Ослепительная вспышка, и когда к Амальфи вернулось зрение, он увидел только три ракеты. Еще несколько секунд — и не останется ни одной. Отцы города никогда не промахивались.

Легкие жгло огнем. Сквозь подошвы сандалий он почувствовал мягкость дерна, скрюченный усик-побег утесника поймал в свою петлю лодыжку Амальфи, и мэр опять упал.

Он хотел встать, но не смог. Опаленный торф, на котором когда-то в древности стоял непокорный город, угрожающе задрожал, зарокотал. Амальфи перекатился на спину. Приземистые башни ИМТа качались, громадные каменные блоки по периметру подскакивали, переворачиваясь в облаках пыли. Это напоминало прибой. Тонкая полоска красного света появилась над гребнем каменного прибоя — двойное солнце просвечивало из-под города…

Полоска стала шире. Древний город подпрыгнул, воспарил. С громом, от которого лопались барабанные перепонки, город рвал каменные корни. Люди в отчаянии спрыгивали по краям, бросались вниз, надеясь добраться до Пустоши. Прокторов среди них Амальфи не заметил. Прокторы, естественно, пытались управлять полетом ИМТа.

Медленно, величественно, набирая скорость, город поднимался в небо. Если Хелдону и его команде удастся вовремя сообразить, что именно сделал Амальфи с системой управления, древний сюжет баллады будет разыгран заново, и владычеству прокторов ничто уже не будет грозить…

Но Амальфи сделал все как надо. ИМТ продолжал подниматься. С глубоким потрясением Амальфи сообразил, что город уже на высоте около мили и продолжает разгон. Воздух в городе уже становится разреженным, а прокторы забыли слишком многое и не знают, что делать…

Полторы мили.

Две мили.

Город стал заметно меньше. На высоте пяти миль он казался освещенным с одной стороны пятнышком. На высоте семи — святящейся точкой.

Из ближнего овражка показалась голова с начавшими отрастать волосами и широченные мускулистые плечи. Это был Карст. Он еще несколько секунд смотрел в небо, но на десятимильной высоте ИМТ стал невидим. Карст посмотрел на Амальфи.

— Они… они вернутся? — севшим голосом спросил он.

— Нет. — Амальфи почти успел отдышаться. — Следи, Карст, это еще не конец. Вспомни, прокторы вызывали полицию…

Как раз в этот миг ИМТ снова стал видимым — в некотором смысле. В небе вспыхнуло третье солнце. Оно сияло три-четыре секунды, затем померкло и погасло.

— Легавые были начеку, — тихо сказал Амальфи. — Они ждали, когда с планеты поднимется город оков. Их ведь предупредили, что город попробует сбежать. Они ждали не напрасно. Конечно, разделались они не с тем городом, которого ждали, но об этом уже не узнают. Теперь они отправятся домой — а мы останемся дома, и ты, и твой народ. Земля — наш дом навсегда.

Вокруг слышались голоса, люди разговаривали тихо, они еще не пришли в себя после потрясения, после пережитой катастрофы… но уже чувствовали присутствие чего-то нового, чего-то, чье название было забыто на планете, управляемой ИМТом. Это была свобода.

— Земля? — переспросил Карст.

Оба — Карст и мэр — с трудом поднялись на ноги.

— Как понимать? Это не Земля…

За Пустошью блестели башни города оков. Они прилетели сюда поискать работы — например, подстричь пару газончиков… Над горизонтом поднималось облако звездного скопления.

— Теперь это Земля, — сказал Амальфи. — Мы все — Земляне. Земля — это больше, чем маленькая планета, затерянная совсем в другой галактике. Земля это большее, чем планета. Земля — не точка на галактической карте. Это идея.

Джозеф Фейбер слегка опустил газету, но, поймав взгляд девушки, сидевшей на парковой скамье, улыбнулся вымученно-смущенной улыбкой почтенного, сто лет женатого ничтожества, пойманного на созерцании птичек, и поспешно сунул нос в измятый лист.

