18.

Первая городская больница, в народе называемая Красный хутор, располагалась на выезде из Киева (Харьковское направление). Раньше по этой трассе, пока не построили объездную дорогу, постоянно громыхали многочисленные грузовики и фуры, стремящиеся на восток Украины, и городскому транспорту часто приходилось маяться в пробках, особенно по утрам, когда народ из спальных районов стремился на работу. Вечерами была та же история – забитые битком автобусы-гармошки медленно ползли в сторону окраины, а киевляне, тихо (или громко) чертыхаясь, постоянно поглядывали на часы, ведь нужно было успеть скупиться в универсамах, а ещё забрать детей из садика.

Проблему решило метро и объездная дорога. Теперь Харьковское шоссе, засаженное молодыми каштанами (старые тополя срубили из-за постоянного пуха) радовало глаз – чистое, просторное и современное. И Ольга, когда было время, с удовольствием пешком добиралась на работу, ведь жила почти рядом, за два квартала.

Сегодня, выйдя пораньше, она поёжилась на холоде, но затем, решительно миновав автобусную остановку, потопала в сторону больницы, чтобы по дороге спокойно обдумать ту информацию, что собрал для неё Макс.

Итак, несколько людей, попавших под её опеку, а именно так считала девушка (ведь почему-то судьба столкнула их и такие подсказки Ольга давно воспринимала очень серьёзно), оказались помечены одной и той же «чернотой». Вначале был Филипп Тищенко, попавший в аварию из-за «печати принуждения», затем его друг Василий Фомич, чью ауру буквально вбили внутрь тела, и завершал компанию монах Михаил, случайно благословивший неизвестную «чёрную» в больнице.

«Хотя, если смотреть по хронологии случившегося, то первым пострадал Василий, - хмыкнула Ольга. – Значит, цель - он? Не обязательно. Вася – лучший друг Тищенко, почти брат. И если достать хотели именно Филиппа или на время как-то ослабить его внимание, то болезнь друга – самое то. Получается, всё-таки изначально вредить собирались Тищенко. И все пути ведут к незнакомке из больницы. Макс обещал к вечеру собрать как можно больше сведений о паучихе. Странно, почему для неё выбрали такое определение».

А потом девушка вспомнила, как сама училась ставить метку на своих подопечных и изумлялась ярко-белым нитям, которые связывали её с больными. «Она тоже метит, - поняла Ольга. – Но если я через эту связь лечу и помогаю, то паучиха, наоборот, вытягивает силу или просто контролирует перемещение своих жертв. Так, нужно связаться с Максом». Она быстро набрала номер телефона охранника и сказала:

- Мне нужно, чтобы вечером ты отвёз меня к той больнице, где лежит родственница Тищенко. Сможешь?

- Буду ждать на стоянке в шесть вечера.

- Договорились.

Дневное дежурство, как всегда, было загруженным и хлопотным.

- А потому что пятница, - вздыхала напарница Галина. – В этот день выписывается большинство пациентов.

- Но не у нас, - возражала Ольга.

- Сегодня – и у нас тоже. Шесть человек для травматологии – отличный результат, вот только приходится побегать: оформить бумаги к выписке, помочь больным собраться, а некоторым вызвать такси и провести до машины. Зато следующей смене повезло, заступающим в ночь будет меньше хлопот.

- Ничего, потерпим, - улыбнулась Ольга.

А к вечеру девушку порадовал неожиданный звонок.

- Привет, подружка!

- Наташа! – воскликнула Ольга. – Ты вернулась?

- Ага, уже второй день в Киеве. И готова общаться.

- Давай завтра вечером. Я иду в клуб с приятелем…

- Это то, что я думаю?

- Да, - засмеялась Ольга.

- Ура! Наконец-то! Познакомишь?

- Обязательно. Если присоединишься к нам, будет тебе и знакомство с Димой, и сразу же расскажешь о своих впечатлениях о командировке.

- Договорились.

- Тогда до завтра, созвонимся с утра.

На вопросительный взгляд напарницы девушка объяснила.

- Моя лучшая подруга работает в туристической фирме и ездит изучать новые перспективные туры для наших отдыхающих. В этот раз маршрут Наташи составили Канарские острова и западное побережье Африки.

