— Если вы это знали, почему вы не доверяли себе достаточно, чтоб решить, что вы правы?

— Потому, что концепция полиамории выкидывает моногамию в окно. А моногамия как социальный институт неоспорима. Я думала: «Если я неудачница в моногамии, возможно, я неудачница и во всём остальном». Когда другие говорили мне, что я неправа, я верила им, даже если каждая кость моего тела твердила мне обратное. Я весь год сражалась со своими собственными убеждениями.

— Побудьте со своим гневом, — предложил терапевт. — Почувствуйте его. Позвольте себе испытывать его. Вы слишком долго подавляли его. Он становится негативной силой, управляющей вами только когда вы подавляете его. Теперь почувствуйте его. Спокойно опишите, что именно вы чувствуете. Помня о том, что для отношений нужно больше одного человека

Я сидела, наполненная своим праведным гневом, как воздушный шар, но резко сдулась от его последней фразы сказала печально:

— Мы позволили этому случиться. Мы, Жиль, Елена и Мортен. Мы были слепы и наивны. Хорошо, я была наивна. Мортен был слеп. Жиль просто был таким, как всегда. Он выбрал путь наименьшего сопротивления. И Елена, да она ослепительная. И сложная. И вот мы здесь. В месте, где оба брака превратились в пустые раковины. Елена свой покинула и направила все силы на Жиля. Я оставила свой тоже. Неудивительно, что Жиль склонился к Елене.

Когда я тем утром шла с терапии, мой гнев в отношении Елены утих. Удивительным образом, он заменился сочувствием. Сочувствием к ней.

Я видела, что они с Жилем создали пару, которая куда лучше совместима, чем он и я. Но она сама загнала себя в угол. Даже несмотря на то, что наше взаимодействие было вредным, она никогда не получит Жиля давлением. Пытаясь заставить его, она вынудила его остаться в отношениях, которых он не хочет. И мне стало легче от того, что мы с Жилем по крайней мере получили возможность сохранить своё будущее, если это конечно возможно.

Каждый четверг мы с Жилем привычно ели в итальянском ресторанчике за углом, чтобы после нескольких сеансов терапии, узнать: можем ли мы продраться через мои эмоции и восстановить романтику? Под романтикой я подразумеваю бутылку красного вина, для того, чтоб отпустить мои тормоза.

В тот день терапия оказалась непростой и мы поняли только сколь много всего нам надо ещё распутать, прежде чем мы сможем понять куда двигаются наши отношения. И, выпив последний глоток вина, я сказала: “Я устала.”

— Ты хочешь пойти домой?

— Нет, я имею в виду, что я устала от того, что не знаю что нас ждёт. Мне кажется, что последние несколько лет я провела в чистилище. Ожидая, пока наши отношения устоятся, пока ты начнёшь карьеру. Мне казалось, что наше будущее определилось, когда мы поженились. Но я всё ещё жду его начала. Жду… всё время жду.

— Твой английский очень подходит для такого. Ждать, дожидаться… — начал Жиль. Я видела, что она собирается рассказать анекдот и торопливо прервала его.

— Жиль, я хочу детей. И я хочу их скоро. Будут ли они твоими?

Вот как это случилось. За столом, на котором была пустая хлебная корзинка, остатки кьянти и соусница с высококачественным оливковым маслом, перемешанным с пармезаном.

Жиль втянул нижнюю губу и посмотрел на меня. Голубые глаза встретились с голубыми глазами. И я видела в них тихий проблеск отчаянья. Я загнала его в угол.

— Я думал, что ты не уверена насчёт детей, — ответил он.

— Я не была. Я думала, что нет. Но на самом деле я всегда хотела их. Я просто… не была уверена, что смогу иметь их с тобой.

— Так что изменилось?

— Я не знаю. Я поняла, как сильно я люблю тебя. Мне пришлось почти потерять тебя, чтоб осознать, насколько драгоценны для меня наши отношения.

­— Ты пьяна? — он рассмеялся, чтоб ослабить напряжение, и я рассмеялась вместе с ним. Так как, если эти слова наконец вырвались у меня, это определённо было так.

— Да, — ответила я, — но это не значит, что я не имела в виду то, что имела. Я имела, имела это в виду.

