33 АДРИАН

Чувствую себя полным идиотом, когда всматриваюсь в лодки на деревянном причале. Почему я не подумал проверить, нет ли у его семьи судна? Конечно, он бы спрятался там, откуда легче всего сбежать. И поэтому мы сидим в темноте, выключив мотор, пока температура в машине повышается без обогревателя.

Если Сэл видел, что мы идём, я хочу, чтобы он успокоился и подумал, что всё в порядке, что чёрный джип, на котором мы подъехали, просто ещё один засранец с большой лодкой в этой глуши.

Я очень обязан Дьяволо за его помощь в этом и за то, что он заставил мою бывшую рассказать мне. Я не забуду этого, если ему когда-нибудь что-то понадобится от меня. Когда цель так близка, меня охватывает адреналин. Во мне всё бурлит, и гнев всё ещё не угас после просмотра грёбаного видео, которое он отправил Вэл. Вырву ему глаза, потому что он видел её обнажённой без её согласия. Отрежу ему член и выброшу за борт, прежде чем полосну его ножом по горлу. Быстрая пуля – слишком удачная участь для него. Я хочу, чтобы он страдал. Хочу, чтобы он мучился.

Это не исправит того, что он сделал с ней, но если она спросит меня, тогда я хотя бы смогу сказать, что заставил его кричать, прежде чем оборвал его страдания.

Сегодня Андреа мой снайпер. Её маленькая фигура лежит на крыше соседней лодки. Когда она подаёт сигнал, мы все выходим из машины и идём к его яхте.

— Если вы найдете Сэла, не трогайте его. Это моя прерогатива. Задержите его, обезвредьте, но не больше.

Встречаюсь с их тяжёлыми взглядами. Все готовы к этому. Я чертовски готов к этому.

Мы с лёгкостью бесшумно и уверенно ступаем на причал. Мы проворачивали подобное сотни раз, тысячи – и мы движемся как единое целое. Вот почему они – мои пятеро, и никто с ними не сравнится.

Уйдёт всего несколько минут, чтобы забраться на судно и найти коридор, ведущий на уровень, на котором он находится. Я даю знак Винсенту, чтобы он схватил его и затащил внутрь, дабы у нас не было лишней публики. Алексей найдёт весь персонал на борту и хорошо заплатит им, чтобы они ушли на выходной. Отчасти меня занимает вопрос, так ли поступил Сэл, когда напал на Валентину. Заплатил всем, чтобы они закрыли на это глаза?

Проблема с грехопадением заключается в том, что... ты должен быть готов столкнуться с последствиями. Я более чем готов наблюдать, как кровь Сэла окрашивает мою одежду, мои руки, всего меня.

Мы заходим в спальню с балконом, где он сейчас нежится. Я ставлю два стула в центр комнаты, достаю из ботинка нож и прижимаю его к колену, затем сажусь на один из стульев и жду. Через несколько секунд Винсент выходит с балкона, таща за собой упирающегося Сэла.

Я жду, пока Винсент привяжет его к стулу, всё время наблюдая за подонком, который думает, что если бить женщин, то это сделает его настоящим мужчиной. Или же ему просто нравилось измываться над Валентиной, потому что он не мог трахнуть её, чего очень хотел. Возможно, когда придёт время заканчивать, он не сможет поднять свой член. Меня подстёгивает эта идея, когда я наклоняюсь и упираюсь локтями в колени.

— Здравствуй, Сэл, я так долго искал тебя. Ты удивительно хорошо скрываешься. Но чего ещё ожидать от такой сраной крысы, как ты?

Сэл пытается выбраться из-под верёвок, но это бесполезно. Он не выберется, пока с него не снимут верёвки.

Подаю знак своим ребятам, чтобы они ушли.

— Оцепите периметр и дайте нам немного времени наедине. Нам нужно немного поговорить.

Они рассредотачиваются по моему приказу, а Сэл выглядит так, словно готов обмочиться и умолять их вернуться. Если бы он только знал, сколько удовольствия доставит моим солдатам помочь мне расчленить его.

Я наклоняюсь к нему достаточно близко, чтобы коснуться его, и провожу ножом по его щеке. У меня всегда острое оружие, и Сэл начинает скулить ещё до того, как выступает рубиново-красная кровь и стекает по его бледному лицу.

— Теперь, когда я привлёк твоё внимание, мы с тобой поговорим.

Он сглатывает достаточно громко, чтобы я мог услышать.

— О-о чём?

— Может, ты и скользкий мудак, но я не думаю, что ты тупой. Ты знаешь, что я здесь, чтобы поговорить о Валентине. Моей жене.

Наблюдаю, как меняется его лицо, когда он осознаёт мои слова, и его страх сменяется яростью.

— Сначала она была моей. Она принадлежит мне.

— Думаю, Валентине было бы что сказать по этому поводу. Она согласилась выйти за меня в обмен на то, что я убью тебя. И, как тебе известно, я не бросаю своих слов на ветер.

Сэл окидывает меня нелестным взглядом, и прядь грязных волос спадает ему на лоб.

— Мы можем заключить новую сделку. Ты оставишь её себе, не станешь меня убивать, и я найду себе другую жену. Это равный обмен. Я потерял что-то. Ты приобрел...

Этот урод пытается играть с жизнью Валентины, словно у него есть на это право. Я закипаю от злости, в моих венах клокочет ярость. Я меняю положение на стуле, затем встаю и со всей дури бью его кулаком в живот.

