Писатель назвал свою повесть «Вполне современное преступление», как бы желая подчеркнуть типичность всего происходящего. Преступление не только в убийстве отдельного человека, но в полном обесценении человеческой личности в буржуазном обществе. Пьер Мустье затрагивает самый больной вопрос сегодняшней французской действительности — проблему дегуманизации, которая стала главной темой современной реалистической литературы, выступающей в защиту человека. Показывая внешний мир через призму внутреннего мира Бернара Реве, писатель использует приемы и технику психологического романа, которые служат ему для того, чтобы глубже проникнуть в сущность социальной среды, окружающей героя. Желая еще резче подчеркнуть фальшь и бездушность общества и всех его социальных институтов, писатель прибегает к приему остранения: переживающий тяжелую драму герой обретает как бы новый, незамутненный взгляд на вещи. Особую остроту придает это описанию судебного процесса, столкновению равнодушной, холодно-профессиональной машины судопроизводства с человеческим горем. Тут у автора явственно проступают элементы сатиры и даже памфлета. Для прокурора и адвокатов этот процесс — просто случай показать свое мастерство, продемонстрировать профессиональные таланты; для них жертва — лишь один из элементов судебной процедуры. Точно так же, как для журналистов не представляет особого интереса самый факт убийства и личность убитой, внимание их целиком отдано убийцам — «банде Нольта», как они называют этих ничтожных юнцов. Они приводят подробности их биографий, с увлечением рисуют их портреты, глубокомысленно рассуждают о психологических мотивах их поведения, упоминают о всяких сенсационных деталях, способных привлечь читающую публику. Все это рождает гневное разочарование в душе героя. «Я желаю выкричаться перед свидетелями, — обращается он к читателю, — и пусть перо мое сломается от ярости, как от крика срывается голос». Эти слова Бернара Реве определяют тональность повести и ее направленность. Они звучат как призыв к людям не быть равнодушными к чужой беде, к творящимся вокруг несправедливости и преступлениям. В этом глубокий гуманизм повести.

О том, что проблема борьбы с преступностью, защиты прав отдельного человека вызывает сейчас серьезную тревогу прогрессивной общественности и общественных организаций, нарушивших этот заговор равнодушия, свидетельствует опубликованная в мартовском номере «Юманите» за этот год статья «Под знаком насилия». В ней приводятся серьезные данные о росте преступности, об участившихся случаях нападения на граждан в метро и на улицах Парижа, говорится о мерах, уже принятых новой дирекцией управления парижским транспортом для обеспечения безопасности как служащих, так и пассажиров метро, о разработке ею совместно с Всеобщей конфедерацией труда новых мер и требований, предъявленных префектуре полиции Парижа. ВКТ осуждает проводившуюся бывшим французским правительством и прежней дирекцией управления парижским транспортом «политику, которая открывала дорогу внедрению преступности». Не случайно против разгула преступности и сговора преступников с засевшими в некоторых муниципалитетах Франции реакционными политиками недавно так резко выступил известный писатель Грэм Грин, живущий сейчас в Ницце[1], по соседству с Пьером Мустье.

Таким образом, психологический анализ в повести Мустье становится инструментом социально-критического анализа. И эта особенность — характерная примета французской литературы последних лет.

Однако в литературе продолжает развиваться и традиция психологического романа в его классическом виде, когда социальный план дается опосредствованно, просвечивает сквозь глубоко интимные переживания героев и критика общества лишь постепенно проступает в трагедии отдельной личности. Примером такой традиции может служить повесть «Фолия». Ее автор, Роже Гренье, уже известен советскому читателю. На русский язык переводились его «Кинороман»[2] и сборник новелл «Зеркало вод»[3].

