– Какого хрена...

За драгоценное время, которое ему требуется, чтобы произнести эти три слова, я выдергиваю пояс из петель его халата, обматываю вокруг шеи и тяну изо всех сил. Он сразу же начинает задыхаться, размахивать руками и отбиваться. Но я моложе, в лучшей форме и абсолютно решителен. Конечно, на него работает инстинкт самосохранения. И да, было бы проще просто пристрелить его, но намного громче, грязнее и менее удовлетворительно. Он делал это и кое-что похуже с десятками беспомощных жертв. Он должен сдохнуть, зная, каково это – быть замученным до последнего вздоха.

Он хватается за это время, кряхтя и брыкаясь, когда пытается повернуться ко мне. Но я держусь крепко, затягивая пояс все туже и туже вокруг его шеи, пока его хрюканье не превращается в удушливый кашель. Даже в тени я вижу, как он краснеет. Собака продолжает тявкать, когда движения Пола становятся вялыми... а затем и вовсе прекращаются, когда он соскальзывает на пол. Я дергаю в последний раз и держу петлю на месте еще пару минут, прежде чем, наконец, отпускаю.

Подонок не вернется, и скатертью дорога.

Быстрый взгляд на кухню говорит мне, что у собаки много еды и воды. Гавана убьет меня, если я оставлю его питомца в беде. Полиция скоро найдет тело Пола Карбони. Я позабочусь об этом. И кто-нибудь позаботится о дворняжке.

Затем я засовываю пояс от халата в карман, выскальзываю через заднюю дверь, цепляюсь за последнюю тень, крадусь обратно к машине и исчезаю из района Пола, как будто меня там никогда и не было.

После быстрой остановки в какой-то забегаловке, в которой, как я знаю, нет оборудования для обеспечения безопасности и примерно столько же посетителей в этот час, я краду зажигалку со стола пожилой женщины, когда она не смотрит, направляюсь в мужской туалет и сжигаю пояс от халата. Менее чем через две минуты мою руки, тайно возвращаю зажигалку, беру чашку кофе на вынос, а затем пишу брату одно слово: «Готово».

Наконец, я снова сажусь в машину, выполняю необходимое поручение, беру еще одну вещь, которую хранил несколько недель, и возвращаюсь в наше любовное гнездышко, чтобы жизнь, которую я действительно хочу – с женщиной, которую люблю, – могла начаться.

Гавана

Я понятия не имею, сколько сейчас времени, когда я переворачиваюсь на одной из самых удобных кроватей, в которых когда-либо спала, и потягиваюсь. Две вещи выводят меня из сонного состояния. Во-первых, все у меня между ног восхитительно чувствительное. Во-вторых, рядом со мной твердое обнаженное тело.

Рэнсом!

Ночь стремительно возвращается, когда я просыпаюсь и вижу, что он лежит рядом со мной, его черные глаза полны нежности. Он притягивает меня ближе и целует в лоб.

– Доброе утро.

Я никогда не просыпалась рядом с другим человеком, тем более с мужчиной, который заставляет мое сердце трепетать и биться от одной лишь улыбки. Я не могу устоять перед желанием быть ближе, поэтому прижимаюсь к нему.

– Доброе утро.

– Скучала по мне?

Я хмурюсь.

– Тебя не было?

– Я ушел, чтобы уладить кое-какие дела и захватить пару вещей. – Его ухмылка становится шире. – Но думаю, что ты совсем не скучала по мне.

Может, не во сне, но сейчас так близко к Рэнсому ...

– Скучала. Хочешь, докажу, насколько?

Я прикусываю его заросшую щетиной челюсть и закидываю бедро ему на бедро, сплетая нас.

Нет ничего удивительного в том, что его твердый член прижимается к моей киске, когда он перекатывает меня на спину и использует свои сильные бедра, чтобы со стоном раздвинуть мои ноги. Я приподнимаю бедра в приглашении, задыхаясь, когда его губы шепчут мне в горло, прежде чем он прижимается своим горячим дыханием к моему уху.

– Если ты не перестанешь меня искушать, я скажу «да».

– Хорошо.

– Кокетливых малышек трахают.

– Еще лучше.

Он берет мой рот, с властью сминая мои губы раз за разом, пока я не чувствую себя ошеломленной и так медленно соблазняемой, это все, что могу сделать, это не захныкать о большем. Но он отстраняется.

– После того, как мы поговорим. Это должно быть на первом месте.

Логическая часть меня знает, что он прав. Прошлой ночью произошло много тяжелых событий, и мы отбросили осторожность. Но чтобы двигаться вперед, мы должны общаться. У меня много вопросов. У него тоже. И мы не слишком много говорили о том, чего оба хотели друг от друга, кроме секса. Мы просто сбросили одежду и занялись делом.

– Хорошо, – вздыхаю я. – Дай мне пять минут в ванной.

Он откатывается в сторону.

– Я оставил тебе чистую зубную щетку на стойке.

– Спасибо. Я сейчас вернусь.

Откинув одеяло, я опустила ноги на пол, дрожа от холодного пустынного утра.

– И пока ты будешь уходить, я буду наслаждаться видом. Черт возьми, у тебя самая красивая задница, которую я когда-либо видел.

Трудно не покраснеть. Несмотря ни на что, я все еще не совсем привыкла к тому, что кто-то видит меня обнаженной, не говоря уже о таком великолепном человеке, как Рэнсом.

