Это полное безумие! Мы уже занимались этим трижды сегодня. Этого мне обычно хватило бы на неделю, но ее я хотел уже через час после последнего раза. Вынимая пальцы, снимаю ее трусики полностью, и вхожу в нее медленно, осторожно, помня о том, что у нее все воспалено от нашего марафона на этих выходных.

Ее спина прогибается, и ноги раскрываются, ее беспомощность ударяет мне прямо в сердце. Иисусе, что она со мной делает? Ее тугая киска сжимает головку моего твердого члена, заставляя меня видеть звезды. Я задираю ее платье, пока ее сиськи не оказываются в моем свободном доступе, и смыкаю рот вокруг ее соска.

Это горячая, потная, несдерживаемая страсть. Не описать другими словами, пока я пробираюсь сквозь сопротивление ее внутренних мышц, чтобы полностью в нее войти. Из нее вырывается крик на грани истерического, когда моя широкая часть растягивает ее до абсолютных лимитов.

— Я обожаю твою горячую, тугую киску, — шепчу я ей.

Она постанывает, ее мышцы обнимают меня, как перчатка.

— Я обожаю трахать тебя, Хани — ореховые хлопья [Honey Nut Cheerio — хлопья для завтрака с медом и миндалем — прм. перев.].

Смех вырывается из ее напряженной челюсти.

— А тебе нравится меня трахать?

— ДА, — кричит она. — Да, мне нравится.

Глубокое рычание вырывается откуда-то изнутри меня, когда я набираю темп, вколачиваясь в нее, невзирая на неприятные ощущения от твердой земли, что под нами, горячее солнце на моей голой заднице, да и что-либо, что может отвлечь меня от наслаждения пребывания в ней, особенно неоседланным [без презерватива — прим. перев.].

Я потягиваюсь к ее мягким ягодицам и раздвигаю их для более глубокого погружения. Прижимаю свои средние пальцы к ее анусу, и, пользуясь влажностью ее киски, смачиваю пальцы и ввожу их в нее.

Она воспламеняется, кричит в оргазме, который очень быстро ее настигает.

Мне приходится укусить губу, чтобы не последовать за ней, я с ней еще не закончил. Еще бросок. Я чувствую, как волны ее оргазма спадают на нет, пока я все еще двигаюсь в ней. Потом я резко выхожу из нее, и она взвизгивает от неожиданности. Я двигаюсь быстро и переворачиваю ее, ставя ее на колени, затем снова в нее погружаюсь в этой позиции. Теперь ее сладкая маленькая попка прямо передо мной, и я могу наблюдать, как мои два пальца входят в ее задний проход.

Все внутри нее становится тугим, когда я так делаю, и это охуенно круто. Я заполняю ее стволом и пальцами, чтобы не одна ее часть не пустовала без меня. Она кричит и кончает снова, сильнее, чем в первый раз, так сильно, что в этот раз я не могу сдержаться. Я взрываюсь в ней, кончая так, как будто у меня год не было секса, а не час.

Мы падаем на одеяло, потной массой конечностей, переживая пост эффекты, пытаясь восстановить дыхание. После долгого отдыха в тишине, в которой было слышно только наше тяжелое дыхание, мы начинаем распутываться. Я помогаю ей сесть, убираю волосы с ее лица и поднимаю ее подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза. Она светится. Я не уверен, это от меня, от жары, или от комбинации нас обоих, но выглядит она симпатичнее, чем я когда-либо ее видел.

Нежно целуя ее, помогаю встать и выбраться из платья, что кажется неважным после того, что мы только что сделали. Я веду ее к воде, поднимая на руки и перенося через каменистые места. И прижимаю к себе, когда мы погружаемся в воду.

Хани обнимает меня руками и ногами, и кладет голову мне на плечо.

Чувство умиротворенности растворяется во мне, я так давно его не ощущал, что еле его распознал. Я наполнен содержанием в этот момент. А потом всплывают мысли о моем обещании, что у нас будет еще одна ночь. Вот так быстро мое умиротворенное чувство закончилось возвращением в реальность. Мне нечего ей предложить. Я лишь оболочка мужчины, который проживает жизнь с целью пережить следующий день. Я не могу обрекать милую, красивую женщину, как Хани, на такое существование. Она заслуживает гораздо большего. Но черт со мной, если я не признаю, что впервые после Джордан, я хочу быть другим, именно для нее.