Он пыхтит и корчится. Я возвращаюсь на своё место, скрещиваю ноги и жду, пока Сэл вновь примет сидячее положение. Я даю своему гневу утихнуть и подавляю его. Я не стану спешить и растяну процесс. Я могу уложиться в несколько минут, но у меня в распоряжении есть весь день и даже вся ночь.

— Расскажи мне кое-что, Сэл. Когда ты привязал её голую к собственной кровати, почему ты не сделал с ней то же самое, что сделал с её кузиной? Ты правда думал, что сможешь вернуться в дом и как ни в чём не бывало продолжать быть её женихом?

Он дрожит, и на его джинсах выступает мокрое пятно. Хорошо. Он знает, что это конец для него, и, может, он наконец-то смирился с этим. И всё же, о том, кто посмел навредить Роуз и Вэл подобным образом, не подумаешь, что он изгадит свои штаны перед лицом опасности. Опять же, когда кто-то вроде меня стоит перед тобой, это всё равно, что если бы к твоей голове приставили пистолет и спустили курок.

— Я не... я не планировал это. Просто... я перебрал с выпивкой и приревновал, когда увидел, что её нет, и всё просто произошло. Вот и всё. Какая разница? Она осталась в живых.

Красная пелена застилает мне глаза, когда я смотрю на него. Я хочу повалить его стул набок и сдавливать череп Сэла, пока не услышу приятный треск.

— Она, может, и осталась в живых, но она никогда не будет прежней. Из-за тебя.

Он тяжело дышит, едва оставаясь сидеть прямо на своём стуле, пока я всматриваюсь в него. Почему её отец решил, что он станет подходящим мужем для его дочери? Кто угодно бы, блядь, стал лучшим выбором. Буквально любой. Среди нас есть столько семей, часть из которых едва справляется из-за отсутствия связей.

Но это неважно. Всё это неважно, поскольку теперь Валентина принадлежит мне, и никто не сможет забрать её у меня.

Я подаюсь вперёд ещё раз, и он шарахается прочь, зная, что скоро последует ещё больше боли. Нож словно пёрышко в моей руке, когда я провожу им по его лицу, разрезая другую его сторону так плавно, словно скольжу по шёлку. Пронзительный крик заливает комнату, за ним следует мольба.

— Пожалуйста, не делай этого. Мы что-нибудь придумаем. Я же сказал, что ты можешь оставить себе эту суку. Мне она всё равно не нужна. Она фригидная и ненавидела, когда я прикасался к ней.

Я вонзаю лезвие так глубоко, что оно задевает кость, оставляя дыру в его щеке.

— Тебе следует следить за своим языком, когда мой нож так глубоко под твоей кожей... я могу разозлиться, и он соскользнёт.

Сэл кричит, когда я сажусь обратно, во мне поднимается гнев, ослабляя обычно сдерживаемый мною контроль.

— У тебя больше нет права распоряжаться её жизнью. Ещё одно слово относительно этого, и я буду растягивать это ещё дольше, чем планировал. Я начну с пальцев на ногах и буду резать тебя по частям, пока ты не сменишь грёбаную пластинку.

Боже, я чертовски ненавижу его. Меня трясёт от ненависти к нему. Во мне не было такой неудержимой ярости с той ночи, когда я столкнулся с отцом с тем же ножом в руке.

— Давай начистоту? Я убью тебя. И это будет больно, потому что я хочу порадовать свою жену. Однако от каждого твоего слова будет зависеть то, медленно это будет или быстро. Как я уже сказал, я могу разрезать тебя по частям или я могу вспороть твой живот одним быстрым ударом и оставить истекать кровью.

Его глаза расширяются, и он вновь начинает дрожать. Грёбаный трус даже не может посмотреть в лицо смерти, которую он заслужил.

— Что, если у меня есть информация? Информация в обмен на мою жизнь?

Я качаю головой.

— Ничто не убедит меня оставить тебя в живых. Совсем.

Когда Сэл сужает глаза и выпрямляется, я внимательно всматриваюсь в него. Он думает, что знает что-то, что может дать ему возможность повлиять на ситуацию. Я почти хочу узнать, что это. Но недостаточно, чтобы освободить его и позволить ему жить. Когда его кровь зальёт пол, моя часть сделки перед Вэл будет соблюдена, и она станет моей навсегда.

Это настолько подстёгивает меня, что я вновь бросаюсь к ублюдку. Он вздрагивает и отшатывается.

— Киска – не причина для разжигания войны. Убить меня вне сезона значит объявить войну не только моей семье, но и совету. Ты станешь всеобщей целью.

Я наклоняюсь и обхватываю его затылок, чтобы прошептать ему на ухо:

— Для начала им придётся найти твоё тело, чтобы доказать это.

Затем я всаживаю нож в жирное вонючее пузо Сэла и наслаждаюсь тем, как он корчится в моих руках.

По моим запястьям и рубашке стекает кровь, но мне плевать. Это станет доказательством. Так она увидит, что никто не сможет позаботиться о ней так помимо меня. Никто не сможет дать ей желаемое помимо меня.

Сэл вновь скулит, и я выкручиваю нож, вгоняя его глубже. Его смерть не займёт много времени, и это вполне меня устраивает. Сейчас я хочу лишь вернуться к своему ангелу.

— Она того не стоит, — цедит он.

Отпускаю его шею и резко выдёргиваю нож из его живота.

— Хочешь, чтобы это стало твоими последними словами? Мне бы хотелось выбрать что-нибудь поинтереснее, но решать тебе.