И вновь, как при первом столкновении с Долорес, тело пронзил ледяной холод. Животное напомнило ему о том, что он когда-то читал о китайских оборотнях-лисах. Согласно поверьям, они теряют способность к превращению в людей, когда напиваются. Тогда за ужином барона явно беспокоило неумеренное поглощение вина китайцем. Почему? Может быть, он не хотел, чтобы Чайлд увидел, как тот превратится в лиса? Нет, очевидно, у хозяина дома все-таки имелись другие причины для раздражения. Ведь Игеску никак не думал, что «гость» когда-нибудь сможет покинуть их и рассказать обо всем, что произошло.

Чайлд пожал плечами. Хватит с него страшных тайн и потрясений. Надо поскорее выбраться отсюда! Его заставили поверить в то, что человек, весящий добрых сто пятьдесят фунтов, может «размягчить» тело, придать ему звериную форму, а во время метаморфозы сбросить больше двух третей, как бы сложив лишние фунты в гипотетический чемодан, чтобы при необходимости «надеть» их вновь. А если «чемоданчик» отсутствовал, избыточная масса следовала за владельцем, как невидимый хвост энергии, способной в любой момент послужить хозяину.

Перед ним находились ворота в первой стене, окружавшей владения барона. Чайлд выбрался из машины, открыл их, вновь забрался в автомобиль и последовал дальше. Вскоре показалась вторая ограда. Здесь он оставил «роллс-ройс», не забыв стереть тряпкой отпечатки пальцев, прошел в высокие ворота. Его «понтиак» стоял под деревом в самом конце дороги.

Чайлд разыскал спрятанные им ключи от машины — сколько же времени прошло с тех пор: день, неделя, месяц? — и сел за руль. По дороге он попытался подвести итоги своих злоключений. Он едет домой обнаженный, покрытый кровоточащими ранами. Все тело ноет, — кроме ненасытного фаллоса! Судя по состоянию, в котором до сих пор пребывает этот орган, он готов подарить хозяину очередной оргазм! О Господи! Но у счастливого обладателя подобного чуда осталось лишь одно желание — поскорее добраться до своей квартиры. И пусть весь мир, вместе со смогом и вереницей странных чудовищ, катится ко всем чертям!

Когда он проехал примерно полмили, мимо, по направлению к покинутой им горящей усадьбе, промчался черный «линкольн» с калифорнийскими номерами. В нем находились три парочки. Все шестеро отличались привлекательностью и изысканной одеждой; на напряженных лицах застыло озабоченное выражение. Чайлд был почти уверен, что они опаздывали на какое-то важное мероприятие, назначенное Игеску, либо кто-то из обитателей дома призвал своих соратников на помощь.

Чайлд мрачно усмехнулся. Что ж, они будут неприятно удивлены. А ему следует убраться подальше отсюда, и как можно быстрее!

Небо потемнело, раздался гром, засверкали молнии. Сильный ветер разорвал смог. Дождь очистил воздух и землю. Чайлд оставил машину в подземном гараже дома и на лифте поднялся на свой этаж. Он никого не встретил по дороге к своей квартире.

Закрыв дверь, он принял душ, переоделся в пижаму, закусил бутербродами с сыром и ветчиной и забрался в постель.

Прежде чем провалиться в забытье, он вспомнил, что с ним нет сумки с уликами. Он потерял ее где-то по дороге от спальни барона к собственной спальне.

Чайлд проспал беспокойным сном более полутора суток. Он вставал только для того, чтобы перекусить или сходить в туалет.

Его мучили кошмары, навеянные пережитым за последние дни, но некоторые сцены насилия оказались весьма возбуждающими. Толстенная мадам Грасачева, Магда, Долорес, оседлав его беспомощное тело, неистово двигались в бешеной пляске наслаждения; он со стоном пробуждался, извергая сперму на простыню. Часто он сам грубо мял покорное изнемогающее тело Сибил, других любовниц или некоей безликой женщины, а по крайней мере дважды насиловал животных — волчицу и самку леопарда.

Проснувшись, Чайлд попытался разобраться в своих сновидениях. Согласно учению Фрейда любой сон, как бы ужасен он ни был, выявляет скрытые желания.

