Этот феникс был очень старый. Он был готов к перерождению. Он был готов начать всё сначала.

— Тридцать секунд, — предупредила ведьма.

За фениксом я увидела нечто спешащее к нам, приближающееся невидимыми скачками, искажающими звёзды.

— Кэм! — донёсся до меня голос. — Кэм!

— Ну, давай посмотрим, что мы сможем сделать, — сказал демон.

И с помощью Эстахота, я, казалось, выросла и сравнялась с фениксом, который взмыл в небо и взлетал всё выше и выше.

— Что именно ты хочешь сделать с пламенем? Мы можем всё что угодно. К примеру, последовать примеру Сармин и использовать его силу, чтобы получить контроль над городом. Или использовать его, чтобы получить контроль над Сармин.

Неограниченная власть.

Всё, что я захочу.

— Феникс Эр-Ай-Би-Один, — прошептала я в ночь. — Даруешь ли ты мне силу своего огня?

На какое-то мгновение я замешкалась, когда поняла, что феникс общается не картинками, как дракон, не словами, как демон, а эмоциями. Меня охватило чистое головокружительное ощущение, что могло означать только согласие.

— Смотри, что я могу для тебя сделать, — сказал Эстахот. — Без меня тебе этого не удастся.

— Знаю, — ответила я. — Поверь мне, я знаю.

А потом феникс вспыхнул.

Эстахот потянулся через меня, и нам удалось преобразовать силу взрыва в подобие потока. В отличие от Сармин, мы не стали направлять эту энергию в заклинание, а использовали её для другого элементаля. Мы перевели этот огонь в энергию, которую вложили в зов приближающегося дракона.

Словно радиопередатчик, мы разослали жалобный зов Мунфайер к её сёстрам по всему миру.

Мы оставались там, удерживая поток, пока сила взрыва не иссякла. Казалось, это длилось целую вечность. Целую вечность я стояла и смотрела на мир, освещённый мягким золотым сиянием. Целую вечность сдерживала пламя, не давая ему сжечь город. Интересно, видели ли жители что-то из происходящего здесь или всё это было так же непросто разглядеть, как и почти невидимого дракона.

Новый феникс, птенец, возник из пепла и выпорхнул из этого пламени. Он был таким же крошечным, как и статуя мышки. Бесконечный промежуток времени феникс облетал мою призрачную голову, пока золотое сияние рассекало покров ночи. Пока я, наконец, не почувствовала печаль расставания и растущую благодарность.

А потом он исчез.

Демон медленно опускал нас с неба на землю, прочь от власти, прочь от силы. Джена и Мунфайер подошли к месту нашего приземления. Я, дрожа всем телом, стояла на склоне холма. Впервые в своей жизни я почувствовала себя коротышкой.

В небе, как после фейерверка, зависли последние всполохи взрыва феникса. Лица ведьмы и Хикари исказились от ярости, но это не помешало им бегать по полю и собирать кусочки перьев феникса, а иногда даже пинать друг друга.

В какой-то степени было даже приятно, что внимание Спаркл оказалось занято на некоторое время. Не думаю, что она хотела бы опять стать Кари, как и я не хотела бы быть похожей на Сармин. Я вспомнила девочку, которая вступилась за меня и моё украденное мороженое и вздохнула. Невозможно полностью узнать других людей, даже если это твои самые близкие друзья. Может быть, даже себя узнать невозможно.

Но самоанализ придётся отложить — ночь ещё не закончилась. Демон оставался на Земле, пока на небе не исчезли последние всполохи огня феникса.

И он оставался во мне.

Теперь, когда уровень адреналина в моей крови постепенно снижался, присутствие демона внутри меня было самым ужасным ощущением за всё время. Больше это не было похоже на золотую рыбку, плавающую у меня во рту. Теперь оно больше походило на таракана, бегающего у меня за зубами.

— Если ты позволишь мне остаться, то получишь эту власть навсегда, — сказал он, и его слова словно протекали по моим венам через всё моё тело.

Невидимыми пальцами он потянулся к дракону на поле. Проник внутрь… и вытащил саламандру, прилипшую к лёгким дракона. После чего мы её уничтожили. Мунфайер закашлялась, а потом довольно заурчала.

