— Ну ничего себе.
— Всего лишь «ничего себе»? — я дерзко ухмыляюсь.
Айс улыбается в ответ и играет с моими волосами.
— Мой лучший секс. Это было невероятно.
— Ты невероятный, — шепчу я и целую Айса.
Это действительно было прекрасно, и уже кажется чем-то нереальным.
Ещё какое-то время мы обнимаемся, а потом он выключает свет.
Мы лежим рядом, взявшись за руки, и молчим. Подозреваю, что Айс, как и я, предается своим мыслям. Ещё один день и одна ночь, и нашим отношениям придёт конец. Не представляю, как смогу это пережить. Мы понимаем, что зашли в тупик и что этого «мы» больше не будет. По крайней мере, я понимаю.
Я беззвучно плачу и надеюсь, что Айс этого не заметит. Но он замечает. Он поворачивается и гладит меня по лицу. Не говоря ни слова, он целует мои слёзы и гладит мои руки.
Я бы хотела сказать ему, что он забрал моё сердце, но не хочу усложнять жизнь никому из нас. Кроме того, я не знаю, чувствует ли он то же самое, что и я, в конце концов мы познакомились совсем недавно.
Наверное, он спит со мной только потому, что я ему подхожу, ведь он презирает режим. Я знала, что наша интрижка продлится недолго, но хотела насладиться тем, что у нас есть, всеми своими чувствами, и так долго, как могу! Пусть даже это просто взаимовыгодное партнёрство… было… Расставаться больно.
После небольшого перерыва мы снова любим и ласкаем друг друга, пока не начинают слипаться глаза. Айс остаётся со мной лишь пока я не засыпаю, потому что, когда Мэри на следующее утро стучит в дверь, его уже рядом нет.
Мы с отцом сидим за столом и завтракаем, когда звонит дверной звонок. Мэри всё ещё здесь, поэтому она идет открывать.
«Кто это может быть так рано?»
Когда Мэри выходит, я пользуюсь моментом, чтобы расспросить отца, ведь днём мы почти не видимся.
— Что нового?
— Я говорил тебе, что во время налёта на фабрики и плантации угнали грузовой шаттл?
Я мотаю головой.
— У повстанцев есть один из наших кораблей?
О боже, даже представлять не хочу, что они могут натворить, имея его.
Отец кивает.
— Подача сырья прервана, но у нас есть запасы на полгода. Так что пришло время построить новый завод.
— А поля?
— К счастью, они в основном целы. Благодаря спринклерным системам сахарный тростник не загорелся. — Вздохнув, он намазывает маслом булочку. — Всё постепенно выходит из-под контроля. Я уже не знаю, кому можно доверять.
— Ты можешь доверять мне.
Лгать так легко. Если бы только отец знал, что Айсу известно об инъекциях! Не говоря уже о нашем романе…
Отец коротко улыбается мне.
— Мы пошлём войска и всех их уничтожим. Судя по всему, повстанцы объединили свои силы с аутлендерами. Мы отправили дрон, чтобы сфотографировать их город. К сожалению, неясно, насколько хороша их оборона и какое у них есть оружие.
Я внимательно слушаю, не перебивая его. Кажется, он больше разговаривает сам с собой, потому что не смотрит на меня.
— Мы уничтожим всех этих мутантов!
Если повстанцы убили так много наших людей, думаю, они заслуживают смерти. Просто я не люблю думать о войне. Я надеялась, что она навсегда осталась позади. После взрыва бомбы автаркические города подписали договоры о том, что всё ядерное оружие будет уничтожено и что в будущем они будут искать мирные решения. Это работало почти век.
Дивный новый мир, кажется, рушится. Но на самом ли деле он так прекрасен? Я не знаю, я уже ничего не знаю, только один вопрос вертится у меня на языке:
— Айс тоже пойдёт сражаться?
— Нам нужен каждый хороший солдат. — Внезапно отец бросает на меня пронзительный взгляд и хмурится. — Ты, кажется, очень заинтересована в этом Воине.
— Я…
Вот чёрт, неужели я себя выдала? Моё лицо горит.
Прежде чем я успеваю сдать себя с потрохами, возвращается Мэри. С ней идёт швейцар, пожилой мужчина в форме бордового цвета.
— Извините, не удалось от него избавиться, — делает реверанс Мэри и выходит из комнаты.
— Сэр, — начинает швейцар, — внизу стоит молодой Воин и просит разрешения встретиться с вами. Он выглядит очень взволнованным. Говорит, это очень срочно.
Отец отрывается от еды.
— Что за Воин? Я его знаю?
— Его зовут Шторм.
Отец наклоняет голову вбок.
— Никогда не слышал.
— У него есть срочная конфиденциальная информация, которую он хочет передать только вам лично.
— Хорошо, пусть поднимется, но отправь с ним двух охранников.
— Будет сделано, сэр, — швейцар кланяется и выходит из комнаты.
— Что ему может быть нужно? — спрашиваю я, когда отец встаёт.
— Скоро узнаем. Подожди пока здесь и наслаждайся завтраком.
Он выходит, и мне снова не позволено узнать, что на самом деле происходит там, снаружи. Меня разрывает от любопытства.
Разумеется, я не остаюсь просто сидеть и есть. Всё равно не смогу проглотить больше ни кусочка. Поэтому я крадусь по коридору ко входу в кабинет отца и проскальзываю за занавеску, которая висит перед бюстом моего дедушки. Он тоже был сенатором. Отец завесил бюст, когда дедушка раньше времени ушёл из жизни, и с тех пор о нём как бы забыли. Мэри складывает здесь свои чистящие принадлежности.
