Аввакум поднялся с топчана и потянулся.

— Ахмед, — сказал он, — не мог бы ты затопить очаг?

Когда хворост разгорелся, Аввакум вынул из чемодана передатчик, поставил его на топчан и, подсев к огню, быстро составил шифрограмму в управление. Минут через двадцать он уже передавал: «Синяя «волга» возвращается в Софию. Обеспечьте ей спокойный проезд. Не задерживайте на дороге. Наведите Ирину Теофилову и Подгорова на мысль о том, что за ними следят. Ожидайте прибытия инспектора и не спускайте с него глаз. После того как он встретится с Ириной и Подгоровым, арестуйте его. Лейтенант Марков должен занять место в самолете, на котором Ирина с Подгоровым вылетят в Пловдив, а также вести наблюдение за ними по дороге к городу. Владельца машины, который доставит их в Тешел, арестовать. Если и владелец последует за ними дальше, то арестовать его на обратном пути. Теофиловой и Подгорову не чинить никаких препятствий в пути».

Отстучав «конец», он долго сидел у передатчика, понурив голову. «Ахмед стоял у двери, вытянувшись в струнку, словно новобранец. Аввакум улыбнулся ему, спрятал передатчик в чемодан и взглянул на часы — было около девяти. «Еще успеют на последний самолет», — подумал он, устало зевая.

— Ахмед, — сказал Аввакум, — подбрось дров в очаг и быстро отправляйся в село. Найди человека, который привел меня сюда, и скажи ему, чтобы сейчас же арестовал Ракипа Колибарова, но жену его чтобы никто не беспокоил. Запомнил?

— Запомнил, — ответил, улыбаясь, Ахмед.

— Слушай дальше! — продолжал Аввакум, потирая лоб. — Скажи тому человеку, чтобы приготовил мне телегу с парой лошадей. Пусть положит в нее сена и два одеяла. К девяти часам он должен выехать на тешелскую дорогу и там дожидаться. Ты придешь сюда на полчаса раньше, и мы с тобой пойдем к нему.

Аввакум протянул руки к огню и замолчал.

— Наверху на полке есть хлеб и брынза, — смущенно сказал Ахмед.

— Большое спасибо, — сказал, рассмеявшись, Аввакум и прислушался. В трубе завывал ветер, несколько капель дождя прошипели, упав в огонь.

Аввакум набил трубку, прислонился к теплой стенке очага и прикрыл глаза. Все неизвестные в уравнении были определены, оставалось только записать ответ. Но это была уже чисто механическая работа и над ней не стоило ломать голову.

Были ли случайные моменты в этой сложной игре? Находка тайника под обгоревшей сосной на первый взгляд выглядела счастливой случайностью, но о какой случайности может идти речь, если он еще в Софии знал, что около Триграда непременно должна быть явка, тайник, откуда резиденты получают приказы заграничного центра и сами отсылают сообщения за границу?

Жизненный опыт научил его, что целенаправленный поиск быстро увенчивается успехом, потому что всегда и всюду на подмогу идут десятки добровольцев вроде Ахмеда. Имея под руками такие «глаза» и «уши», не трудно открыть самый хитрый тайник.

Конечно, и речи не могло быть о «счастливой» случайности. Может быть, ему повезло с разоблачением Светозара Подгорова? Но, не будь Подгорова, другой возник бы на его месте. И этот «другой», так же как и Светозар Подгоров, кружился бы по орбите вокруг Ирины.

Механика шпионажа имеет свои неумолимые «законы тяготения», и Аввакуму они были хорошо известны. Достаточно открыть одну из «планет» системы, как в ее поле тяготения немедленно и неизбежно обнаруживаются другие тела.

Аввакум выбил из трубки пепел и усмехнулся. Здесь, как и в момчиловском деле, он не надеялся на случайности. В обоих случаях преступники широко пользовались шантажом, чтобы подчинить себе других. Боян Ичеренский держал в своих руках Кузмана Христофорова, зная о его неблаговидной деятельности за границей. Светозару Подгорову удалось завлечь в свои сети Ирину потому, что иностранная разведка снабдила его одним обличительным документом.

Аввакум вынул из бумажника небольшой снимок, обнаруженный в тайнике Подгорова, и долго смотрел на него. Виднелась кормовая часть верхней палубы небольшого речного парохода. На диванчике возле каюты развалился молодой офицер-эсэсовец. У него на коленях сидела девушка в летнем платье, с цветком на груди. Ее правая рука была небрежно опущена, а левой она грациозно обнимала офицера. Девушка улыбалась и выглядела очень счастливой.

То была Ирина Теофилова.

На обороте фотокарточки была надпись: «Вена, апрель 1944 г.».

