XIV Осада Гибралтара

Много интересных воспоминаний связано у меня со временем последней осады Гибралтара.

Мне необходимо было навестить своего лучшего старого друга, генерала Эллиота, который покрыл себя неувядаемой славой защитою Гибралтара. Мой друг обрадовался, как ребенок, когда неожиданно для него я явился к нему.

После приветствий генерал предложил мне обойти с ним крепость, чтобы изучить работы и расположение неприятеля. Мой телескоп, который я привез из Лондона, оказал нам при этом неоценимую услугу. Осматривая неприятельский лагерь, я обнаружил при помощи телескопа, что неприятель направляет на тот бастион, откуда мы наблюдали за ним, ядро в тридцать шесть фунтов. Я немедленно сообщил об этом своему другу. Он попросил у меня телескоп и долго смотрел по указанному мною направлению. Наконец, приблизительно через час он убедился в верности моего сообщения. Генерал созвал офицеров на общий совет, пригласил также и меня. Долго мы совещались, и все решили, наконец, принять мой совет. Я приказал принести ядро в сорок восемь фунтов, зарядил им пушку и, благодаря своим богатым познаниям в артиллерии, направил его так правильно, что был уверен в успехе задуманной мною цели. Я не выпускал из рук своего телескопа и зорко следил за движениями неприятельских канониров, и, как только заметил, что они подносят к пушке фитиль, я дал знак нашим палить. План мой вполне удался: ядра встретились, и наше ядро с такой силой ударило в ядро неприятельское, что оно с большой силой было отброшено обратно к неприятельскому лагерю, размозжило голову канониру, который пустил его, оторвало головы еще шестнадцати неприятельским солдатам, разломало в щепы главные мачты трех кораблей, стоявших один за другим в гавани, пролетело потом на двести английских миль во внутрь страны, разрушило крышу одной бедной избушки, выбило последний зуб изо рта спавшей в это время на спине в избе старушки и застряло у нее в горле. Пришедший в эту минуту с работы ее муж, видя жену в таком положении, попытался извлечь ядро, но это ему не удалось; тогда он схватил молот и несколькими ударами вогнал ядро в желудок, откуда оно вышло через некоторое время естественным путем. Но о самом главном я забыл еще упомянуть: наше ядро с такой силой ударилось о направленное против нас орудие, что подняло его с лафета и бросило его в трюм корабля. От такого удара корабль перевернулся и потонул вместе с тысячью матросов и большим числом солдат, находившихся на нем. Все пришли в восторг от моего выстрела, но я скромно заявил присутствовавшим, что хотя эта блестящая идея и принадлежит мне, но до некоторой степени мне помог также случай.

Не смотря, однако, на мое заявление, все обступили меня, поздравляли с успехом и поражались моим умом, опытностью и познаниями; а генерал Эллиот за мои военные заслуги предложил мне в награду офицерское звание. Я отказался от излишних почестей и удовольствовался только публичной благодарностью, высказанной знаменитым генералом в присутствии всего генерального штаба.

Англичане всегда производили на меня впечатление очень храброго народа, и я не хотел оставлять крепости, пока не окажу им значительных услуг. Удобный случай скоро представился. Через три недели, после описанного мною случая, я переоделся патером, благодаря чему мне удалось в час ночи проникнуть в неприятельский лагерь. Подкравшись к палатке, где в это время заседал военный совет под председательством главнокомандующего, графа Артуаса, мне удалось подслушать, что неприятель намеревался произвести на следующий день нападение на нашу крепость. Я слышал, как граф Артуас излагал план нападения и размышлял о том, каким образом предотвратить грозящую крепости опасность. Мне недолго пришлось ждать окончания совета. Офицеры скоро разошлись и улеглись спать. Убедившись, что в неприятельском лагере все уснули, не исключая часовых, я бросился к пушкам и одну за другой забросил их далеко в море, где они и потонули; телеги же и лафеты я снес в середину неприятельского лагеря и свалил в одну кучу. Образовалась груда выше Гибралтарских скал. На эту груду я взвалил всю амуницию и поджег ее. Огромное яркое пламя озарило всю окрестность. Боясь навлечь на себя подозрение, я прибег к хитрости: стал бегать по неприятельскому лагерю и громко кричать о пожаре. Поднялась страшная суматоха.

Офицеры и солдаты, как безумные, метались по лагерю и не знали, что им делать. Впоследствии, когда паника немного улеглась, собрался военный совет и стали решать вопрос, каким образом могла произойти такая катастрофа. Никто не мог предположить, что это дело рук одного человека. Военачальники объясняли себе это несчастие тем, что наш гарнизон сделал ночью нападение на лагерь, подкупил стражу и уничтожил все пушки.

Неприятель понес громадные потери, и Гибралтар был спасен, но никто не знал, кто был спасителем крепости.

Главнокомандующий неприятельской армией, граф Артуас, охваченный ужасом, бежал со всем своим войском, оставив лагерь. Четырнадцать дней бежал он безостановочно, пока не добрался измученный и больной до Парижа. Часть его солдат заболела во время бегства, а другая часть слегла сейчас же по прибытии в Париж. Ужас и усталость до того измучили всю армию, что ни один человек не мог в течение трех месяцев притронуться к пище, и они жили только одним воздухом.