Он был вполне уверен, что выглядит типичным безвредным, неплохо пристроенным гражданином средних лет, наслаждающимся воскресным отдыхом вдали от счётных книг и семейных обязанностей. Кроме того, его не покидала убежденность: несмотря на все инструкции начальства, играй он свою роль даже чуть хуже, вряд ли это имело бы хоть какое-то значение. Задания типа «мальчик встречается с девочкой» он всегда выполняет на все сто! Йо никогда не проваливает такие заказы, к тому же он чувствует себя в подобных обстоятельствах, как рыба в воде.

По правде говоря, материалы газеты, призванной служить всего лишь прикрытием, интересовали его куда больше работы. Десять лет назад, едва став агентом Службы, он был восхищен, как гладко, порой виртуозно, разрешаются действительно сложнейшие ситуации. Опасные ситуации, а не «мальчик встречается с девочкой».

Взять хотя бы дело туманности Черной Лошади. Несколько дней назад газеты и телевидение подняли волну по этому поводу. Йо моментально сообразил: заваривается крутая каша.

И вот сегодня варево перелилось через край: туманность Черной Лошади стала буквально выплевывать корабли — десятками, сотнями, тысячами. Такая массированная атака потребовала не менее века усилий со стороны всего звездного скопления, причем производство велось в условиях тотальной секретности…

И, конечно, Служба оказалась на месте как раз вовремя. С втрое бо́льшим количеством кораблей, расположенных с математической точностью, так, чтобы достойно встретить вражескую армаду в тот момент, когда она вырвется из туманности. Битва превратилась в побоище, атака захлебнулась прежде, чем средний гражданин успел что-либо заметить, — и Добро восторжествовало над Злом!

В чем, впрочем, никто не сомневался.

Фейбер вернулся к действительности, услышав осторожное шарканье по гравию. Он взглянул на часы: 14:58:03. Согласно инструкции, именно в это время мальчик должен встретиться с девочкой.

Агенту был дан строжайший приказ: проследить за тем, чтобы ничто не воспрепятствовало встрече. Свидание должно проходить, как полагается, без всякого вмешательства со стороны Йо.

Разумеется.

Джозеф со вздохом сложил газету, снова улыбаясь парочке, — он и это умел, — и словно нехотя отошел. Интересно, что произошло бы, вздумай он отклеить фальшивые усы, швырнуть газету на траву и умчаться с радостным воплем. Он подозревал, что поступь истории нельзя отклонить в сторону даже вторым потопом, однако экспериментировать не собирался.

Да и в парке было так хорошо! Двойное солнце согревало дорожку и зелень ласковыми лучами. Нестерпимая жара начнется летом. Ничего не скажешь, Рэндолф — наиболее приятная планета из тех, какие ему приходилось посещать. Немного отсталая, это верно, но такая мирная! Душа радуется.

Кроме всего прочего, отсюда до Земли немногим более сотни световых лет. Хорошо бы узнать, как земное управление Службы ухитрилось проведать о свидании мальчика с девочкой в определенном месте на Рэндолфе ровно в 14:58:03.

Или как управлению Службы удалось с микронной точностью перехватить межзвездный флот, без особенной, причем, подготовки, всего лишь с помощью статей в прессе да видеоматериалов из туманности.

Здесь, на Рэндолфе, пресса обладала такой же свободой, что и везде. Всякое из ряда вон выходящее скопление боевых кораблей Службы в районе Черной Лошади или где-то еще было бы замечено и немедленно прокомментировано. Служба не запрещала подобного рода материалы ни по причинам безопасности, ни по каким иным. Хотя о чем тут, собственно, говорить, кроме того, что: а) целая армада без всяких видимых причин вырвалась из туманности Черной Лошади; б) Служба оказалась готова.

Впрочем, все и так хорошо знали: Служба готова всегда. Ни одного промаха вот уже свыше двух столетий. Не было даже простого ляпа[3].

Взмахом руки Йо остановил хоппер. Оказавшись внутри, он немедленно избавился от усов, накладной лысины, морщин на лбу, словом, всего антуража, придававшего ему вид дружелюбный и совершенно безвредный.

Водитель хоппера наблюдал весь процесс в зеркальце заднего вида. Йо поднял глаза и встретился с ним взглядом.