- Твоя бабушка рассказала тебе об этой женщине? - спросила Алианна.

- Она рассказывала мне о многих вещах и многих историях.

- Но она умерла?

- Да.

- Я сожалею.

Он тоже сожалел, но не хотел обсуждать это здесь и, конечно, не с суженой его брата. Выражение его лица, должно быть, показало это.

- Пожалуйста, не отправляй меня обратно, - прошептала Алианна. - Если мне снова придется кивать, улыбаться и соглашаться с моей матерью, я сойду с ума. Позволь мне пойти с тобой. Ты можешь рассказывать мне истории, которые твоя бабушка рассказывала тебе.

Он молча смотрел на нее. Могла ли она, также как и он, быть несчастной в обед?

- Твоя мать знает, где ты? - спросил он.

- Я сказала ей, что собираюсь присоединиться к отцу и Даффиеду в конюшне, чтобы взглянуть на жеребенка. Некоторое время никто не хватится меня.

Это казалось неправильным, но он не решился отослать ее прочь. Мужчины, вероятно, задержаться на конюшне.

- Мы не можем уйти далеко, так как кто-то из твоих родителей вспомнит про тебя.

Ее лицо просияло, и она поспешила последовать за ним, когда он повернул вниз по узкой тропинке.

- Какие еще истории рассказывала тебе бабушка? - спросила она.

Его мысли вернулись к его любимому отрывку.

- Она рассказала мне о Сорхкафаре. Он был лидером союзных сил в Великой войне.

Он не мог рассказать эти истории так же, как его бабушка, но он старался изо всех сил, чтобы не дать Алианне спросить у него что-нибудь слишком личное. Он рассказал ей о ветке, взятой от Хармуна, и тех, кто уехал с великим лидером. Некоторые предки маджай-хи уехали также.

Она слушала с пристальным вниманием.

- Все это... ты веришь, что это было правильным решением?

Лони колебался. Он не знал, так ли это, но относительно его веры…

- Да.

Они пробирались сквозь деревья, виноградные лозы и кусты, а Лони говорил о вещах, которые не рассказывал никому, кроме домина Аурандала. О своём стремлении уехать на Восточный континент, чтобы отыскать возможных потомков Отступников, оставить это обустроенное место. Чем больше Алианна слушала, тем больше он говорил, невольно рассказывая о вещах, которых он не говорил даже домину.

Таких, например, как насколько он скучает по своей бабушке.

- Мне жаль, что у меня не было такой бабушки, - сказал Алианна, - Моя точно такая же, как и мать: всегда беспокоится о том, как правильно и надлежаще поступать и как говорить то, что является надлежащим и правильным.

Лони почти не мог поверить, что у него состоялся такой разговор. Никто и никогда не говорил с ним так. Он указал вперед вдоль леса:

- Немного осталось.

Солнечный свет тут и там проглядывал сквозь навес выше. Тонкие лучи света играли на бурых лозах толщиной с руку. Они вились в кроне леса, некоторые шли параллельно тропе. Они были гладкими и будто блестели от влажности, выставляя под свет свои полированные бока.

Вскоре, желтовато-коричневые виноградные лозы наверху переплелись с более широкими, более толстыми, протянувшимися на всём протяжении пути Лони и Алианны. Тонкие еще появлялись местами, но все они были вплетены в крону. Это было похоже на следование ручьев к потокам, а затем – к рекам. Виноградные лозы блестели так, будто находились в лунном свету даже днём.

Лони знал, все Лхоинна знали, куда они пришли. Он шагнул через пролом в кустах и посмотрел через поросшую мхом прогалину на огромное светящееся дерево в центре Первой Поляны.

Крупные корни разделяли землю, образуя валы, где они уходили глубоко в почву. Большая часть дерева была искривленная и похожая на танцующего, застывшего во времени гиганта. Хотя оно было полностью лишено коры, оно не было серым, как мертвая древесина. Мягкий жар, исходящий от его светящейся бледной желтовато-коричневой фигуры, озатил всю поляну мерцающим светом. Его огромные ветви простирались над всей поляной и смешивались с лесным навесом. Это и был источник “виноградных лоз”, которые они видели, и Лони слышал, что Алианна рядом резко выдохнула.

