуану. Змей ударил ручками по щиту Гуана, а потом бросился на старушку. Гуан шагнул и поднял щит в сторону его лица. Удар сотряс щит и его руки, но змей отступил. Его клыки впились в щит, руки терзали края. Вода потекла по щиту, устремилась к кровавой надписи.

— Скорее! — крикнул Гуан.

Колени Гуана дрожали, боль пронзила ноги. Он не подходил для боя. С каких пор поэзия стала такой опасной? Он оглянулся на старушку. Она убрала копье за спину, держала кремень в руках. Она чиркнула им раз, но без толку, второй раз — и искра тут же утихла.

— Янмей, старая дурочка, — рычала она себе. — Быстрее.

— Да! — сказал Гуан, упав на левое колено. — Прошу, быстрее.

Старушка чиркнула кремнем еще раз, и искра вспыхнула, ее рука загорелась. Выглядело больно. Она глубоко и с хрипом вдохнула. В ее глазах Гуан увидел нечто жуткое — смирение. Он видел это раньше много раз. Так выглядели люди, когда понимали, что умрут, и принимали это.

— Громкое Дыхание, — прорычала старушка, вдохнула, втягивая огонь с руки в грудь. Она задержала дыхание на миг, глядя на Гуана с паникой. Он понял, что мешался, бросился вниз со своим щитом, на мокрый лед. Старушка выдохнула огонь в рычащее лицо нинген.

Чешуйчатая плоть сползла с головы змея и нижней челюсти. Его ладони сгорели, став обрубками, а глаза на лице растаяли. Змей закричал в агонии, метался, а потом рухнул в воду с такой силой, что лед, на котором были Гуан и женщина, содрогнулся.