XV Приключение с белыми медведями

Друзья мои торжественно отпраздновали мое благополучное возвращение в Лондон. От одного из них, капитана Фиппса, я узнал, что он отправляется в далекое путешествие к северному полюсу. Я вызвался сопровождать его. Друг мой охотно принял мое предложение, и, спустя некоторое время, мы двинулись в путь.

Наше путешествие прошло вполне благополучно, и скоро мы были уже не далеко от полюса. Во время этого путешествия телескоп мой, о котором я уже имел честь вам рассказывать, принес нам большую пользу. Во все время моего путешествия я не выпускал его из рук, так как люблю всегда отдавать себе отчет в том, что вокруг меня происходит.

Однажды я увидел в телескоп приблизительно на расстоянии полумили от нас на огромной ледяной глыбе двух белых медведей, яростно сцепившихся один с другим. Захватив с собой свое ружье, я спустился на лед и направился к ледяной глыбе. Дорога, по которой мне пришлось идти была очень опасна и трудна. Приходилось взбираться на высокие ледяные горы, прыгать через страшные пропасти, пробираться по тонким, скользким и гладким, как зеркало, льдинам. Наконец, мне удалось приблизиться к медведям. Оказалось, что медведи не дрались, как мне это казалось издали, а играли. Каждый из них был величиною не менее откормленного быка. Шкура такого медведя ценится очень дорого, и я вычислял уже в уме, какую прибыль принесет мне эта охота. Я поднял ружье и стал целиться, но в это мгновение я поскользнулся, упал и во время падения так сильно ударился о лед головою, что лишился чувств. Когда я очнулся, то почувствовал, что медведь всею тяжестью своею навалился на меня и старался развязать зубами завязку моих кожаных панталон.

Не знаю, что сделало бы со мною страшное животное, если бы я не выхватил из кармана своего охотничьего ножа и не отрезал бы медведю трех пальцев на передней лапе. Медведь страшно заревел и выпустил меня. Я воспользовался этим моментом, быстро схватил ружье и, не дав животному опомниться, одним выстрелом уложил его.

^{Оказалось, что медведи не дрались, а играли.}

Окровавленное животное заснуло вечным сном, но выстрел мой разбудил несколько тысяч его товарищей, лежавших кругом на льду, на расстоянии четверти мили в окружности, — и они с диким ревом бросились на меня.

Меня ожидала верная гибель. Не скрою, что в эту минуту я несколько растерялся, но вдруг счастливая мысль осенила меня. Я бросился к убитому медведю, в одно мгновение снял с него шкуру и немедленно завернулся в нее. В это время дикие звери с яростным ревом приблизились ко мне, но вид мой сразу успокоил их, так как они приняли меня за своего товарища. Правда, я был несколько тоньше их, но так искусно подражал их движениям и их реву, что хитрость моя удалась вполне. Теперь я стал обдумывать, как бы лучше воспользоваться доверием животных.

Один военный врач рассказывал мне как то, что стоит только около затылка перерезать позвоночный хребет, как моментально наступает смерть. Теперь я вспомнил об этом и решил испробовать это средство. Я приблизился к самому большому медведю и сильным ударом ножа рассек ему хребет около затылка. Животное растянулось на льду, не издав ни одного звука.

Надо сознаться, что это было отважное дело. Если бы медведь перенес удар, он немедленно разорвал бы меня на куски; но к счастию все обошлось благополучно, и я решил покончить таким же образом с остальными медведями.

Один за другим падали медведи под моими ловкими ударами. Остальные звери оставались совершенно спокойными, так как не знали причины этих беспрерывных падений своих несчастных собратий.

Когда последний медведь распростерся без признаков жизни на льду, я отправился на наш корабль, рассказал капитану о случившемся происшествии и попросил его отпустить со мною матросов, чтобы снять с убитых зверей шкуры и перенести на корабль окорока. Остальное мясо нам, к сожалению, пришлось оставить, так как корабль наш был перегружен, и мы должны были вернуться обратно в Англию, не достигнув северного полюса. Считаю своим долгом защитить капитана Фиппса от нападок за то, что он не добрался до полюса. Мы несомненно достигли бы намеченной цели, если бы, благодаря мне, корабль не был перегружен медвежьими шкурами и окороками.

Как только мы прибыли обратно в Англию, я послал от имени капитана несколько окороков лорду-адмиралу, лорду-казначею, бургомистру, лондонскому магистрату и торговому союзу; остальные же окорока разделил между своими друзьями.

Со всех сторон я получал благодарность за ценный подарок; но между мной и капитаном Фиппсом словно черная кошка пробежала. Он завидовал моему успеху и старался умалить мою славу. Он уверял, например, что ему не нужно было бы облачаться в медвежью шкуру, чтобы обмануть медведей; они и так приняли бы его за своего товарища. Не решаюсь спорить об этом с благородным пером Англии. Может быть он и прав.