Быстрая смена темы запутала ее. Она отпрянула на пару шагов, а он пошел вперед. Она лепетала, запиналась:

— П-п-просто немного рыбы и пара устриц, которых я нашла…

— Ты уже знаешь, что я люблю, — перебил он. Манус поднял еду с позолоченного блюдца и осмотрел хорошую работу. — Я еще такого не видел.

— Это только чтобы положить еду.

— О. Я знаю. Я не понимаю, как ты нашла это тут. Это должно быть в доме аристократа, — он посмотрел на нее. — Ты же не из аристократов?

— Я? — она закрыла рот так быстро, что не смогла открыть. Она помотала головой.

— А выглядишь как из королевской семьи.

— Что?

— Идеальная кожа, идеальные зубы, ни одной мозоли. Так могут выглядеть только королевичи.

— Я живу иначе, — ответила она. — Не честно судить кого-то из-за того, что они выглядят не так, как ты.

— Это точно. Иди сюда, — он похлопал по песку рядом с собой. — Поужинай со мной.

— Зачем?

— Я не говорил ни с кем пять дней. Я бы хотел побыть в обществе, чтобы не сойти с ума.

Она замешкалась.

Манус хотел предупредить ее. Такой красивой женщине было опасно находиться наедине с таким мужчиной, как он. Ей стоило бежать. Он сказал бы это, будь он ее отцом. Но он не был, так что улыбнулся, как волк, и ждал, пока она сядет.

Сирша села так, чтобы он не мог достать рукой. Ее тело было напряжено, словно он мог напасть. А он мог. Он был напряжен, не понимая, почему.

Она была просто женщиной. Как остальные. Но его тело хотело ее, как умирающий мужчина хотел воды.

Он кашлянул.

— Что привело тебя сюда?

Она не ответила.

— Как ты сюда попала? Я не видел сушу неподалеку. И я не видел лодку. Ты приплыла сама?

Она снова не ответила.

Он взял устрицу, потянул за ракушку пальцами, но знал, что требовался нож, чтобы есть это. Топот зазвучал по песку, Мак Лир подбежал к ним. Он опустился на песок и смотрел на устрицу так пристально, что Манус чуть не рассмеялся.

— Хочешь? — спросил он у собаки.

— Они не едят устриц, — ответила Сирша. — Они им не подходят.

— Откуда ты знаешь?

Она молчала. Он заметил ее сжатые пальцы, то, как она сжимала тонкую ткань платья и выдохнула.

— Ты не хочешь отвечать на вопросы о себе, да?

Она тряхнула головой.

— Ясно. Умно. Ты не знаешь, отличаюсь ли я от других чужаков-моряков с корабля, и было бы позором для такой женщины легко всем доверять, — он кряхтел, пытаясь раскрыть устрицу.

— Дай, — она протянула руку.

Что она собиралась делать с устрицей? Если Манус не смог ее открыть, то и хрупкая девочка не сможет.

Он с интересом отдал устрицу.

Сирша провела пальцами по краям. Она не тянула, не рвала, только напевала, гладя ракушку. Она приоткрылась, и Сирша быстро потянула за створки.

И он мог съесть устрицу.

— Удобный трюк.

— Не трюк, — ответила она и отдала ему нежное мясо. — Океан дает, нужно лишь попросить.

Сколько раз он так говорил? Манус отклонил голову, соленая устрица скользнула по его горлу. Это был его любимый деликатес, хотя многие моряки такое и не пробовали.

Еще один повод, по которому он думал, что она не раскрывала правду о себе. Устрица? Свежая рыба? Золотое блюдце?

— Ты спасла меня от крушения, да?

Она отвела взгляд.

— Можно говорить. Я знаю, что это была ты. Я помню.

— Воспоминания странные. Может, я тебе лишь приснилась.

— Нет. Я не забыл бы такие глаза. Ты вытащила меня из бездны на этот остров, а потом принесла еду. Кто ты?

Она снова не ответила. Она смотрела на волны, набегающие к пальцам ее ног, и молчала.

— Артуро ты бы понравилась, — пробормотал он. — Он сказал бы, что я получил, что заслуживаю.

— Кто?

— Друг, — боль сдавила его грудь, он хорошо знал такую боль. Потери терпеть не становилось проще, просто он становился черствым. Он потер грудь. — Мертв, видимо. Он был на корабле со мной. Жаль. У него были жена и только родившийся ребенок.

— Ребенок? — прошептала она. — Это так печально.

— Это жизнь моряка. Мы все знаем риск нашей работы.

— Ваши жизни такие хрупкие.

— У всех так. Человек может умереть от пореза ладони, кашля, укуса пчелы. Так почему не пожить интересно? Нет гарантий, как быстро оборвется жизнь.

— Я не очень тебя понимаю, — ответила она. Она сжала пальцы ног на песке. — Если ты всегда попадаешь в приключения на корабле, не боясь боли или сложностей, как ты бережешь свою жизнь?

— Я забочусь об опыте, приключениях и о том, что я видел то, что никто не видел.

— А ты видел?

— Я видел то, от чего твое сердце забилось бы быстрее. Странных существ, которых не должно существовать. Такие далекие земли, что люди там выглядят иначе. Я привозил шкуры зверей, что выше меня, а их когти размером с мою ладонь.

Ее рот приоткрылся, она смотрела на него.

— Каково это?

— Плавать на корабле?

— Нет. Отправляться, куда хочешь и когда хочешь.

— Печально слышать от тебя такое, моя жемчужина, — он дал еще устрицу с просьбой открыть ее. — Есть мужчины, которые думают, что женщины не должны путешествовать. Они хотят держать женщин под пяткой, так сказать, не давать им повидать мир. Я это знаю, да и ты, видимо, тоже.