Прошло два месяца с тех пор, как я оказал услугу осажденным. Я все еще оставался в крепости. Однажды мы ужинали у генерала Эллиота. Вдруг в комнату влетела бомба и упала на стол. Все присутствовавшие, а также и храбрый генерал Эллиот бросились бежать из комнаты. В этом не было ничего удивительного, так как бомба, разорвавшись, могла бы разнести всех в мелкие куски. Всякий на их месте сделал бы то же самое. Но я не хотел следовать их примеру. Не долго думая, подбежал я к бомбе, схватил ее и прежде, чем она успела лопнут, понес ее на вершину скалы. Оттуда я хотел было бросить бомбу в море, но вдруг заметил на высоком морском берегу, недалеко от неприятельского лагеря, громадную толпу людей. Я взял свой

телескоп, чтобы посмотреть, что они там делают. Страшное зрелище заставило меня задрожать от ужаса. Неприятели поймали двух наших офицеров: генерала и полковника, которые ночью проникли в их лагерь. На возвышении поставили два столба. Генерала и полковника подвели к столбам и продевали уже их

^{Пир в честь возвратившихся.}

головы в петли. Сообразив, что рукою нельзя будет добросить до них бомбы, я выхватил из кармана пращ, вложил в него бомбу и бросил ее в самую середину толпы. Раздался страшный треск, бомба разорвалась на мелкие куски, и ни один из толпы не остался в живых. Большой осколок бомбы ударил в подножие виселиц, так что обе они повалились, и наши офицеры были спасены. Они быстро освободили друг друга от веревок, стягивавших их шеи и бросились к берегу. К их счастью на берегу находилась лодка с двумя перевозчиками. Они прыгнули в лодку и через короткое время прибыли к нам. Я встретился с ними у генерала Эллиота, куда я направился, чтобы рассказать ему о случившемся происшествии. Узнав, что я был их спасителем, генерал и полковник бросились ко мне и еле не задушили меня в своих объятиях. Генерал Эллиот устроил пир, и мы отпраздновали этот день самым веселым образом.

Пращ свой, которым я так удачно бросил бомбу, я получил в наследство от моего отца, который рассказывал мне о нем интересную историю.

— Во время одного из многочисленных моих путешествий, — рассказывал отец, — я попал в Англию. Однажды я отправился прогуляться по морскому берегу. Долго гулял я и любовался видом моря. Наконец, я устал и присел отдохнуть на большой камень, лежавший на берегу моря. Вдруг я заметил, что ко мне быстро приближается какое-то животное. Когда оно приблизилось, я увидел, что это был морской конек. Он яростно бросился на меня, но в это самое мгновение я схватил пращ и так удачно метнул в конька два камня, что у него вылетели оба глаза. Потеряв зрение, конек сейчас же присмирел и остановился. Я вспрыгнул ему на спину, вложил в его пасть мой пращ и направил его в море. Конек стал послушен, как овца. Быстро мчал он меня по дну через океан, и через три часа мы прибыли на противоположный берег.

^{Быстро мчал он меня по дну океана.}

Там я продал своего конька за триста золотых хозяину гостиницы, в которой я остановился, и тот показывал его за плату и нажил большую прибыль на этом предприятии.

Много интересного видел я во время путешествия на коньке по дну океана. Миллионы самых разнообразных рыб и морских животных окружали меня. Они не имели ни малейшего сходства с обыкновенными рыбами. Формы и очертания их тела были самые фантастические: у одних голова была посредине тела, у других на конце хвоста; часто они собирались большими стаями и услаждали мой слух стройным пением. Прозрачные дворцы, построенные из воды и окруженные прозрачными колоннами, встречались мне по пути. Яркий свет светящейся текучей воды озарял эти дворцы. Громадная цепь высоких гор встретилась мне по пути. По склонам гор росло множество различных деревьев. На деревьях этих были омары, раки, устрицы, раковины, громадные морские улитки, не менее ста пудов каждая, сидели на ветвях деревьев. Во время бури волны срывают с ветвей эти плоды и выносят их на берег, где люди подбирают их и продают на рынках. У подножия громадных омаровых, раковых и устричных деревьев находился кустарник, на котором были маленькие улитки.

Недостаток воздуха я стал ощущать только тогда, когда находился уже на половине дороги, на громадной глубине. Я стал гнать своего конька, который и так мчался очень быстро. На пути стали попадаться огромные рыбы. С раскрытыми пастями они гнались за мною, но, не смотря на их желание, они не могли нагнать меня. Скоро мы стали приближаться к берегу. Вдруг, я заметил на дне моря, на песку распростертую человеческую фигуру. Подъехав ближе, я увидел, что это была женщина. Она проявляла еще признаки жизни. Я схватил ее за руку и вытащил на берег. Сейчас же я доставил ее в аптеку, и, благодаря стараниям аптекаря, нам удалось вернуть ей жизнь…