— Измучена и боится темноты, — ответила она и я подумала, что это одна из самых неправильных вещей, что я слышала за всю неделю — а эта неделя была полна неправильностей.

— Ландон здесь. Он хочет с тобой поговорить.

— Ландон? — я резко остановилась, едва войдя в церковь. — Я думала, он в больнице.

Айви кивнула с мрачным выражением глаз. Я говорила ей, что произошло в конюшнях Трента и на вершине башни ФВБ, и, видя, что я отношусь к этому достаточно позитивно, она согласилась позволить мне самой разобраться с этим. Но сейчас этот человек был здесь, в моей церкви, и я не была уверена в том, что чувствую по этому поводу.

— Что ему нужно? — пробормотала я, и Бис перепрыгнул на спинку стула, когда я наклонилась счистить с себя лошадиную грязь.

— Хочешь, я от него избавлюсь? — спросила Айви.

Качая головой, я направилась на кухню, чтобы взять попить. В святилище горел свет, и я слышала голос молодого пикси, говорящего с Ландоном. Эльф не отвечал.

— Нет, — сказала я, беря пару бутылок газировки из холодильника. Помедлив, я протянула одну вверх Бису, и когда он кивнул, взяла третью. Газировка. Ландон видел, как его босс совершил магическое самоубийство, а я собиралась предложить ему шипучку?

— Хочешь послушать? — спросила я Биса, протягивая ему три бутылки одну за другой, чтобы он открыл их одним из своих длинных когтей.

— Ага, — сказал он, отдавая мне первые две и оставляя себе последнюю. — Он мне не нравится.

— В нем есть что-то, что мне тоже не нравится, — пробормотала Айви, она наклонилась, чтобы выглянуть в коридор и ее длинные волосы закачались.

— Значит нас уже трое, — сказала я, затем развязала свои ботинки. Айви смотрела на них, и я не хотела следить кладбищенской грязью по всему дому.

Айви издала низкий недовольный звук, когда я прошла мимо, и, зная, что она будет держаться вне поля видимости, но не слышимости, я побрела по темному коридору к яркому святилищу, звеня бутылками. Ландон сидел на кушетке, также как наши бесчисленные клиенты; расстроенный, напуганный, он расположился на краю сидения, положив локти на колени и голову на руки. Его выражение лица, когда он поднял взгляд на Биса, скользнувшего внутрь позади меня, тоже было почти таким же — нечто вроде отчаянной, «ты-моя-последняя-надежда» реакции, и я засунула свой спасательный импульс подальше внутрь.

Хотя в больнице за ним поухаживали, мужчина выглядел неважно в немного больших для него комбинезоне и ботинках. Его волосы были грязными, глаза покраснели. Рядом с ним стоял бумажный пакет украшенный надписью «Ешьте правильную пищу», край которого была закручен так сильно, что оставлял до смешного мало.

— Привет, — сказала я, садясь на стул напротив него. Бис уселся на спинку мягкого кресла — того, что нашел на обочине этой весной. Из-за порванного сидения на нем лежала кипа журналов, но Бис имел привычку портить мебель, и это не имело значения.

Выражение лица Ландона не изменилось, когда я протянула ему газировку.

— В твоей церкви живут пикси, — сказал он, беря ее.

— И горгулья на колокольне, — добавила я, кивая в сторону Биса. Горгулья выпил содовую за один присест, и я надеялась, что он сдержит наступающую отрыжку.

— Они часть нашей безопасности, — добавила я. — Ты же помнишь Биса?

Ландон с трудом поднял глаза, расфокусированным взглядом посмотрев на бутылку в своих руках.

— Пусть твои восходящие потоки будут теплыми.

— А нисходящих потоков будет мало, — Бис отрыгнул, заработав хихиканье с потолка.

Мило. Мне бы хотелось, чтобы все ушли, и я могла сказать Ландону, что его проблема не станет моей.

— Сожалею о Бэнкрофте, — сказала я, решив, что смогу придерживаться вежливости. При воспоминании об его обугленных костях мне стало не по себе.

— Он умер героем.

Я ждала большего, и в тишине сделала глоток колы и поставила бутылку. Тихий звон, словно, встряхнул Ландона, и он сделал глубокий вздох.

— Ты, должно быть, гадаешь, почему я здесь, — проговорил он, ставя свою нетронутую бутылку.