Она погладила ракушку, кусая губу.

— Зачем они так делают?

— Думаю, некоторые так ощущают власть. Если они ограничат знания женщин, то, по их мнению, будут управлять ими. Но они забывают важное.

— Что же?

— Женщины всегда выше. У вас есть то, чего мы хотим, и мы все сделаем ради этого.

Сирша застыла, устрица нежно коснулась ее пальца. Она бросила на него взгляд.

— Чего же хотят мужчины?

— О, вопрос с подвохом. Я не должен на него отвечать.

— Почему?

— Мы одни на острове посреди океана, и хоть мне нравится думать, что я хороший, это не так.

— Ты кажешься хорошим.

— Есть разница между хорошим и терпеливым.

Он видел, что ее пульс трепетал на шее. Это манило его как песнь сирены. Она была заинтересована не меньше него.

— Мне нужно идти, — выпалила она, поднялась на ноги, поднимая брызги воды и песка.

— Куда?

— Подальше!

Он вскочил, но не дал себе коснуться ее.

— Ты вернешься?

Сирша застыла спиной к нему.

— Вряд ли я смогу держаться в стороне.

Эти слова он и хотел услышать. Улыбаясь, он сжал кулак и заставил себя не идти за ней.

— Хорошо. Ступай.

Она побежала по песку и пропала из виду, наверное, отправилась к неизвестному дому внутри острова.

Манус облизнул губы.

— Терпеливый, — буркнул он. — Я такой лжец.

* * *

— Сирша! Где твои мысли сегодня?

Ее сестры окружили Сиршу, тянули ее за пряди волос. Ее семья в последнее время не давала ей покоя. Их сестра часто пропадала, предпочитала быть одной. Почему теперь им казалось это странным?

Она застонала и помотала головой.

— Я с вами.

— Нет. Мы минутами с тобой говорили, а ты смотрела на камень!

— Может, мне не была интересна тема.

— Тебе всегда нравились киты. Что изменилось?

— Ничего, — Сирша поплыла по небольшой пещере, которую они делили. — Чего вы такие настырные сегодня?

— Почему ты злишься? — захихикала ее старшая сестра. — Из-за того, что отец решил выдать тебя замуж?

Еще одна сестра прижала ладонь к щеке.

— Наша младшая сестра уже выбрала пару?

— Как? — Сирша покачала головой. — Ни один русал в океане не привлекает меня.

— Жаль, ведь ты русалка.

— Неужели никто не нравится?

— Крейг выглядит интересно.

— Крейг? — Сирша сглотнула. — У него тяжелая рука. Он жесток с невинными.

— О, это просто слухи.

Нет. Сирша сама видела, когда возвращалась домой со сбора крабов для ужина. Он загнал женщину в ущелье, говорил тихо, поднял кулак. Ужас на лице русалки остался в ее памяти навеки.

Она поежилась.

— Я бы не хотела испытывать судьбу.

— Думаю, она нашла мужчину, — захихикала другая сестра. — Там она и пропадает!

Может, было проще позволить им так думать. Они могли спрашивать, сколько хотели, но Сирша планировала побег. Оставалось несколько недель до полной луны. Отец уже требовал ее ответ, но она настаивала, что у нее есть время.

Если план сработает, она покинет их до этого.

— Прошу, — она сжала ее руки, — не говори отцу. Я не хочу, чтобы он знал. Лучше этому быть сюрпризом.

— Тогда вперед, сестра. Но когда вернешься, расскажешь нам, кто он?

Она покачала головой и уплыла из пещеры. Они не узнают, кто он. И только о них она будет сожалеть в этом глупом плане.

Ее сестры были ее частью, как ее жабры. Они были глупыми, неглубокими, но их сердца были размером с семь морей. Она не хотела, чтобы зло это изменило.

Она покачала головой, двигала хвостом. Ей не стоило думать так. Ей нужно было понять, как убрать человека с острова.

Медуза проплыла мимо, протянула длинные отростки по ее коже. Слабый ток заставил ее мышцы сжаться. Большие были опасны даже для русалок. Она улыбнулась и оттолкнула медузу. Маленькие были добрыми.

Ее улыбка увяла. Так можно было сказать и о русалках. Стражи не позволили бы ее человеку уйти. Даже с ней на корабле они порвут судно за попытку проплыть там.

Могла ли она их остановить? Могла ли уговорить стража?

Она не пыталась. Насколько Сирша знала, никто не пытался. Они давали стражам делать то, что они пожелали, и радовались, что их дома были в безопасности.

Они могли говорить? Никто не рассказывал об общении морских существ и стража.

Сирше нужно было узнать такое, чтобы ее план сработал. Человеку нужно было понять, в какой опасности он находился. Ему нужно было доверять ей, понять, что она хотела для него лучшего.

Она печально покачала головой, неслась сквозь воды. Он не доверится ей так просто. Он не был глупым.

— Терпеливый, — прошептала она, пузырьки срывались с губ.

Что он имел в виду?

В голове было слишком много вопросов, и на них нужны были ответы, чтобы она смогла доверять ему. У нее не было выбора. Он был единственным шансом на побег.

Иначе она окажется навеки в руках русала. Мурашки пробежали по рукам от мысли. Крейг или другой, она не хотела замуж за лягушку.

Человек? Это было другой историей.

Его грязные волосы манили ее. Морщинка меж хмурыми бровями вызывала желание разгладить ее. Даже его тело интриговало, отличалось от ее, даже когда у нее не было хвоста.

Сирша прикусила губу. Он думал о ней так же? Хотелось бы. Жар в его взгляде намекал, что он был заинтересован. Но хватило бы этого, чтобы он забрал ее отсюда? Так далеко, чтобы море ее больше не коснулось?