Он знал? Она задумалась, пытаясь отыскать ответ на его вопрос. Она не хотела, чтобы он злился на нее. И она выпалила первое, что пришло в голову:

— Только фейри могут проходить в этот оазис. Потому он не пускал тебя раньше.

— Я все еще не фейри, — он замешкался перед словами, и она это заметила.

— Почему ты сделал паузу?

— Не делал.

— Сделал. Я слышала. Я не могу врать, но слышу, когда другие это делают.

Он облизнул губы и отпустил ее руку.

— По слухам, моя бабушка была с кровью фейри.

— Подменыш?

— Не настолько. Просто пара капель крови фейри, которые позволяли ей получать их благосклонность.

Сирша захихикала.

— Фейри плевать, есть ли у людей их кровь. Те, кому мы помогаем, просто хорошие люди.

— Уверена?

— Неблагой двор может отличаться, но Благому важна честь. Они не помогают тем, кто не заслуживает этого. Если их потомки считаются недостойными, они им не помогут.

— Тогда остров посчитал меня достойным? — он фыркнул. — Не он первый ошибается.

Она смотрела на его сильное лицо, думая, как он выглядел бы без бороды и спутанных волос. Все его лицо было сильным, как ей казалось? С загорелой кожей он напоминал дерево в ее гроте.

— Ты часто это говоришь. Пытаешься убедить себя, что это правда?

— Что? — он приподнял брови.

— Просто… — она опустила взгляд, боясь, что он посчитает ее глупой. — Из всех мужчин, кого я встречала, ты последний, кого я назвала бы недостойным.

— И многих ты встречала?

— Только русалов, — ее зубы стучали? Мысль о своем виде вызывала такое отвращение, что она не могла этим управлять. — Они не добрые.

— Все? Словно поверить.

— Все.

Он не мог понять. Проблемой был не ее вид, а их жизнь. Русалы застряли на дне океана. Они были медленнее русалок, не могли защититься от акул или спрута. Русалки быстро носились по океану.

А русалы в темных глубинах успокаивали разумы алкоголем. Это делало их гадкими и злыми, а пьяными они были еще хуже.

Он смотрел, как мысли отражались на ее лице. Его взгляд словно касался ее.

Он хмыкнул. Звук звучал так, словно от кита ночью. Их песни порой забирались в ее сны, напоминая, что мир был огромным, а она была крохотной русалкой.

— Если все так, то я рад, что ты тут, — сказал он. — Путь долгий и сложный, если ты рядом с теми, кто не добр.

— Ты знаешь такую жизнь?

— Многие дети знают, когда растут на улицах.

Ее сердце расцвело, как цветок, от принятия в его тоне и понимания в его словах.

— Тогда ты понимаешь, почему я тут.

— Может, даже слишком, моя жемчужина.

Она смотрела на него, словно он развесил звезды в небе. Он понимал ее? Понимал то, с чем она боролась?

Манус кашлянул, румянец поднялся от его груди до шеи.

— Так ты остаешься?

— Хотела бы.

— Хорошо.

4

Путь к глубине

Манус лежал на спине на песке, гадая, как ему так повезло. Русалка? Они приносили удачу морякам, которые переживали, что океан их проглотит.

Мак Лир был добр к нему. Маленькая Сирша станет его талисманом. Он не умрет в море.

Он улыбался облакам, что двигались над ним, как волны. Как далеко тянулась его удача? Его ждало счастье? В легендах русалки легко одаривали людей этим. Они любили тихих мужей, которые заботились о них.

Ее история не удивила его. Любой, кто знал о фейри, знал, что русалы были гадкими. Они любили выпить и презирали всех мужчин на их пути.

Голос его матери зашептал в его воспоминаниях. Она любила рассказывать о существах из моря.

— Не влюбляйся в русалку, — шептала она ему на ухо. — Они добрые и красивые, но их мужья найдут тебя и убьют, не подумав.

Он глупо решил рискнуть.

Как иначе? Она была красивее всех женщин, что он видел, и она спасла ему жизнь. Манус еще не встречал женщины, которая могла так сделать, хотя Артуро точно рассмеялся бы над ним.

— Для того и нужна жена, — сказал дух его друга. — Она готова умереть за тебя, рискует с каждым ребенком, но делает это снова и снова ради любимого.

Глупые мысли. Он не хотел жены, и было глупо хотеть ее сейчас.

Манус потер грудь. Жжение магии оставалось под его ребрами, обвивало его сердце как лоза с шипами. Она прошептала его имя медовым голосом, глаза были такими большими, что в их глубинах было все ночное небо.

Ей принадлежало все в нем, а ему — ничего. Он отдал это не по своей воле. Она забрала яркий свет его сердца и проглотила целиком.

Русалки были опасными, он был согласен с матерью. Эта могла поставить его на колени улыбкой.

Тихий звон донесся от волн, набегающих на песок. Он улыбнулся. Она вернулась, как обещала, хоть он и переживал, чего это ей стоило.

— Не твое дело, — он напомнил себе, что она не была частью его жизни. Пока что.

Но он забрал бы ее в Уи-Нейлл, сидел бы с ней в тихом домике. Она хорошо смотрелась бы у камина с котом у ее ног.

Он поднялся на локтях, смотрел на русалку, лежащую среди волн. Ее голова была опущена на кулаки, хвост двигался в воде.

— Здравствуй, — сказала она.

— С возвращением. Путь прошел хорошо.

— Насколько это возможно.