— Разве я истинное зло? — лукаво спросил демон. — Посмотри на то добро, что мы смогли сотворить.

— Ты обязан был сделать это добро, — возразила я. — Это было условием твоего соглашения.

— С моей помощью ты могла бы стать величественнее и могущественнее, чем все ведьмы в этом мире, — сказал он. — Стать лучше, чем Сармин Скарабуш.

Несмотря на неприятное скользкое топочущее ощущение, я засмеялась. Нежные благодарности феникса ещё окрыляли мою душу, и я продолжала смеяться над Эстахотом — тысячелетним элементалем.

— Эстахот, — сказала я. — Я уже лучше, чем Сармин Скарабуш.

Тем временем у меня внутри растворялись тараканы. Затихали и исчезали. Я почувствовала, как Эстахот завыл, почувствовала, как он цепляется за свою последнюю надежду остаться на Земле.

А потом он исчез.

Я посмотрела на ночное небо.

На спортивном поле стояли Джена и Мунфайер, настороженно высматривая любые признаки наличия другого дракона в этом мире.

Девон стоял, опёршись рукой о статую Громовержца, и смотрел в ночное небо так, словно никогда его раньше не видел. Я могла понять, почему огненные элементали хотели бы оказаться здесь. Земля — прекрасное место.

Я уселась на цементное основание Грома и похлопала по его сжатым когтям рукой, которая уже почти перестала трястись. В конце концов, я была рада, что Гром не оказался фениксом. Никто не будет скучать по мышке, о которую споткнулось столько народу. Наверное, никто и не заметит её отсутствия.

Рука Девона была очень близко к моей. Я посмотрела на него, глядящего в небо, и вдруг поняла, насколько смешны были мои переживания о том, что мне нравился только изменённый демоном Девон. Демон, возможно, усилил его уверенность в своих силах, но это был только внешний лоск на парне, которого я любила. Как идеальные джинсы или новый оттенок тёмно-каштановых волос.

И я положила свою руку поверх его руки. Прошло некоторое время, прежде чем я убедилась, что мой голос не будет дрожать или хрипеть. Важные моменты всегда смешны. Мы не чувствуем страха до тех пор, пока всё не закончится и пока мы не помешаем атомному облаку из феникса разнести нашу школу на мелкие кусочки.

— Сможешь выступать? — спросила я. — Перебороть свой страх перед сценой?

Девон откинул назад светлые волосы.

— Кэм, друг мой, — проговорил он, — С твоей помощью я изгнал демона из своей души. Так что да, я смогу петь на публике.

«Друг», — подумала я, но руку не убрала. Столько всего случилось и просто друг. Кому же тогда я нравлюсь? Неужели только отчаявшемуся, постоянно поднимающему воротник своей рубашки Эстахоту?

Я вздрогнула и вздохнула:

— Рада, что ты вернул своё мужество, — сказала я.

— И не только в этом случае, — прошептал Девон.

Он обошёл Грома и взял мои руки в свои. Слова зазвучали бархатной песней:

— Она со львами заодно, со львами заодно…

Когда он поймал мой взгляд, песня прервалась. А потом Девон робко, но твёрдо поцеловал меня.

Всё, что я могу сказать об этом моменте, так это то, что, казалось, целую вечность спустя я услышала, как Джена прокричала: «Ого-го!»

Покраснев, мы отскочили друг от друга, но она смотрела не на нас, а на ночное небо.

У нас над головами парили в воздухе, красуясь своими невидимыми спинами и небесно-голубыми животами, три дракона.

17

Девушка-ведьма

Заиграла группа «Голубая волна».

По крайней мере, об этом можно было судить по звукам, доносившимся из школы. Танцы продолжились и после того, как группа вышла на сцену. Но мне предстояло наполненное слезами прощание с невидимым-и-небесно-голубым драконом.

Мы с Дженой крепко обняли Мунфайер.

— Она говорит, что не забудет тебя, — сказала Джена. — А ещё говорит, что вернётся.

— Я знаю, — ответила я.

В последний раз я видела картинки через тепло её шкуры. Картинку, как три дракона женского пола вместе парят над бескрайними снегами и льдами.