Я судорожно вдыхаю и беру ручку. "Ты имеешь в виду, они хотят уничтожить ещё больше измерений?"

Мои родители кивают. Пол что-то бормочет, и мне не надо читать по губам чтобы разобрать слово: "кощунство". Размах преступлений Главного офиса уже достиг всевозможных рамок, и я не могу это осознать. И этому нет конца? Как мы вообще можем остановить эти тёмные версии моих родителей и Ватта Конли, которые так же умны, и ещё на несколько шагов вперёд в технологическом плане?

"Мы не можем", шепчет предательский голос у меня в голове, воспоминание о звуке среди постоянного белого шума.

Пол начинает писать. "Хотя нужно сразу же начинать создание стабилизатора для этой вселенной немедленно, у меня есть теория, что они должны сами открыть Жар-Птицу. Мы сможем подсоединить две Жар-птицы. Если одно устройство направлено на увеличение асимметрии материи-антиматерии в измерении, другое должно быть направлено на перегрузку, он прерывается на то, чтобы показать на своей Жар-Птице как это может быть сделано, перегрузка может излучать такую же мощность, как стабилизатор. Это означает, что два путешественника могут спасти Вселенную, хотя, конечно, одной Жар-Птицей нужно будет пожертвовать, и путешественник застрянет навсегда. Но в худшем случае, эта опция сможет нам помочь."

Папа берёт ручку следующим. "Потрясающе! Но нам нужно придерживаться гарантированно рабочих сценариев, по крайней мере пока. Мы можем разделиться, как только здесь всё будет налажено, и потом найдём измерения, в которых нужно работать следующим. Где можно достать материалы для стабилизатора?"

Пол отвечает: "Мы с Маргарет добрались сюда вчера вечером, у нас не было времени понять, где мы учимся или работаем"

Я замечаю паузу между его словами "у нас" и "мы", бессознательное признание того, что мы делали прошлой ночью. Прежде чем мама с папой успевают это понять, я хватаю ручку.

"Вообще-то я работаю художником-монументалистом в Коммунистической партии. Когда я попала в это измерение, я рисовала Пола крестьянином, следующим за Лениным в социалистический рай будущего." Это забавно, но неуместно, поэтому я добавляю, что называю эту вселенную Московской.

Они начинают рыться в своих карманах и в нашей почте, чтобы найти какие-нибудь зацепки. Академия Наук СССР оказывается недалеко, и у папы, мамы и Пола есть удостоверения личности (обычная бумага, заполненная пишущей машинкой, без фотографий). Вскоре Пол и мой отец нашли карту Москвы и начали выяснять, как далеко отсюда находится университет.

Пока они это делают, моя мать опускает на пол извивающуюся Валентину, которая ползёт к своим кубикам с одним только взглядом, который означает, что я слежу за вами. Мама смотрит на неё с восхищением и неохотно поворачивается, чтобы написать: "Я знала, что у вас с Полом может быть необыкновенный ребёнок, но её присутствие просто поражает меня."

"Она не наша, мам." Даже в том ограниченном смысле, что ребёнок Великой Княжны наш, хотя на самом деле я ещё не говорила об этом своим родителям. Сейчас невероятно неподходящее время. "Она принадлежит Полу и Маргарет из этой вселенной. Похоже, мы встретились здесь лет пять назад. Он выучил ради меня язык жестов."

Я ожидаю, что мама найдёт это почти таким же очаровательным, как Валентину. Мои родители были почти тревожно восторженными болельщиками за нас с Полом с самого начала. Вместо этого она откидывается на спинку стула, морщась, как от боли. Обеспокоенная, я дотрагиваюсь до её руки, но она качает головой и снова берёт ручку. "Это был менингит?"

"Ты хочешь спросить почему я оглохла? Наверное, да, но я не знаю. Должно быть, это было очень давно." Кроме того, не похоже на то, что глухие ходят с табличками, что я не слышу тебя по определённой причине. И не то, чтобы я могла кого-то спросить.

Мама качает головой, когда пишет ответ. "Просто так тяжело видеть тебя такой."

"Почему? Это не больно. Честно говоря, мама, я даже не так сильно скучаю по звуку. Мне не нужно слышать, чтобы быть художником."

"Но ты не можешь слышать своего ребёнка или Пола, человек, которым ты являешься в этой вселенной, возможно, даже не помнит звуков наших голосов."

Самое странное в мамином несчастье то, что до того, как я прибыла в Московскую вселенную я, возможно, чувствовала то же, что и она. Теперь я отрицательно качаю головой, прежде чем вернуть ручку.

"Это не значит, что я не помню тебя или не чувствую, как сильно ты меня любишь. Я имею в виду, что это имеет значение, я уверена, что эта Маргарет сталкивается со многими проблемами, о которых я ещё даже не думала, но это не какая-то огромная трагедия. Это просто другой способ существования. И всё."

Не думаю, что мне удалось убедить маму, но она не возражает и кивает, не написав больше ни слова.

Итак, я спрашиваю: "Это твоё первое путешествие в другое измерение. Что думаешь?"

