Отчаяние.

— Мы занимаемся умножением алгебраических выражений, — встрял Кельвин. — Твоя помощь не нужна.

— В самом деле? — спросил Девон.

Он лениво подошёл к Кельвину и жестом обвёл невидимую линию вокруг сидящего парня.

— Математика с этим горчичным малышом?

— Да как ты...? — начала было я.

— Я совершенно не похож на горчицу, — возразил Кельвин. — Но если ты имеешь в виду полковника Мастарда[15], то в этом случае да, я могу с гордостью сказать, что похож.

— Молодой человек, вот две методички, — прервал нас Рурк. — Можете решить тест по первой главе завтра в классе, а тест по второй главе — после занятий.

Он проверил свой мобильный телефон.

— Я бы задал тебе тест по первой главе прямо сейчас, но у меня нет времени, чтобы сидеть здесь и наблюдать за тем, как ты будешь его писать. Так что считай, что тебе повезло. А теперь покинь кабинет и перестань мешать моему помощнику.

— Как скажете, — ответил Девон.

Он начал открывать свой переполненный рюкзак, чтобы положить в него распечатки, но затем остановился и вместо этого закинул рюкзак на одно плечо. Рюкзак был странной формы, большой и раздутый, а его нижняя часть, казалось, покрыта мокрыми разводами.

— До завтра, девочка-цветочек, — небрежно махнул мне рукой Девон и, ссутулившись, вышел из класса.

— Почему он тебя так называет? — спросил Кельвин.

— Камелия — это цветок, — ответила я отстранённо, всё ещё пристально разглядывая выходящего Девона и его плотно набитый рюкзак.

— Должно быть, этот цветок приятно пахнет, — сказал Кельвин.

Мистер Рурк смял свой стаканчик из-под рутбира, швырнул ручки в сумку и направился к двери. В неярко освещённом холле я увидела, как Девон повернул за угол. Потом заметила мерцание слабого света в верхней части его рюкзака и внезапно поняла, что находилось внутри.

— Вот черт! — простонала я.

Затем схватила рюкзак и рванула к двери, обгоняя мистера Рубаху.

— Ты куда…? — ошарашенно начал Кельвин.

— Извини, мы потом закончим, извини... — крикнула я, выбегая из класса.

— Камелия? — удивился мистер Рурк. — Камелия!

8

Сотня пикси

Когда я выскочила из кабинета Рурка, Девона в холле уже не было. Куда он собрался с этими пикси и почему?

Я так быстро шагала, что не заметила Спаркл, неподвижно стоящую в холле, пока не повернула за угол и не врезалась в её костлявый бок. Она оступилась, и что-то вылетело у неё из рук, разбившись на множество осколков.

— Вот чёрт, — пробормотала я. — Что я разбила? Зеркало? Извини.

Я подобрала самые большие кусочки, одновременно ища взглядом Девона.

— Забудь, — отчеканила Спаркл.

Я подняла голову и увидела, что она отвернулась от меня, прикрывая лицо рукой.

— Готова поспорить, в шкафу уборщицы есть метла, — продолжала я. — Порезалась?

— Уйди, — отчеканила она. — Просто уйди.

Я внимательнее оглядела её лицо, чтобы проверить, не плачет ли она. Спаркл не была плаксой, даже в детстве. Вместо слёз её накрывала ярость, хладнокровная ярость, потом она продумывала, как наказать виновную сторону, а затем реализовывала свой план.

Например, однажды, когда мы покупали фруктовое мороженое у мороженщика, один третьеклассник толкнул меня и забрал мой рожок. На следующий день в школе Спаркл рассказала всем, что у него червячки в заднице, как бывает у собак, и что никто не должен пользоваться с ним одним туалетом, потому что тогда у них тоже будут червячки. Учителя безумно злились, когда мальчики отказывались ходить в туалет в этом крыле. Но тот мальчишка больше никогда к нам не приставал.

Этот случай напомнил мне о тех далёких славных временах, поэтому я осталась на месте, желая ей помочь. На самом деле Спаркл не плакала, но её пальцы сдвинулись в сторону, чтобы стереть крошечную слезинку, а потом я увидела это, хотя сначала даже не поняла, что именно.

— Ты стукнулась носом? — спросила я. — Он опухает.