— Но у меня до сих пор нет работы, — произнёс Жиль, беря меня за руку. — Ты знаешь что значит — заводить со мной детей.

— Да, я знаю Но это больше не кажется мне важным. Я не хочу ждать, пока ты станешь кем-то, кем ты не можешь быть. Мы женаты. Мы любим друг друга. Я могу содержать нас обоих. Этого, определённо, должно быть достаточно.

— Ага!

— Ага что? Ага, мы попробуем?

— Да!

— Может быть это ты пьян? — спросила я, рассмеявшись, чтоб ослабить напряжение.

— Да!

— Ты уверен? — произнесла я, с внезапной неуверенностью.

— Я уверен! — ответил он.

Я шла под новым небом. Это было не то же самое небо, что в начале вечера. Этой ночью мы собираемся попробовать зачать ребёнка.

Так далеко и так близко. Мой муж, его тело, наша любовь. Я осторожно прикасалась к нему, пытаясь передать через прикосновения тепло. Но что-то было не так. Наши тела больше не подходили друг к другу. Наш секс был… ну, просто сексом. Не священный, не волшебный. Он был поверхностным — просто движения и всё.

Я любила его. Но он был чужим. Когда я прикоснулась к его лицу, оно оказалось мокрым от слёз. Как и моё. Мы потеряли друг друга.

Когда пришло время теста, я оказалась не беременной. И хотя я и плакала по этому поводу в объятиях Жиля, я также чувствовала и некоторую радость. Я хотела, чтоб секс, создающий ребёнка, был особенным и нам предстоял длинный путь для того, чтоб достичь этого. Но несколькими днями позже я порадовалась вдвойне. Так как после шести недель и шести расставаний Жиль и Елена снова сошлись вместе.

— Жиль, как ты мог вернуться к ней после всего, что было сказано? Ты сказал, что никогда к ней не вернёшься. Это были твои собственные слова! Я была уверена, что сыт ею вот по-сюда! — я прикоснулась к носу, а потом передумала и подняла руку высоко над головой.

— Да, но она не имела в виду то, что сказала. Она была слишком возбуждена.

— Могу я напомнить тебе, что она хочет забрать тебя себе? Это не изменилось. Предполагается, что я буду спокойно сидеть и игнорировать это?

Я и раньше с трудом уживалась с Еленой. Не думаю, что это возможно зная то, что я знаю теперь.

— Она извинилась передо мной за то, что пыталась надавить на меня, — произнёс он.

— В моём мире не всё можно исправить извинениями, — холодно ответила я. — И тем более, если они принесены не мне.

Жиль ударил кулаком по столу. Мы снова оказались в ситуации, которую оба терпеть не могли.

— В Елене так много того, что можно любить, что хотя я и забыл об этом во время спора, всё оно всё ещё здесь, в глубине моей души.

— Тут ты прав. Мне этого не видно. Не знаешь — почему я этого не вижу? Потому, что ты доносил до меня только дерьмо.

— Ну, это просто говорит о том, что ты не знаешь о том, что происходит за закрытыми дверями. Мы придумали, как нам действовать в следующий раз, когда мы начнём спорить, — самодовольно заметил он.

Я начала гневно рыдать.

— Почему тебя не волнует то, как это повлияет на меня? Мы пытаемся завести ребёнка. Полиаморные отношения включают не только тебя и твоего партнёра. Я тоже вовлечена в них. Ты не можешь просто действовать так, как будто это касается только тебя. Ты не один.

— Остановись! Остановись! — с неожиданной яростью сказал Жиль. — Я думал, что ты счастлива, что я счастлив. Я был счастлив, когда вы с Мортеном были счастливы вместе.

— Да, но мы не вместе, нет? И ты не был бы счастлив, если бы наши отношения приносили мне такую огромную боль как мне кажется приносят тебе твои отношения с Еленой. Вы также причиняете боль нам с Мортеном. Вы так эгоистичны. Я не могу добавить в эту ситуацию ребёнка. И я больше не могу это выносить.

Их отношения вышли из под моего контроля. И даже мои отношения вышли из под него. Мой терапевт сказал мне чтоб я освободила свой гнев и теперь вся его ярость обрушилась на Жиля с Еленой. Мой шанс восстановить отношения с Жилем, каким бы призрачным он ни был, был уничтожен одним махом.