"Это невероятно." Мама снова улыбается, сияющая, но задумчивая. "Это словно прожить жизнь другой себя. Хотя я бы выбрала другое место, а не СССР. Это всё, что мы когда-либо хотели от Жар-птицы, шанс увидеть другие квантовые реальности. Исследовать мультивселенную. Ради знаний. Вместо этого мы оказались в ловушке, преследуя худшие версии самих себя, и по самой печальной причине, какую только можно себе представить."

Я думаю, мы в ловушке. Я представляю себе Главный Офис, каково это быть там, и жалею, что сама сила моего отвращения не может поколебать это место. Если бы я только могла вернуться, разорвать их Жар-птицы голыми руками...

...но я ведь могу, правда?

Мысль о возвращении в Главный Офис какое-то время бродила где-то в глубине моего сознания, но так и не возникла как вполне осознанная мысль. Я не могу попасть в измерение, в котором не существую, а Ведьма отправилась в своё демоническое путешествие по мультивселенной, так что она...

...но её тело там. Просто "не функционирует".

Раньше мне это никогда не приходило в голову. Я никогда не пыталась попасть в измерение с телом, которое, ну, не использовалось в тот момент. По мере того, как я переворачиваю эту идею в уме, мне становятся очевидны все новые грани, пока это не становится просто сырой теорией, которую я придумала.

Это возможность, не похожая ни на одну из тех, что у нас были.

Могу ли я прыгнуть в тело Ведьмы, когда её разум полностью отсутствует? Если я это сделаю, то её тело снова станет видимым, полностью материальным, как только я появлюсь. Это слишком сложно, чтобы понять. Хотя я знаю, что тела остаются позади, их невидимость и неосязаемость заставляют меня думать, что они уходят куда-то в эфир. Но этого не происходит.

Если бы я прыгнула в Главный Офис прямо сейчас, тело Ведьмы уже ждало бы меня там.

И вместо того, чтобы всегда быть в бегах, гоняясь за планами Главного Офиса, я, наконец, могу принять бой с ними.

Обычно я спрашиваю своих родителей и Пола, права ли я в этом. Но я не нуждаюсь в физических уравнениях, чтобы убедиться, что это сработает. После нескольких месяцев путешествий по измерениям, я получила много опыта. И что ещё важнее, я не могу сообщить им о своём плане. Они попытаются остановить меня. Они скажут, что это слишком опасно.

И это опасно. Даже после нескольких дней борьбы за свою жизнь, я знаю, что это может быть моё самое смертоносное путешествие.

Но на кону триллионы жизней. Это стоит того, чтобы рискнуть.

Папа и Пол по-прежнему увлечены обсуждением карт Москвы. Я отодвигаю стул и поднимаюсь на ноги. Когда мама озадаченно смотрит на меня, я быстро пишу: "Валентине нужно ещё молока. Если я собираюсь остаться здесь, пока вы, не спасёте эту вселенную, тогда я должна сбегать в магазин сейчас, пока вы можете за ней присмотреть. По-моему, я видела один вчера неподалёку."

Это ложь. Вчера вечером я была слишком ошеломлена, чтобы вспомнить, где находится ближайший продуктовый магазин. Но я подчиняюсь первому закону лжи Тео — будь проще, глупышка.

Конечно, мама кивает. Она пишет: "Ты уверена, что сможешь что-нибудь купить? В советских магазинах стояли невероятно длинные очереди за товарами."

Я пожимаю плечами.

"Нам всё ещё нужно молоко, так что я должна попробовать. Я вернусь так быстро, как только смогу."

Моё вчерашнее пальто и перчатки висят на крючках, на которые я повесила их вчера вечером. Когда я снова закутываюсь и кладу несколько рублей из рюкзака в карман пальто, я вижу, как мама объясняет папе и Полу, что я делаю. Отец кивает, улыбается мне, начинает говорить, потом передумывает и показывает мне большой палец. Я улыбаюсь в ответ, изо всех сил стараясь не думать об опасности того, что собираюсь сделать.

Пол испытующе смотрит на меня. Подозревает ли он, куда я на самом деле направляюсь? Нет, если бы он знал, то схватил бы меня, чтобы не дать выйти за дверь. Но он встаёт, как будто хочет проводить меня до двери. Валентина выбирает этот момент, чтобы потянуть его за штанину. Даже если он не совсем её папа, очевидно, он достаточно близок, и она хочет его внимания сейчас. Пол наклоняется, чтобы снова подхватить её на руки.

Я смотрю, как он изучает Валентину, изучает её лицо, её глаза. Может быть, он тоже думает о нашем ребёнке в Российской вселенной и интересуется, не это ли наш ребёнок? Моё сердце сжимается, когда я понимаю, что это, вероятно, последний раз, когда я вижу эту маленькую девочку, которая могла бы быть моей.

Но она принадлежит этой Маргарет, этому Полу, этому миру. Вот почему я должна защищать их всех любой ценой. Я машу рукой на прощание и захлопываю за собой дверь, ни разу не оглянувшись.

Я выхожу из дома и быстро иду по тротуару, поворачивая снова и снова, стараясь заблудиться как можно сильнее. Я обшариваю карманы, чтобы убедиться, что у меня нет никакой идентификационной информации с моим адресом. С тех пор как я оставила свой бумажник дома, всё, кажется, в порядке. Если Ведьма прыгнет в это тело, она не будет знать, как найти свой дом или людей, ожидающих там, и ей может потребоваться несколько часов, чтобы разобраться во всём.