Но она со мной здесь и сейчас, и я обязан наслаждаться каждой минутой в ее объятьях, в объятьях ее округлостей. И когда я повезу ее домой, я поцелую ее на прощание и вернусь к своей жизни. Это будет больно, но так будет правильно. Так будет честно.

Она потягивается и запускает пальцы в мои волосы, и меня наполняет тоска от того, что никогда не случится.

Хани

Это был чудесный день. Солнце выглядит как огненный красно-оранжевый шар, когда Блэйк везет нас обратно в город. Мы провели часы в воде, обсыхая на солнце, и занимаясь любовью. Это было блаженно и расслабляющее, и миллион других вещей, о которых я запрещаю себе думать. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я бы предложила ему поужинать, но не уверенна, что хочу переступить эту границу. Если я попрошу больше, чем он способен дать, он сбежит. Я не хочу, чтобы он сбегал. Я хочу, чтобы он продолжал возвращаться, но только, если он сам этого хочет. Поэтому я сдерживаюсь, и не предлагаю большего.

Мы останавливаемся у дома очень рано, намного раньше. Мое сердце в предвкушении, когда он выходит, чтобы проводить меня. Но оно гаснет, когда он останавливается у двери и обнимает меня.

— Спасибо за удивительный уик-энд.

Во рту внезапно пересохло, я заставляю себя улыбнуться.

— Тебе спасибо, что не отклонил мое предложение тем вечером.

— Даже машина не могла быть настолько глупой, чтобы отказать тебе, — говорит он с крохотной улыбкой.

Я ненавижу, что он видит себя именно так. Несмотря на то, что Джордан давно нет, он чувствует и ведет себя так, как будто только что потерял ее.

Он целует меня в лоб и разбивает мое сердце. Это конец. Я получила именно то, о чем просила: много оргазмов-как-дрожь-земли, больше, чем я даже могла представить. Но это все, что я могла получить, и мне нужно смириться с этим.

Я заставляю себя убрать руки с его талии и отойти на шаг.

— Я очень хорошо провела время.

— И я. — Он весело дернул мой подбородок. — Позаботься о себе, Ячейка-с-медом.

Это прозвище вызывает желание залиться слезами. Мои руки дрожат, пока я пытаюсь вставить ключ в замок.

Он забирает у меня ключ, помогает открыть мой замок, отступает и дает мне пройти.

— Хани…

Я кладу руку ему на грудь.

— Не говори этого, Блэйк. Я буду в порядке. Я обещаю.

Смотря вниз, он кивает, но я замечаю напряжение на его челюсти.

— Увидимся как-нибудь, дорогая.

— Конечно, — стараюсь я ответить бодро. — Увидимся как-нибудь. — Закрываю дверь, и съезжаю по ней, опуская голову на колени, когда первые всхлипы накатывают на меня. Боже, какая же я дура! Лорэн предупреждала меня о таком развитии событий, и вот она я, рыдаю крокодильими слезами из-за мужчины, который никогда не будет моим.

С ним было так хорошо, так легко и знакомо, но и по-новому тоже. Как часто вы находите все это в одном мужчине? Я — никогда. И если бы только секс был удивительным, я бы могла жить с этим, не чувствуя себя разбитой. Но факт, что все с ним было удивительным, потребует от меня больше усилий, чтобы его забыть.

Я почувствовала настоящую привязанность к нему, и не только в постели. Наша общая история, общие друзья, взросление, корни… Все это сплелось к чувству знакомого, что с другими могло показаться бы некомфортным.

Я подавлена осознавая, что это останется лишь замечательным уик-эндом.

Наступила полная тьма к моменту, когда я подняла себя с пола и направилась в душ, где оставалась до тех пор, пока не закончилась горячая вода. Мое тело воспалено, голова болит так же сильно, как и сердце. Я обмоталась полотенцем и пошла на кухню, чтобы найти болеутоляющие в бабулином шкафчике, где она всегда хранила медикаменты, и подпрыгнула от испуга, когда нашла Лорэн сидящей за моим кухонным столом.

— Что стряслось, Ло? Ты до чертиков меня испугала.