- Ты никогда не видела его? - спросил он. – Ни разу?

- Я редко уезжала из дома.

- Не подходи слишком близко, - порекомендовал он. - Бабушка сказала, что это невежливо – нарушать покой Хармуна.

Алианна осталась около него, смотря на дерево.

- Ты совсем не похож на своего брата.

Что ж, это было, несомненно, верно, но чувство дискомфорта прошло через него, как будто он сделал что-то не так.

- Я бы сделала все, чтобы уйти из дома, оставить позади реки, - продолжила она. - Но теперь я не… Даффиед никогда толком-то и не говорил со мной. Он никогда ничего не рассказывал о вашей бабушке, или ее историях о Сорхкафаре, или о побеге дерева и маджай-хи, но ты…

Ему становилось все более некомфортно, и он отвел от неё взгляд.

- Мне интересно, - начала она снова. - Что Сорхкафаре сделал с побегом, как ты думаешь?

Лони вдруг захотелось уйти от этой девушки.

- Нам лучше вернуться, - сказал он. - Мужчины не останутся в конюшне на весь день.

Когда он посмотрел на Алианну, она опустила голову и, отвернувшись, молча смотрела в пустоту. Ему показалось, что он каким-то образом сделал ей больно, но он обернулся и повёл ее обратно.

Вернувшись в дом вместе с Алианной, Лони не остался надолго. Его матери не показалось странным, что они пришли вдвоём: вероятно, она предположила, что они оба были на конюшне. Она протянула ему список продуктов, которые в последний момент понадобились для обеда, и попросила его пойти на рынок.

- Я начну приготовления основных блюд, пока ты ходишь, - сказала она. - Но свежие фрукты и хлеб по-прежнему необходимы.

Хотя и благодарный за возможность уйти, он заметил напряжённое выражение лица Алианны.

Это обеспокоило его, хотя он не знал, почему.

Он мало разбирался в эмоциях между мужчинами и женщинами, но казалось, что Алианна с Даффиедом вряд ли могут стать хорошей парой. Возможно, она приняла это предложение, лишь чтобы оставить свой дом и переехать жить в A’Грайхлонну. Среди их народа это был плохой повод связывать свой жизненный путь, и, возможно, она начинала понимать это.

Лони быстрым шагом уходил от дома.

То, что происходит между Даффиедом и Алианной, было не его проблемой, и он не хотел думать об этом больше ни мгновения.

Прибыв на открытой рынок, он прочитал список матери. Там было больше, чем он смог бы унести, будто она собиралась накормить весь контингент шейиф. Но он начал выбирать продукты, всерьёз задумавшись, не следует ли ему прихватить мешок, чтобы доставить всё это домой.

Хотя он никогда не признался бы в этом, он любил бывать на рынке, выбирая фрукты, овощи, хлеб и зерно для своей матери. Это будто находиться с другими людьми и в одиночестве одновременно.

Местный продавец дал ему взаймы мешок, за что он был ему благодарен. Он довольно долго был на рынке, прежде чем закончил с последним пунктом в списке. Теперь ему осталось поужинать и дождаться конца вечера. Тогда завтра утром, на рассвете, он сможет вернуться в Гильдию. Дальше он загадывать не стал.

Когда он добрался до дома своих родителей и снова отметил совершенные цветы над дверью, он подумал, что вокруг слишком тихо для такого количества гостей. Войдя внутрь, он никого не увидел, и его озадаченность выросла.

- Мама?

Тарелки не стояли на длинном полированном столе, и он не учуял запаха острых блюд матери из кухни. Почти мгновенно, Даффиед, его отец и, наконец, мать вышли из-под арки, ведущей в кухню. Три пары глаз уставились на него.

Руки отца дрожали, его смуглое узкое лицо застыло, как гроза в лесах непосредственно перед тем, как начнут опадать листья.

- Что ты сделал? - потребовал Даффиед. - Ты отвёл мою невесту, чтобы показать ей Первую Поляну?

- Я не отводил ее... она сама пошла за мной, - возразил Лони, качая головой. - Где все?

- Они ушли! - крикнул отец. - Алианна отозвала Даффиеда в сторону и разорвала помолвку. Ее родителям было так стыдно, что они не остались на ужин, ни на минуту.