- Ой, как интересно, - воскликнула Галина.

- А подружка часто жалуется, что в поездках скучает по Киеву, хотя зимой, да ещё такой снежной, как в этом году, побывать на юге, искупаться в океане, попробовать экзотическую морскую кухню – это сказка.

Сокора, предупреждённый об увеличении их компании, предложил для баланса прихватить с собой ещё кого-то из мужчин. Выбор пал на Макса.

- Правда, не знаю, согласится ли он, - хмыкнул Дым.

- Я его уговорю, - пообещала Ольга. – У нас как раз намечается небольшая поездка вечером.

- Да? А куда?

- Дома расскажу. Всё, пока, я работать.

По пути на правый берег Днепра Макс обстоятельно рассказал всё, что успел выяснить.

- Марианна Яковлевна Фройд, 65 лет, дважды вдова, долго жила за границей, вернулась в Киев 10 лет назад и занялась строительством особняков для местной элиты. Юлька - жена Тищенко – внучатая племянница Фройд. Марианна – родная сестра её бабушки.

- Что о Фройд говорят ваши?

- Состоятельная, предприимчивая, безжалостная, одним словом – стерва.

- А мне нравятся стервы, – улыбнулась Ольга, - у них есть характер. Плохо лишь, когда стервы превращают свою жизнь в зло и потом из-за него же и страдают.

- Ага, замкнутый круг получается. Стерва – зло, и зло – это стерва. Или можно ещё сказать, что у зла лицо стервы.

- Кстати, о лице, - повернулась Ольга к охраннику. – Какая она, эта Фройд?

- Говорят, в молодости была потрясающей красавицей – зеленоглазая, рыжая, фигуристая и всё такое.

- Рыжая? А я думала, она брюнетка, ведь явно еврейское имя.

- У евреев рыжих много, поверь. Блондинок мало, в основном крашенные, большинство - брюнетки, конечно. Но рыжие – это цвет любой нации, в том числе и еврейской. Кстати, мы уже приехали.

Их автомобиль остановился на одном из многочисленных холмов правого берега, откуда открывался вид на местную больницу, состоящую из нескольких корпусов.

- Крайнее здание справа – терапия. Верхний этаж – там, где пластиковые окна – vip-отделение. Я вчера здесь позависал немного, осторожно пораспрашивал персонал о самочувствии Фройд, так все говорят одно – дама плоха, лежит в прострации, диагноз непонятен, перспективы никакой.

- О, Боже! - тихо воскликнула девушка.

- Что ты так переживаешь о паучихе? – удивился Макс.

- А если я невольно её убила?

- И что? Так ей и надо.

- Ты не понимаешь. Мне нельзя убивать… Хотя, что я говорю – никому нельзя убивать.

- Оля, не глупи, – огрызнулся охранник. – Какое «нельзя»? Всё-равно убивают. И много. Постоянно. Да вся история человечества – это сплошные убийства.

- Но именно мне нельзя.

- Это какое-то правило?

- Да. Потому что его нарушение карается смертью близкого человека. Так погиб мой первый муж…

- Ты вдова? – обалдел Макс.

- Уже четвёртый год.

- Дела-а, - протянул мужчина. – Сочувствую, Оля.

- Лучше давай о деле, - перевела разговор девушка. – Посмотри на больницу, что ты видишь?

- Ничего такого - корпуса, парковка, снег кругом… А что я должен видеть? Ты объясни.

- Сосредоточься на окне, где лежит паучиха. Давай.

Макс засопел, прищурился, вгляделся, а потом выдохнул:

- У её окна клубится «чернота», значит, и внутри её хватает.

- Вот, - удовлетворённо кивнула Ольга. – Всё насланное вернулось и находится рядом с хозяйкой.

- Но почему «чернота» не рассеивается в пространстве? Ведь защита у Фройд наверняка стоит надёжная?

- Думаю, возврат завязан на носителя и Марианне нужно провести какой-то ритуал или что-то подобное, чтобы откат исчез.

- А как она его проведёт, если находится в отключке? – резонно заметил Макс.

Они замолкли, переглядываясь, а потом Ольга спросила: