Ангеран (своей свите). Водрузить мое знамя на этих дроковых кустах! Трубить!

Флоримон (своему оруженосцу). Ришмон! Укрепите здесь мое знамя. (Ангерану.) Мессир Ангеран приказал трубить своему знамени, точно он нами командует.

Ангеран. Клянусь господней смертью, мессир Флоримон, разве я не губернатор провинции?

Флоримон. Согласен. Но сеньоры, прибывшие сюда, чтобы помочь нашему другу Жильберу д'Апремону, еще не решили, будете ли вы предводительствовать нами в этом походе.

Ангеран. Другими словами, вы оспариваете у меня эту честь?

Флоримон. Да, пожалуй.

Ангеран. Клянусь головой Крестителя, любопытно было бы посмотреть, как станет командовать столькими доблестными рыцарями ребенок, которого несколькими месяцами раньше я мог бы взять в пажи.

Флоримон. Бароны, приближающиеся сюда, возможно, окажутся того мнения, что рыцарь с родовым знаменем, вышедший в поле с тринадцатью значками, более достоин командовать ими, чем старый, седеющий рыцарь, который на моих глазах вчера вечером повернул коня и галопом умчался от нескольких мужиков, вооруженных палками. Скажите, мессир Ангеран, шпоры у вас целы? Уж очень вы безжалостно пришпоривали коня!

Ангеран. Вы меня оскорбляете! Я докажу вам с копьем в руке, что я более мужественный рыцарь, чем вы.

Флоримон. Я к вашим услугам. Назначьте место, и я буду с вами драться.

Ангеран. Завтра на этом самом месте: три удара копьем, три — шпагой и три — бердышом. Вот моя перчатка[68].

Флоримон. А вот моя.

Сенешаль. Что такое, сеньоры? Вы, кажется, взволнованы?

Ангеран. Взволнованы?.. Ничуть, сенешаль.

Флоримон. Не будем терять времени, решим, кто будет предводителем, и выберем боевой клич.

Оливье. Под чьим знаменем больше бойцов?

Ангеран. Сеньоры! Король вверил мне управление Бове.

Флоримон. Так и управляйте, черт возьми, вашим городом! Нам нужен не губернатор, а предводитель.

Ангеран. Наглец! Вы обязаны повиноваться приказам короля.

Флоримон. Я выступил с тринадцатью значками[69], и я буду вам повиноваться, только если король поручит вам усмирить бунтовщиков.

Сенешаль. Ради бога, рыцари, не ссорьтесь в час битвы! Вы оба достойны быть предводителями. Но поверьте старому солдату: единство прежде всего.

Оливье. Сенешаль! Ведь и у вас есть полномочия от моего грозного сеньора герцога Нормандского. Так будьте вы нашим предводителем.

Персеваль. Да, пусть он будет нашим предводителем.

Сенешаль. Сеньоры! Вы оказываете слишком много чести моим сединам. Под моим знаменем всего несколько солдат. Лучше выберите кого-нибудь из этих двух храбрых рыцарей.

Готье. Сенешаль! Вы командовали войском короля — будьте же сегодня нашим предводителем.

Персеваль. Да, пусть командует сенешаль.

Оливье. Кто хочет, чтобы командовал сенешаль, поднимите правую руку.

Ангеран. По крайней мере не этот дерзкий мальчишка.

Флоримон. По крайней мере не трус.

Оливье. Сеньор сенешаль командует нами. Пусть знамена и значки отсалютуют его знамени.

Готье. А теперь скорей за дело. Наш боевой клич?

Оливье. Следует принять клич командира.

Персеваль. Значит, будем кричать: «Бодуэн сенешаль!»

Флоримон (молодому рыцарю, тихо). «Болван сенешаль!»

Ангеран. Сеньоры! Большинству наших латников этот клич незнаком. Надо выбрать другой, с которым они уже сражались.

Сенешаль. Вы правы. Рыцари! Я предлагаю вам кричать: «Матерь божья Бусийская!»

Флоримон. Со мной тринадцать значков, и, мне кажется, у меня больше оснований, чем у других, предложить свой клич: «Де Курси с Красным Львом!»

Готье. Да, он прав. У него тринадцать значков.

Персеваль. А что из того, что у него тринадцать значков? Пусть молодой человек подождет, пока у него вырастет борода, а потом уже предлагает свой клич.

Ангеран. «Матерь божья Бусийская» частенько пугала англичан.

Флоримон. Да. Но, кажется, этот клич вовсе не пугает Жака-Простака.

Сенешаль. Прекратим спор, сеньоры. Пусть каждый сохранит свой клич, но в честь Франции я предлагаю вначале прибавлять: «Монжуа Сен-Дени!»

Все. Монжуа Сен-Дени!

Сенешаль. Поскорее составим план нападения. Мессир Оливье де Лодон и мессир Персеваль де Ла-Лож руководили разведкой и дадут нам сейчас отчет в том, что видели.

Оливье. Рассказать недолго. Вы отсюда можете видеть, как расположились эти негодяи. По правую сторону от них ручей с крутыми берегами, слева они прикрылись повозками. Они образовали две линии защиты — стрелки впереди.

Флоримон. Мужичье хочет походить на настоящее войско.

Сенешаль. Позиция, занятая мужиками, крепка и трудна для приступа. К ним, должно быть, пробралась какая-нибудь английская лиса и построила их таким образом.

Флоримон. Тем лучше! В победе над ними будет хоть немного славы! А я уж боялся, что они разбегутся, не дождавшись нас.

Сенешаль. Мессир де Курси! Много ли вы видели сражений?

Флоримон. Мессир сенешаль! Вы это спрашиваете в насмешку над моей молодостью?..

Сенешаль. Я вовсе не шучу, молодой человек. Сегодня вы увидите битву, а не турнир с затупленными копьями. Я знаю здешний народ: у них длинные стрелы и тяжелые копья. Поверьте мне, день будет жаркий.

Флоримон. Как! Жак-Простак станет драться? Полноте! Ну, пусть еще вольные отряды, не постыдившиеся присоединиться к крестьянам...

Сенешаль. Мессир Флоримон! Желаю, чтоб вам сегодня не пришлось на горьком опыте убедиться в храбрости ваших соотечественников.

Солдат. Сеньоры! Захвачен пленник. Этот дюжий негодяй рискнул слишком близко подойти к нам, но сейчас же струсил и сдался без сопротивления.

Сенешаль. Подойди, мужлан, и, если жизнь тебе дорога, говори правду. Много ли там народу?

Оборотень. Ах, монсеньор!.. О чем вы меня спрашиваете?

Солдат (угрожающе). Отвечай как следует, негодяй!

Сенешаль. Не надо дурно с ним обращаться... А ты, мужлан, слушай! Если ты скажешь правду, я пощажу тебя да еще дам шерстяной плащ.

Оборотень. Монсеньор! Нас больше трех тысяч... больше четырех. Вот и все. И это так же верно, как то, что все мы тут честные люди.

Сенешаль. Ты обманываешь меня, подлец! Вчера твоих товарищей было по меньшей мере восемь тысяч.

Флоримон. Сенешаль! Вы стары, и вы уже не в силах определить на глаз, сколько тут войска. Их не более четырех тысяч.

Сенешаль. Мои глаза тоже говорят мне, что тут четыре тысячи. Но моя опытность подсказывает, что в этих болотах и лощинах скрывается еще столько же.

Оборотень. Монсеньор! Вы так нас напугали, что половина разбежалась.

Флоримон. Я говорил, что они удерут. Скорей в атаку!

Сенешаль (Оборотню). Ты неплохо повторяешь урок, которому тебя научил твой начальник... Меня подмывает приказать отрезать тебе уши.

Оборотень. Ах, какая жалость, монсеньор!

Сенешаль. Где вольный отряд?

Оборотень. Увы! Половина его тоже ушла, и мы не очень-то рассчитываем на остальных. Но вот там — англичане Сиварда, который не мог уйти от нас, потому что у него сломана нога. А там вон, где тридцать, не то сорок лошадей, это наваррцы. Эх, будь их у нас хотя бы две сотни!