— Нет, вовсе нет, — сказала я непринужденно. — Я просто подумала, что ты решил прогуляться пешком. Должно быть, тебе было тяжело перебраться через реку из-за закрытых мостов.

Скривившись, мужчина пошевелил пальцами, намекая на магию. Бис с противоположной стороны стола высоко запрокинул бутылку и длинный, извивающийся язык потянулся ко дну за последними каплями.

— Я пришел извиниться, — сказал Ландон, замешкавшись при виде Биса.

«Ого, извинение», — подумала я саркастично. Я с самого начала не доверяла ему, и это только укрепило мое подозрение, что он что-то задумал. Такой человек, как Ландон не стал бы пересекать охраняемые границы ради извинения, только если он чего-то хотел.

— За свои прежние слова, — произнес он, быстро поднимая глаза на мои. — Только то, что твоя аура черная, не означает, что ты аморальна. Я не должен был применять «чтение» без твоего разрешения.

«Спасибо», — подумала я, но не сказала этого. С хрустом трескающегося стекла, Бис откусил горлышко своей бутылки, двигая челюстью из стороны в сторону и перемалывая ее в кашу. Это была демонстрация агрессии, направленная на запугивание Ландона, и она, кажется, работала.

— Это было непростительно и…, - он помедлил, — мне нужна твоя помощь.

— А-Ага, — я не была удивлена. Я могла отодвинуть свою неприязнь к нему на задний план, чтобы увидеть, чем это все кончится, но я не знала, что, по его мнению, я могла сделать.

— Ты говорила с Богиней, — сказал он, его глаза не смогли скрыть злость, хотя он пытался.

Ах. Это.

— Кто тебе сказал? Трент? — раздраженно поинтересовалась я. Это было довольно личной информацией, но возможно, опять же во имя того, чтобы увидеть, чем это кончится, он счел это приемлемым.

— Я был неправ, — Взгляд Ландона метнулся к Бису, после того, как паренек отгрыз еще один звякнувший кусок стекла. — Твое общение с Богиней — не богохульство. Если бы это было так, то ты была бы не способна на это. Я завидовал, что она решила обратиться к тебе напрямую.

Его губы кривились, и ко мне поплыл запах больницы: мучительно знакомый запах электроники и пыли под ней.

— Ты же даже не веришь.

Не доверяя самокритичной правде, льющейся от него, я откинулась назад, держа в руке банку колы.

— Кто сказал, что я не верю?

— Тогда, возможно, не верю я, — сказал он, но я на это не купилась.

— Все произошло слишком быстро, — добавил мужчина, и Айви, шаркнув ногами, остановилась в коридоре, слушая. — Они хотели, чтобы я занял его место. Я не мог сказать им, что не верю!

Разозлившись, он встретился со мной глазами.

— Откуда ты черпаешь свою веру? — требовательно воскликнул он. — Это даже не твоя религия!

Это была не очень-то приятная тема, и я посмотрела на черные зеркальные окна, подбирая слова. Как бы я не доверяла ему, но он был эльфом, разбирающимся в магии, с которой я не была знакома.

— Она не Богиня, — сказала я, наблюдая за развитием его настроения. — Она общий разум, который обожествляли древние эльфы, как Египтяне обожествляли солнце. Тем не менее, я не стану пытаться поговорить с ней. Даже когда она целая — она безумна.

Безумие было не совсем верным словом. Возможно «Не осознает своего влияния на окружающих». Или «твердо придерживается стандартов, которые не применимы к существам из плоти и ограниченной жизни».

— Но ты должна! — воскликнул Ландон, и я скрестила колени, перестав обращать на него внимание. Бис стал угрожающе черным, и Ландон отодвинулся, загнанный в тупик.

— Рейчел, блуждающие мистики ищут твою ауру. Их притягивает усиленный резонанс твоей ауры. Ты можешь поговорить с ней. Пожалуйста, — сказал он, — Мы должны это остановить. Если ты сможешь поговорить с ней — с вменяемой, а не разделенной частью, сломавшей Бэнкрофта, то возможно, сможешь убедить ее больше не отправлять их через твою линию.

Это имело смысл, но видеть, как Бэнкрофт сошел с ума всего лишь от ее осколка, было серьезным предупреждением.