Аввакум знал, что отец Ирины служил механиком дунайского торгового флота и пользовался репутацией честного человека. Каким образом его дочь угодила на колени эсэсовскому офицеру?

Впрочем, это было не так интересно. Важно было то, что этот снимок попал в руки Светозару Подгорову и он хорошо воспользовался им как обличительным документом.

Аввакум спрятал фотографию и снова набил трубку. Ветер тихо завывал в трубе, огонь догорал, а в окна стучали редкие капли дождя.

Я не буду подробно описывать заключительную сцену этой сложной драмы. Как-никак я ветеринарный врач и не люблю трагических сцен. Но мне хочется, хотя бы мимоходом, упомянуть о двух интересных эпизодах.

Когда совсем стемнело и Ахмед зашел в дом, где его ждал Аввакум, перед ним стоял горбун с лохматыми усами и козлиной бородой. Горбун был очень похож на умершего муллу и бедный Ахмед вытаращил глаза и замер от ужаса, приняв его за привидение. Однако Ахмед был не из робкого десятка; поборов страх, он тут же выхватил кинжал и с волчьим рычанием набросился на незваного гостя. Но тот ловко вывернул ему руку и кинжал упал на пол. Горбун хохотал во все горло…

Аввакуму пришлось дважды снимать бороду и усы, чтобы успокоить недоверчивого Ахмеда.

Когда они добрались до Даудовой кошары, была уже ночь. Светозар Подгоров легко спрыгнул с телеги, но Ирина пошатнулась и Аввакуму пришлось придержать ее за талию. Войдя в кошару, Аввакум сказал условную фразу: «Ахмед, зажги огонь!» Ахмед чиркнул спичкой и дрожащей рукой зажег фонарь. И тогда гости увидели, что они не одни в кошаре. «Землемеры» стояли по обеим сторонам двери с пистолетами в руках, а их начальник, мрачно улыбаясь, держал в руках две пары блестящих наручников.

Светозар Подгоров мгновенно сунул руку в правый карман плаща, но Аввакум ударом в затылок сбил его с ног. Подгорова связали и оставили в покое.

Ирина вдруг снова пошатнулась. Плечи ее дрожали как в лихорадке, лицо пожелтело, как у мертвеца, в уголках губ выступила пена. Упав на колени, она протянула руки к Аввакуму. И он почему-то тоже опустился на колени рядом с ней, а она, взяв его за руку, приникла губами к большому серебряному перстню, в который была врезана римская монета с изображением богини Дианы.

Она узнала этот перстень еще в тот момент, когда Аввакум помотал ей садиться в телегу. Догадавшись, что игра проиграна, она, лежа под одеялом, приняла какой-то сильный яд.

Аввакум понял, что догорают ее последние минуты. Он приподнял ее поникшую голову и громко спросил:

— Чем ты замаскировала цианистый калий? Яд в стакане с чем смешала?

Она попыталась улыбнуться, но судорожно скривила рот. Чуть слышно она прошептала:

— Лимонадная таблетка… за один лев.

Он опустил ее на глиняный под и долго держал за руки, пока в ней не угасла последняя искорка жизни.

Вскоре после этих событий я как-то спросил Аввакума:

— Ну а все-таки, почему она отравила Венцеслава? Почему Венцеслав не догадывался, что портит вакцину, держа ее на свету и при двадцати шести градусах? И что за личность Светозар Подгоров?

На лице Аввакума появилась невеселая улыбка. Он закурил сигарету, глубоко затянулся и пожал плечами.

— В конце августа 1944 года Светозар Подгоров, фармацевт центральной русенской аптеки, вместе с двумя молодыми рабочими пристани принимал участие в потоплении немецкой баржи. Немецкая комендатура приговорила всех троих к смерти, но Светозар Подгоров чудом ускользнул из-под ареста. Потопление баржи подстроило гестапо, чтобы создать ореол героизма вокруг имени своего секретною сотрудника. Западная разведка, захватив как трофей агентуру Канариса, долгое время держала этого героя гестапо на «консервации». Хитрый и беспринципный, Светозар Подгоров сделал хорошую карьеру, но вот пришел и его час. Ему было приказано распространить ящур в пограничном Триградском районе. Тогда он под видом командировки отзывает в Софию местного ветеринарного врача Анастасия Букова и в то же время через Прокопия Недялкова и Ирину Теофилову пересылает культуру бацилл Ракипу Колибарову. К Недялкову Подгоров питал абсолютное доверие, но в Ирине он сомневался. Он установил за ней слежку начиная с момента, когда приказал ей отравить Венцеслава, и до ее последней прогулки со мной к источнику в Йорданкино.