Занавеска слегка просвечивает, но меня не видно. Последний раз я пряталась здесь в детстве, когда играла с мамой.
По коридору идут два охранника в синей форме. Между ними шагает Воин. Его нельзя не заметить, потому что он носит типичную для Воинов одежду: тяжёлые военные ботинки, брюки камуфляжного цвета и обтягивающую чёрную футболку. На нём нет оружия и даже защитного жилета. Пока он не на дежурстве, ему запрещается носить оружие в общественных местах. Его волосы доходят до плеч и заплетены в многочисленные чёрные косички. Но особенно его, как и почти всех Воинов, выделяют глаза. Они светло-коричневого цвета и, из-за примеси кошачьих генов, отражают свет.
Воин будто бы не в себе, лицо покрыто красными пятнами. О боже, надеюсь, он не принёс ещё больше плохих новостей!
Отец приглашает его в кабинет, охранникам приказано ждать снаружи. К сожалению, кабинет настолько хорошо изолирован, что снаружи не слышно ни малейшего звука. Кажется, прошёл целый час — хотя на самом деле всего несколько минут — пока Шторм выходит. Он выглядит каким-то несчастным. Грустным. Смущённым. Что произошло?
— Я свяжусь с вами позже, — говорит отец.
Воин уходит с охраной.
— Трент! — внезапно кричит отец, и я вздрагиваю.
Через несколько секунд прибегает Айс.
— Что случилось, сэр?
— Надо поговорить.
О боже, он же не узнал о нас? Мне сразу вспоминается момент, когда я сидела с Айсом перед панорамным окном в ванной. Что если у того Воина настолько хорошее зрение, что он может видеть даже через зеркальное стекло?
Нет, невозможно! Но что, если это так? У меня перехватывает дыхание, и Айс бросает короткий взгляд в мою сторону. Он тоже кажется встревоженным, хотя по нему трудно судить. Я замечаю это только по его глазам — они выглядят намного темнее. Но, возможно, это занавеска вводит меня в заблуждение.
Нет, Шторм нас не видел, иначе он появился бы здесь намного раньше. Это должно быть что-то другое.
Айс остаётся в кабинете довольно долго. Минуты тянутся и кажутся часами, когда в какой-то момент дверь, наконец, открывается, и Айс решительно выходит наружу.
— Нам всем придётся принести жертву, солдат! — слышу я крик отца, прежде чем он выходит в коридор к Айсу.
— Да, сэр, — отвечает Айс и выглядит при этом таким же несчастным, как Шторм.
Какую жертву имеет в виду отец? Айсу придётся пожертвовать собой? Но зачем? Я не хочу его терять!
— Завтра, перед тем как поедем на выступление перед народом, обсудим всё ещё раз. И никому ни слова!
— Я понимаю, сэр, — твёрдо говорит Айс, хотя по-прежнему выглядит сокрушённым, а его плечи слегка опущены.
Как только отец снова исчезает в своём кабинете, я выхожу из-за занавески.
— Что случилось?
Айс поворачивается ко мне спиной и поднимается по широкой лестнице.
Я следую за ним, и мне приходится бежать, чтобы не отставать от него.
— О какой жертве говорил мой отец?
Наконец в галерее я нагоняю Айса и встаю перед дверью его комнаты.
— Почему ты убегаешь от меня?
Он не смотрит на меня.
— Мне нельзя об этом говорить. Совершенно секретно.
Моё сердце колотится.
— Это из-за… нас?
Он качает головой.
Вот только я ему не верю, поэтому спрашиваю мягче:
— Айс, что творится?
— Я ничего не могу тебе сказать. А теперь оставь меня в покое, пожалуйста. — Его голос необычайно мягкий и тихий.
Что такое с Айсом?
— Пожалуйста, скажи, почему ты такой странный? Это имеет отношение к нам? — Я кладу руку ему на грудь, но он сбрасывает её. — Ты должен пожертвовать собой? Отец назначил тебя в команду «смертников»?
Господи, а ведь отец может! Я слышала о том, что иногда Воинам приходится выполнять сомнительные задания, а затем исчезать. Чаще всего их отправляют работать охранниками на фабрики за пределами Уайт-Сити.
— Мне не нужно жертвовать собой, — на этот раз твёрдо говорит Айс и ловит мой взгляд. — С этого момента не говори со мной о личных делах. Я сделал ошибку. Мы бы никогда не… — Он вымученно смотрит на меня и качает головой, а затем проталкивается мимо меня и исчезает в своей комнате.
Айс прав. Он не тот человек, который мне подходит. В любом случае, с ним у меня могут быть только тайные отношения, потому что будущему сенатору нельзя быть вместе с Воином. Это недопустимо!
И всё же не даёт покоя, что он не говорит мне, что случилось. Это, должно быть, что-то очень плохое. Но ещё хуже — реакция Айса на меня. Как будто его вынудили меня избегать. Но отец ничего не узнал… Нет, иначе Айса уже не было бы здесь, и меня, вероятно, тоже.
Внезапно я чувствую себя такой одинокой, как никогда прежде. Я ничего не могу сделать, чтобы отвлечься, и не могу выйти из дома, даже с Айсом. Мне хочется поговорить с мамой или со сводной сестрой, но единственный передатчик, который я могу использовать для общения с людьми из Нью-Ворлд Сити, находится в кабинете отца.