Спаркл убрала руки от лица, схватившись за ожерелье из камей, которое всегда было на ней, и уставилась на меня.

— Давай, смейся! — проговорила она. — Всё складывается для тебя отлично, не так ли? Никого не волнует, что у тебя нет отца, что ты не приглашаешь гостей к себе домой, что не устраиваешь вечеринки.

— Да ладно, — ответила я. — Не думаю, что кто-то интересуется твоей жизнью дома. Не похоже, что тебе есть что скрывать.

Но я всё ещё не понимала, почему её нос, казалось, скосило на одну сторону.

— Похоже на твой старый нос, — не подумав, ляпнула я.

Спаркл подняла руку.

— Убирайся сейчас же, ведьма, ты…

Моё беспокойство уступило место ярости.

— Никогда больше не называй меня так или пожалеешь, — сказала я,

И вообще, почему я должна извиняться за то, что разбила её зеркало? Вчера она разбила мой телефон и ни капельки не переживала из-за этого.

— И что же ты сделаешь, проклянёшь меня? — с издёвкой спросила Спаркл.

— Может, и прокляну, — мрачно ответила я.

Это был звёздный час для Спаркл, ядовитой и знающей, как посильнее меня задеть.

— Твоя мамочка-ведьма научила тебя своим злобным заклинаниям? Возможно, она уже приводила тебя в тот подвал и учила, как помогать ей? Козья кровь и её животные…

— Прекрати! — закричала я, пытаясь замять то, о чём она говорила, то, о чём она знала.

Она разворошила погребённые воспоминания, о которых я старалась не думать.

И тогда я поняла, что могу сделать, и, прежде чем она смогла скрыть лицо, я выхватила свой телефон и сфотографировала Спаркл, расстроенную и сердитую, с её старым искривлённым носом.

Её челюсть отвисла, и девушка замолчала.

— Это остановит твои попытки, — сказала я. — Теперь у меня тоже есть боеприпасы.

— Отдай! — выкрикнула она.

— Нет, — ответила я и подняла телефон так, чтобы она не могла его достать.

Потом, пританцовывая, попятилась назад по битому стеклу, когда она рванула за мной.

— Назад, — предупредила я, подпрыгнув, когда её фиолетовые ногти прошлись по моей голой руке.

Это было ребячеством, но мы обе были в ярости и дразнили друг дружку, словно снова стали маленькими девочками и поссорились из-за какой-то игрушки.

Я высокая, но и Спаркл тоже. Мы обе подросли за это лето, и я не думаю, что это наш предел. Возможно, я даже где-то на пару сантиметров повыше. Я старалась как можно лучше использовать это преимущество и держала телефон в поднятой над головой руке, другой рукой отталкивая Спаркл.

Она теснила меня к шкафчикам, и моё запястье упёрлось в стену, но я не сдавалась.

— Тоже мне, взрослая, — выдала я, задыхаясь. — Если бы я могла колдовать, ты бы первая об этом узнала. Я бы наложила заклинание, чтобы показать миру, какая ты на самом деле.

Она оскалилась.

И именно тогда случилось что-то очень странное. Мы обе стояли на цыпочках, и пальцы Спаркл касались моего запястья. И тогда — клянусь — она выросла.

Нет, не подпрыгнула, не наклонилась вперёд. Она выросла. И я могу объяснить вам, откуда знаю, что это был не просто прыжок. Потому что, клянусь, в тот момент её тело тоже увеличилось. И это было самое странное.

— Святые черти, — пробормотала я.

Спаркл могла бы забрать у меня телефон, если бы не была ошарашена так же, как и я.

— Что теперь? — закричала она.

Затем я моргнула, и она вернулась к нормальным размерам. И телефон всё ещё был у меня. Спаркл отшатнулась.

— Ты…?

Думаю, я хотела сказать «в порядке». Что только что произошло со Спаркл? Это сделала я? Кажется, она очень испугалась.

Не глядя на меня, Спаркл ядовито сказала:

— Если покажешь это фото хоть кому-нибудь, то будешь жалеть об этом до самого выпуска.

— Тогда я сохраню его до самого выпуска, на тот случай, если оно мне понадобится, — парировала я. — Позвони, когда действительно повзрослеешь.

И я зашагала по холлу, а осколки зеркала захрустели под моими каблуками.