После нескольких минут в роскошной ванной, теперь наполненной естественным светом, мои зубы чисты. Расчесанные пальцами волосы все еще выглядят так, будто у меня секс прическа. Моя кожа раскраснелась и порозовела. И так же, как прошлой ночью, моя киска набухла. Несмотря на все это, я выгляжу ничуть не иначе, чем вчера утром, когда проснулась, гадая, придет ли за мной Рэнсом. Но я чувствую себя по-другому. Я чувствую, что влюблена.

Потому что действительно влюблена.

Открыв дверь, я с разочарованием обнаруживаю Рэнсома посреди комнаты в джинсах и протягивающего мне руку. Но я думаю, что если бы мы попытались поговорить по душам голыми, у нас не получилось бы.

– Идем.

– Где моя одежда?

Еще одна хитрая усмешка пересекает его лицо.

– Она тебе не нужна.

– Так ты не будешь считать меня отвлекающей?

Я дразню его, медленно проводя пальцами по бедру, едва не доходя до моей киски.

Его горячий взгляд следует за движением.

– О, точно буду. Но это слишком важно, чтобы отвлекаться. Если разговор пойдет так, как я надеюсь, то определенно буду рад позволить тебе отвлечь меня, потому что, черт возьми… Вид спереди у тебя даже лучше, чем сзади.

С улыбкой я беру его за руку. Он ведет меня по темному коридору на кухню, затем сажает меня – голой задницей – на кухонный остров. На другом конце комнаты Шедоу лежит, свернувшись калачиком, на мягком стуле за столом для завтрака. Она смотрит на нас, по–видимому, решает, что мы не представляем угрозы, затем снова удовлетворенно закрывает глаза.

Рэнсом раздвигает мои ноги и встает между ними. Выражение его лица становится серьезным. Он берет мое лицо в свои руки.

– Гавана, вот правда: я наёмный убийца.

Поскольку он произносит каждое слово без намека на юмор, я в нем не сомневаюсь. И, по-видимому, Итан не врал мне.

– Я знаю.

Рэнсом поднимает бровь.

– Знаешь? И ты не шокирована?

– Может быть, немного. На кого ты работаешь, на мафию?

– На самом деле это те, кого мы пытаемся закрыть. Правда в том, что мой младший брат Ридж и я вместе занялись бизнесом, чтобы заниматься делами, слишком грязными для копов или федералов. До этого мы оба служили в разных родах войск. Я был морским пехотинцем. Ридж из подразделения «Дельта». Рэнд и Раш тоже были морпехами.

Так что он не один из плохих парней. Мое чутье подсказывало мне это с самого начала. Именно моя голова – попыталась защитить сердце – наполнила сомнениями.

– Это круто.

Он цинично пожимает плечами.

– Это также означает, что мы все делали для Бога и страны то, чего никогда не ожидали и чем не особенно гордимся. Когда вражескому бойцу требовалось закончить бой, обычно выбирали меня. Они называли меня Глейшер¹.

Рэнсом выглядит так, словно ожидает, что я приду в ужас и уйду от него. У меня такое чувство, что его уже осуждали раньше, поэтому я закрываю веки и слушаю.

– Ты делал свою работу. И ты выбрался.

Он кивает.

– Около пяти лет назад. Мама Итана, Лидия, позвонила мне, чтобы сказать, что она больше не может с ним справляться, и спросила, хочу ли я полной опеки. Я не буду обижать ее, потому что она сделала самые трудные вещи, родила и помогла ему пережить первые четырнадцать лет. Но она была ребенком, воспитывающим ребенка, и она не всегда ставила Итана на первое место. Моя служба почти закончилась, и я обдумывал выгодные предложения от частного сектора. Время сработало, так что я ушел из военно-морского флота и взял Итана. Несколько лет назад Ридж ушел из подразделения «Дельта», чтобы заняться этим хреновым делом. По личным причинам, сказал он. Он хотел покончить с мафиозной операцией, проникнув в нее изнутри.

– Так вот чем ты занимался? Это тот, кто стрелял в тебя прошлой ночью?

– Да. Марко Донзелли – монстр. Он специализируется на торговле женщинами богатым покупателям за границей, которые делают с ними невыразимые вещи, прежде чем прикончить их, когда они потеряли свой блеск. Это больные ублюдки, поэтому, когда Ридж пришел ко мне с этим делом, мы решили заняться бизнесом вместе. Он проник в организацию и снабжает федералов информацией. Я выдавал себя за конкурента, открывающего магазин. Правая рука Донзелли, Пол Карбони, был тем, кто пытался убить меня прошлой ночью. У него больше не будет такого шанса. Я позаботился об этом.

То есть он убил того парня? С другой стороны, что должен был делать Рэнсом? Гангстер без колебаний прикончил бы его.

– Когда?

– Этим утром.

Он выглядит чертовски собранным для того, кто покончил с жизнью другого человека всего несколько часов назад, но, возможно, он спокоен, зная, что положил конец тому, кто только причиняет боль другим.

– Вау.

– Это означает, что моя часть дела закончена. Ридж почти готов обналичить деньги и покончить с Донзелли. Тогда это будет завершено.

– Разве не найдутся другие приспешники, или боссы, или как там их называют, которые захотят отомстить?

– Донзелли и остальная часть организации думают, что я мертв, так что это решает мою проблему. Ситуация с Риджем немного сложнее, но хорошая новость в том, что, я думаю, у нас достаточно доказательств, чтобы надолго упрятать главарей. Остальные – просто подчиненные, не обладающие реальной властью. Это тараканы, которые заберутся в темные щели общества и исчезнут. Но если я ошибаюсь…Возможно, в будущем меня наймут для небольшого уничтожения.