Когда он наконец стряхнул с себя остатки смертельной усталости, пижама и простыни оказались мокрыми насквозь, но зато действие афродизиака-свечи закончилось. Как счастлив был Чайлд, разглядывая свой бессильно опущенный, съежившийся пенис!

После завтрака и душа он просмотрел последние выпуски «Лос-Анджелес тайме». Жизнь в городе почти вошла в обычную колею. Газеты доставлялись вовремя; возобновился бизнес. Жители еще покидали город, но массовый исход прекратился. Однако морги были переполнены, каждый день кого-то хоронили, а полицейские участки пытались разобраться с потоком заявлений о пропавших без вести. В остальном все шло как обычно. Вновь собирались тучи смога, но, пока дул бриз, городу не грозили новые страшные испытания. Чайлд пробежал глазами заголовки и статьи, вынесенные на первые страницы.

Сибил так и не вернулась; обеспокоенный Чайлд связался с Сан-Франциско. На звонок ответила сестра Сибил Черрил. Она сообщила, что у них умерла мать, и Сибил ожидали на похороны. Очевидно, как только ей сообщили горестную весть, она сразу собралась и покинула квартиру, но не смогла достать билет на самолет, а машина как назло не заводилась. Поэтому Сибил перезвонила им и сказала, что появится с другом, который тоже хотел уехать из города.

Кого она имела в виду? Неизвестно… Сибил была просто в исступлении и отчаянно пыталась перед отъездом связаться с ним, но после пяти неудачных звонков оставила бесполезные усилия. Полиция сообщила, что, по их сведениям, данный индивидуум не пострадал ни в одном из многочисленных инцидентов.

Чайлд попросил Черрил не беспокоиться. Сейчас многие считаются пропавшими; Сибил наверняка скоро вернется живой и невредимой. Он сам не бросит поисков, пока не найдет ее, и так далее, в том же духе.

Повесив трубку, он почувствовал себя опустошенным. Это чувство не покидало его и на следующий день. Чайлд признался себе, что за все время ему не удалось узнать ничего нового: «друг» Сибил, с которым, как он предполагал, уехала бывшая жена, некий Ал Портхауз, заявил, что не видел ее уже две недели.

Чайлд решил временно прекратить-поиски и заняться другими неотложными делами. Он выяснил, что усадьба Игеску сгорела, хотя дождь не дал пожару уничтожить дом полностью. Ни в его развалинах, ни во дворе или в лесу, окружавшем особняк, не нашли никаких мертвых тел. Сумки с уликами, потерянной им во время бегства, тоже не обнаружили.

Он вспомнил о встреченном на дороге автомобиле с шестью пассажирами, явно спешившими добраться до владений Игеску. Кем бы ни были эти люди, они тщательно убрали все свидетельства трагедии.

А что произошло с Долорес?

Он съездил к усадьбе. Поскольку вход опечатали, снова пришлось перелезть через стену. Поиски ничего не дали. Полиция, конечно, ничего не знала о том, что с ним произошло. Он сказал им только, что однажды встречался с бароном. После допроса следователь заявил, что не может понять, куда исчезли все обитатели дома во главе с хозяином, но пока никакой информации не поступало. Так что на сегодняшний день единственная версия состоит в том, что после отъезда барона, его личного шофера, секретарши и слуг в неизвестном направлении особняк случайно сгорел, а его владелец может объявиться со дня на день.

Чайлд вернулся поздним вечером. Открывая дверь, он рассеянно размышлял о том, как хорошо было бы уехать туда, где по крайней мере несколько лет можно не бояться смога, и не сразу отреагировал на надрывающийся телефон. Он зазвонил, как только детектив вошел в квартиру.

Незнакомый приятный баритон:

— Мистер Чайлд? Нет, к счастью для вас, мы не встречались, хотя, очевидно, несколько дней назад разминулись на дороге в усадьбу барона.

Какое-то время Чайлд молчал. Потом произнес:

— Что вам нужно?

Голос в трубке оставался бесстрастным и таким ледяным, что, казалось, еще немного, и он рассыплется тысячей осколков.

— Вы поступили благоразумно, не заявив в полицию. И, насколько нам известно, вообще никому ничего не рассказали. Мы хотим быть и в дальнейшем уверены в вашем молчании. Мы можем добиться этого известными вам методами, нам доставляет удовольствие сознавать, что вы знаете о нашем существовании, но бессильны что-либо предпринять.