«Фолия», написанная в тот год, когда писателю исполнилось шестьдесят лет, в какой-то степени резюмирует, передает в конденсированном виде основную тему, проходящую через все его творчество. Это тема неосуществившихся мечтаний, нереализовавшихся возможностей. В одном из романов писатель так формулирует ее: «Одни коллекционируют марки, другие негритянские статуэтки, третьи модели парусников, я же собираю своеобразную коллекцию людей (кто меня за это осудит?), тех мужчин и женщин, которые когда-то были молоды, но жизнь сломила их, и на их лицах сквозь маску старости и разрушения и сейчас еще проступает удивление, которое появилось в тот день, когда они вдруг осознали тщету своих усилий. Я нахожу их достойными не только жалости, но и любви. Все мы в чем-то на них похожи»[4].

Так переплавилось в сознании писателя глубокое разочарование его поколения, прошедшего войну, сражавшегося в Сопротивлении и не находящего себе места в современной действительности. Роже Гренье родился в небогатой семье, рано начал работать, был солдатом во время второй мировой войны. После поражения Франции он попадает в Алжир, затем переправляется на родину, участвует в Сопротивлении — он был среди тех, кто брал штурмом парижскую ратушу в дни освобождения столицы в августе 1944 года. После войны Гренье стал репортером, объездил много стран, накопил множество ярких жизненных впечатлений. В 1958 году вышел его первый роман «Ловушки», за которым последовали «Римская дорога» (1960), «Зимний замок» (1965), «Перед войной» (1971), «Кинороман» (1972), а также сборники новелл «Дом на праздничной площади» (1972), «Зеркало вод» (1975), «В редакции газеты» (1977). Его книги имели успех; Роже Гренье стал известным писателем и литературным директором издательства «Галимар». В его произведениях перед нами проходят разные человеческие судьбы, писатель показывает драму людей, теряющих свои высокие устремления и иллюзии в обстановке прозаической, меркантильной буржуазной действительности, где процветают и реализуют себя полностью только цепкие, хваткие, холодные и беспринципные дельцы. Персонажи Гренье, сохранившие способность любить по-настоящему, остро чувствовать, не сумели выковать защитной брони из эгоизма, цинизма и равнодушия. Они или гибнут, или оказываются неудачниками, навсегда утратившими свои иллюзии.

Название повести «Фолия» имеет символический смысл. Так называется старинный испанский танец. При его исполнении танцующие движутся каждый сам по себе, почти не касаясь друг друга. Этот танец без партнера как бы символизирует одиночество людей, которые тянутся друг к другу, но не могут соединиться. Точно так же движутся по жизни и персонажи повести, лишь слегка касаясь своих «партнеров» в этом мире распавшихся личностных контактов. Главный герой повести — художник Алексис Валле — пишет картину, навеянную музыкой этого танца. В повести перед нами проходит почти вся его жизнь, начиная с послевоенных лет.

Человек талантливый, честный, одержимый своим искусством, он не принимает буржуазный мир послевоенной Франции, где торжествуют дельцы, ловкачи, люди беспринципные и наглые. «То, что утвердилось во Франции, — говорит он, — это новый вариант Гизо с его лозунгом; „Обогащайтесь“». Кроме погони за наживой и выгодой, общество, в котором он живет, ничего не может ему предложить в качестве жизненного идеала. Переживший, как и сам автор, годы войны и Сопротивления, Валле с особой остротой ощущает сейчас эту духовную пустоту, идейный вакуум. Поэтому-то он и отстраняется от активной деятельности, не стремится выдвинуться, преуспеть, разбогатеть. «Ты ведешь себя так, как будто ты не существуешь», — упрекает его жена, мечтающая о красивой и беззаботной жизни.

Не принимая общества, испытав разочарование в семейной жизни, Алексис точно так же терпит крах и в своей романтической возвышенной любви, героиня которой оказалась совсем непохожей на придуманный им идеальный образ далекой возлюбленной, этакой ростановской «принцессы Грезы». Эта, казалось бы, сугубо личная, камерная история приобретает особое значение, как крах последней иллюзии Алексиса Валле. Теперь остается полная пустота.