Харуто огляделся в поисках того, что могло помочь сбежать. Конечно, ничего не было. Он был связан, ладони были у груди, их удерживала паутина, задержавшая его. Гнев Тяна кипел в его груди, ледяной гнев угрожал проглотить разум. Харуто хотел метаться, кричать, задушить онрё голыми руками, но не мог двигаться. Он скрипнул зубами и подавил гнев.

— Ты — йорогумо, да? — спросил он. Его мастер всегда говорил: «Если не можешь пробить путь силой, пробуй слова. Если это не помогает, начинай молиться».

— Да! — сказала ёкай, хлопая человеческими ладонями. Лапы паука над ее плечами трогали воздух, постоянно двигались.

Он еще не встречал йорогумо, но знал о них. Это были люди, которые умерли от паучьих укусов. Они были с сильной волей, незаконченными делами, часто были убитыми. Ядовитого паука могли подложить в кровать человеку, пока он спал. Жертву могли заманить в гнездо пауков и оставить умирать. Но это была не обычная йорогумо, она как-то стала онрё — наполовину ёкаем, наполовину человеком. С такой опасностью он еще не сталкивался.

— Знаешь, что я сделала с последним оммедзи, мушка? — спросила йорогумо, склоняясь ближе на шелковом троне. Паучьи лапы трогали воздух, и она усмехнулась, показывая острые, как ножи, клыки за своими губами.

Харуто пожал плечами. Попытался. Паутина этого не позволила.

— Ты его съела, да?

Она хищно улыбнулась, клыки за губами подрагивали от восторга. Он снова задумался о своем бессмертии. Он сомневался, что мог выжить, если его съедят, и он не хотел.

Харуто боролся, пинался, толкал нити локтями. Это было бессмысленно. Он не мог двигаться вовсе. Йорогумо смотрела, как он бился, ее темные глаза сияли.

Сердце Харуто гремело в ушах. Пот капал со лба, жалил глаза. Борьба ему не поможет, нужно было думать. Он вспомнил слова Карги — онрё искали темницу.

— Ты была в Хэйве? — спросил Харуто. — Ты убила Тяна?

Йорогумо отклонилась на шелковом троне, ее паучьи лапы подрагивали над плечами.

— Кого?

— Учителя в академии, которую ты уничтожила, — гнев поднялся, как огонь, внутри Харуто. — У него были следы укусов. Колотые раны. Нити шелка на одежде.

— Я убила многих в школе, — йорогумо чуть склонила голову. Она не моргала. Глаза были темными сферами, лишенными света. — Учителей. Учеников. Но Мастер не дал мне поесть.

— Мастер? — сказал Харуто. — Кто твой мастер? — а если это был бог или другой шинигами, который был против Оморецу? Это объяснило бы то, как она могла осквернять храм.

Ёкай не ответила, смотрела на него, ее паучьи глаза ничего не выдавали.

— Зачем вам Небесная Лощина? — спросил Харуто, пробуя другой подход

— А ты хитрая мушка, да? — сказала йорогумо. — Откуда ты знаешь о третьей тюрьме? С кем ты говорил? — она скривилась, что-то тёмное и блестящее капало с уголка ее рта. — Это точно был Шин. Он любит звук своего голоса.

Харуто знал Небесную Лощину, тренировался там больше десяти лет, но никогда не слышал о темнице там. Но он не видел то место больше века.

— Не важно, — сказала йорогумо, ее улыбка растянула ее губы, клыки блестели ядом. — Ты сейчас умрешь, мушка, — она пошла по паутине к нему.

Когда она была на расстоянии руки, Харуто услышал тихий треск над ними. Йорогумо тоже это услышала. Они оба посмотрели на потолок. Звук повторился, и кусочки стекла полетели на них. Некоторые упали на пол, другие отскочили от паутины и застряли в нитях шелка. Харуто смотрел, как они мерцали в тусклом свете, понял, что это было не стекло, а осколки зеркала, каждый отражал горящий храм.

Йорогумо стала суетиться, завопила:

— Пожар. Пожар! — она молотила лапами, паутина тряслась, пока она озиралась. Но огня не было. — Что это за странности? — прорычала она.

Кинжал вылетел из тьмы сверху и попал в лицо йорогумо, вонзился глубоко в левый глаз. Йорогумо завизжала, ее паучьи лапы сжались вокруг нее, она рухнула назад, улетела во тьму внизу.

— Я говорил ждать снаружи, — прорычал Харуто.

Кира спрыгнула и легко приземлилась на толстую нить паутины, почти не потревожив ее. Она вытянула руки и пошла по ней, как по канату.

— Так ты говоришь: «Спасибо, что спасла меня от большого паука?» — спросила она, замерла на нити, склонилась и посмотрела на Харуто. — Или, может, «прошу, освободи меня из липкой ловушки»? — она махнула ладонью, новый кинжал появился в ее руке, она стала пилить им нити паутины, сковывающие Харуто.

— Меня не нужно было спасать, — буркнул Харуто. — Я говорил с ней. Нельзя перебивать врага, когда он говорит. Никогда не знаешь, что он раскроет.

Кира выпрямилась и скрестила руки.

— Так мне уйти? Дать ей съесть тебя?

— Немного поздно для этого.

Крик пронзил храм, отражался от стен. Йорогумо поднималась на нити шелка.

— Мой глаз! — выла она. — Как ты могла? КАК ТЫ МОГЛА?