— Рад слышать, — солнце отражалось от горки предметов перед ней. Он приподнял бровь, сел и указал. — Что ты принесла?

— То, что может показаться тебе интересным.

— Тогда неси их сюда.

— Лучше подойди и возьми их.

Он подумал, что она заигрывала. Это удивляло. Она была невинной, слишком осторожной, но он быстро понял, что ее голос не был игривым.

Ее ладони сжались. Хвост перестал метаться, замер под водой. Мерцание ее чешуи тускнело, и она опустила взгляд. Ей было неловко. Может, она даже смущалась.

Он мог это исправить. Манус очаровывал, когда хотел, и женщин было просто понять. Он читал их тела как любимые книги.

Он подбежал к ней, опустился на песок и прижал палец под ее подбородком. Она была прохладной, но не дрожала, как любая другая женщина. Она посмотрела в его глаза, но медленно, челюсть напряглась под его пальцем.

— Что такое? — спросил он. — Что прогнало свет из твоих глаз?

— Русалки меняются вне воды. Ты видел меня без хвоста, но преображение… — она запнулась. — Не лучшее зрелище.

— Почему?

— Тело русалки как слизь, когда оно не соединено со мной.

— Как медуза?

— Если сравнивать, но, наверное, да.

— Это меня не отпугнет, — прошептал он.

Она не поверила. Смеясь, Манус погладил нежную кожу ее челюсти, прося себя не наслаждаться этим. Она была женщиной, не богиней, и он не хотел ставить ее на пьедестал.

— Честно, — продолжил он. — Меня не отпугнет то, что ты делаешь, моя жемчужина. Я хочу знать тебя, всю тебя.

— Я не понимаю, как.

И он не понимал. Женщина, тающая, как медуза, вызывала тошноту, но если это требовалось с русалкой, то он возьмет себя в руки и поддержит ее.

Он посмотрел на груду золота, его рот раскрылся.

— Что ты мне принесла?

— О! — ее взгляд снова стал веселым, она посмотрела на сокровища. — Пара вещиц со дна океана. Нравится?

Нравится? Это были бесценные сокровища! Золотые короны, тяжелые ожерелья с камнями, даже кубок короля. Он мог разбогатеть, если бы нашел, кому их продать.

— Это поразительно, Сирша. А еще есть?

— Больше? — она пожала плечами. — Наверное. Мы их выбрасываем, так что на дне океана их должно быть много. Я могу поискать другие, если эти тебе не нравятся.

Она стала собирать сокровища, чтобы унести. Манус завопил и потянул все к себе.

— Нет! Нет, мне нужно больше таких. Я просто уточнял. Для людей это серьезное богатство.

— Да? — она потрясенно посмотрела на него. — Но это мусор. Что толку от этих вещей? Еду или воду я понимаю, но это просто металл.

Он смотрел, как она звякала ими, давила ценное золото о камень ожерелья. Может, она была права. То были бесполезные предметы, но он не собирался лишать себя богатства. Если он выберется с этого острова, сможет стать богачом.

— Люди непонятные, — сказал он. — Но если мы уйдем, сможем жить с этим как король и королева.

— Уйдем?

Этого она хотела. Он с интересом посмотрел на русалку. Она использовала его, никак иначе.

Манус не мог дать ей понять, что разгадал ее план. Пусть играет, пока он очаровывает ее. Он хотел забрать русалочку с собой. Если она решит, что это была ее идея, ему будет только проще.

Ему нужно было убедить ее в своем интересе.

Он подхватил ее на руки.

— Вылезай из воды.

Она запищала, и он был уверен, что от радости.

— Манус!

Имя пробежало дрожью по его спине.

— Сирша.

— Что ты делаешь? — спросила она с дрожью.

— Несу тебя на песок, русалочка.

— Но ты же хотел больше сокровищ?

— Да, но сначала я хочу, чтобы ты убедилась, что ничто в тебе не вызовет у меня отвращения.

— О, — выдохнула она.

— Посмотрим, как ты превратишься в длинноногую девицу, что очаровала меня раньше, чем стала магией.

* * *

Сирша собрала больше «сокровищ» в мешок из рубахи Мануса. Они ему понравились, а ей хотелось, чтобы он радовался. От морщинок у его глаз ее желудок трепетал. Его смех разносился эхом в ее душе, этот звук ей снился.

Манус медленно становился ее частью. Она хранила знания о нем в глубине своего сердца, скрывая от других русалок.

Ее сестры отмечали, что она стала счастливее. Ее улыбка сияла ярче, смех был веселее, даже плавала она изящнее, чем они помнили.

Они не могли это понять. Они не понимали любовь.

Сирша была уверена, что это понимали только люди. Она любила его. Ничто другое не могло объяснить легкость в ней, когда она смотрела на него.

Сокровищ в мешке было так много, что она боялась, что ткань порвется. Может, этого хватит. Он не просил много. Как он все унесет?

Он все время говорил об отбытии. Она многие ночи проводила рядом с ним, смотрела на звезды и слушала его истории. Суша была чудесным местом, полным людей, и она скоро его увидит.

Он сказал, что возьмет ее с собой. Сирша была уверена, что о таком важном он не врал. Он любил ее, хоть и не говорил об этом. Манус смотрел на нее нежно, ласково касался, не был неприличным.

Она обвила руками талию и закружилась. Ее волосы развевались вокруг нее темно-зеленой массой.

— Любовь, — прошептала она. — Это странное чувство.

Ей было плохо и радостно одновременно. Порой от этого она не ощущала кончики пальцев.