Кира отшатнулась от ёкая и споткнулась. Она опустил взгляд, Харуто увидел, что ее нога застряла в паутине. Он вздохнул. Йорогумо поднималась, ее передние лапы были готовы для удара, но она замерла, увидев девушку.

— Сестра? Что ты делаешь с ним?

— А? — сказала Кира.

Йорогумо посмотрела на Харуто здоровым глазом. Она вытащила кинжал из другого, оттуда текла кровь. Она повернула голову к Кире, громко зашипела и прыгнула, устремилась с нити на нить и пробила окно на вершине храма.

Харуто смотрел во тьму, пытаясь все осознать.

— Она просто убежала? — спросила Кира.

Харуто смог высвободить ладонь из липкой тюрьмы, стал рвать паутину на себе. Она была прочной, противно липла к нему, но казалась слабее без онрё рядом. Может, ее присутствие и ее ци усиливали нити. Он вырвался из паутины и упал на пол. Приземление пронзило шоком ноги, и что-то порвалось. Боль пронзила бедро. Он вскрикнул, стал хромать, пока его бессмертие не исцелило ущерб.

Кира закричала сверху. Харуто поднял взгляд, она висела за ногу с паутины, на которой стояла. Она ударила по паутине кинжалом, но нога оставалась прилипшей, и Кира стала раскачиваться, но нити липли к ней, пока не обмотали ее. Она застыла в паре футов от пола, покачивалась вниз головой, заточенная в паутину, как был он.

— Эм, поможешь?

Харуто вздохнул.

— Так ты говоришь: «Прошу, освободи меня из липкой ловушки»? — он толкнул ее кокон, она закружилась, раскачиваясь.

— Эй! Хватит! — заорала она. — Я пыталась помочь.

— И?

— И, кхм, прости, что помешала?

Шики появилась на плече Харуто, прыгнула на кокон Киры, свистя, повисла на плече Киры вниз головой.

— Да, я застряла, — сказала Кира.

Харуто игнорировал ее, пошёл среди нитей шелка в поисках своей катаны. Она висела в воздухе в паутине. Он схватил рукоять и повернул, стал пилить нити.

Шики запищала снова.

Кира вздохнула.

— Я думала, если помогу, он не будет считать меня бесполезной. И Янмей поймет, что меня не нужно все время защищать.

Шики жалобно свистела мелодию.

— Да, — сказала Кира. — Я не справилась.

Харуто перестал пилить паутину и посмотрел на них.

— Погоди. Ты понимаешь ее?

Шики пискнула, все еще катаясь на плече Киры, пока та раскачивалась в коконе.

— Не ты. Кира, ты понимаешь Шики?

Кира кивнула, ее короткие черные волосы покачивались в паре футов над пыльным полом.

Харуто закончил высвобождать катану, подошёл и сел на корточки перед Кирой.

— Почему йорогумо назвала тебя сестрой? — спросил он, прижав кончик катаны к кокону Киры, чтобы она не крутилась. Он мог убить ее одним толчком, пока она не стала опасной.

— Не знаю, — сказала она. — Я не видела ее до этого. Она была онрё?

Харуто разглядывал девушку мгновение. Он не мог решить, говорила ли она правду.

Шики спрыгнула с кокона Киры на пол и повернулась к Харуто, прищурилась и скрестила волосатые ручки. Она тихо фыркнула.

— Ты доверяешь ей? — спросил Харуто у духа.

Шики кивнула, руки все еще были скрещены, она щурилась.

Харуто встал и застонал. Он провел рукой по растрепанным волосам, размышляя. Маленький дух всегда хорошо судила окружающих. Она убедила Харуто спасти Гуана годы назад. Он направил катану на Шики.

— Заходи, — Шики радостно свистнула и прыгнула в меч, делая клинок алым. Харуто смотрел на Киру, висящую в паутине, дуясь. Может, шанса убить ее лучше не будет. Может, стоило избавить мир от потенциально опасного ёкая. — Попытайся не двигаться, — Харуто направил Катану, Шики рассекла паутину, как огонь — снег.

Кира выпала из кокона и неловко растянулась на полу храма. Она быстро села и потерла голову.

— Прости за… — она умолкла, вздохнула и встала на четвереньки, опустила голову к полу. — Я пыталась помочь.

Харуто пытался придумать совет. Гуан знал бы, что сказать. Старые философские слова, которые передавались поколениями, или стихотворение о великом герое с высокими ценностями. К сожалению, он не был Гуаном.

— Просто не мешайся в следующий раз, — сказал он и отвернулся. Он прошел к кокону размером с человека, прилепленному к стене в углу комнаты.

— В следующий раз? — сказала Кира.

Харуто застонал, поняв свою ошибку. Теперь он не избавится от девушки. Он осторожно рассек Шики кокон. Гнилая плоть и кости в крови упали на пол. Запах ударил Харуто, как кулак по животу, он отшатнулся от кокона. Он понял, что выживших не было. Все в коконах были мертвы.

— Отвратительно, — сказала Кира, закрывая нос рукавом кимоно. — Что это за запах?

— Смерть, — сказал Харуто.

Шики вылетела из катаны и закрыла ручкой глаза, словно зажимала нос. В ее нынешнем облике у нее не было носа, но от ее поведения Кира рассмеялась.

— Пора идти, — сказал Харуто. Храм был осквернен, и он не хотел быть рядом, если бог явится кого-нибудь наказать.