Следующие обильно иллюстрированные главы повествовали о различных аспектах доисторической жизни этих существ. Затем речь зашла о переходе племен от кочевого образа жизни к зачаткам земледелия, первых попытках обработки металлов и тому подобном.

История же самой цивилизации была отражена во множестве иллюстраций, смысл которых Лейн угадывал далеко не всегда. Но одно установил он твердо: от земной их историю разительно отличало практически полное отсутствие войн и иных кровопролитий. Казалось, цивилизация Марсии благополучно избежала появления личностей, подобных Чингиз-хану, Атилле, Цезарю и Гитлеру. И получила за это неплохую компенсацию. Невзирая на отсутствие такого мощного стимула, как вооружение армий, технология далеко опередила земную. Сдается, отметил Лейн, в технике стартовали они куда раньше нас. Складывалось впечатление, что соплеменники Марсии значительно опередили человечество и эволюционно: похоже, когда ее раса достигла своего нынешнего вида, предки Homo sapiens на Земле еще прыгали по деревьям.

Так или иначе, но техника на планете Марсии намного превосходила земную. Ее обитатели путешествовали по космосу с субсветовыми скоростями, а возможно, и со сверхсветовыми, и давно освоили межзвездные перелеты.

Марсия обратила внимание Лейна на страницу с несколькими фотографиями Земли, сделанными с различного расстояния из космического пространства. Под снимками художник изобразил мрачную фигуру полуобезьяны, полудракона.

— Земля означает для вас это?! — изумился Лейн. — Опасность? Не приближаться?

Он еще полистал книгу в поисках фотографий Земли, но больше их не обнаружил. Множество страниц было посвящено самым разным планетам, но его родному дому — лишь эта, единственная. Она исчерпывала тему.

— Почему вы держите нас на дистанции, только наблюдаете издалека? — спросил Лейн. — Ведь вы так нас во всем опередили; в техническом отношении мы для вас как дикари. Чего же вы боитесь?

Марсия поднялась с кровати и «показала». Скорчив мрачную физиономию, она злобно зарычала и скрючила пальцы точно хищные когти.

Лейн почувствовал между лопатками холодок. Точно те же изобразительные средства использовала она и при демонстрации безумных действий вырвавшегося на волю самца-десятиножки.

Землянин понурил голову:

— Да, винить вас, пожалуй, не в чем. Вы совершенно правы. Если установите с нами контакт, мы овладеем всеми вашими секретами. И вперед с песней — заполоним собою весь космос!

Кусая в задумчивости губы, он добавил:

— Но все же у нас наблюдаются некоторые признаки прогресса. Уже целых пятнадцать лет нет ни больших войн, ни революций. ООН улаживает проблемы, которые могли бы привести к новой мировой войне. Россия и США милитаризованы по-прежнему, но отношения между ними сейчас спокойнее, чем в год моего рождения. Возможно, когда-нибудь...

... Держу пари, что никогда прежде ты не встречала землянина во плоти. Возможно, не видела и на картинке. А если и видела, то лишь в одежде. И в этих твоих книжках ни единой фотографии человека нет. Может, ты и слыхала, что люди делятся на мужчин и женщин, но пока не увидала меня под душем, не очень-то и понимала, что это значит. А потому и провела так ужаснувшую тебя параллель между мной и бешеной десятиножкой. Такой жуткой тварью показался я — и в целом мире тебе не с кем больше разделить одиночество. Все равно что выбраться после кораблекрушения на остров и обнаружить, что единственный его обитатель — изголодавшийся тигр.

... Но все же в чем причина твоего отшельничества на Марсе? Что ты делаешь одна-одинешенька здесь, в этих глухих трубах, среди неразумных туземцев? О, как бы хотелось по-настоящему поговорить с тобой!

С тобой беседуя, забуду о докуке... — продекламировал Лейн нараспев из любимой книги, оставшейся на далекой нынче базе.

Марсия ласково улыбнулась Лейну, и он добавил:

— Ладно уж, ты преодолела по крайней мере свои страхи. Не так уж я и ужасен, в конце концов, а?

Марсия снова улыбнулась, подошла к шкафчику и извлекла оттуда письменные принадлежности. Затем стала быстро набрасывать эскизы, целую их серию. Следя за ее проворным пером, Лейн начал наконец постигать, что здесь стряслось до его появления.

Инопланетяне долгое, очень долгое время базировались на обратной, невидимой с Земли стороне Луны. И ликвидировали базу, а также все следы своего пребывания лишь после запуска землянами на орбиту первых спутников. А новую базу устроили на Марсе.

Затем, когда стало очевидным, что земляне готовят экспедицию на Марс, здешнюю базу эвакуировали тоже — на Ганимед.

На планете оставалось всего лишь пятеро ученых, завершающих цикл исследований, посвященных десятиножкам. Именно в этом простеньком помещении. Хотя десятиножек изучали уже довольно долго, по-прежнему оставалось неясным, как те переносят разницу между атмосферным давлением и тем, что в трубах. Четверо ученых были совершенно убеждены, что уже нащупали ключ к разгадке, и выговорили себе разрешение отложить вылет до первого появления здесь землян.

Марсия и на самом деле оказалась в каком-то смысле марсианкой, то есть уроженкой Марса — родилась и выросла она уже здесь, на марсианском этапе базирования экспедиции. Она провела на планете семь местных лет — на это указывал рисунок орбиты Марса вокруг Солнца и семь загнутых пальчиков.

По земному летоисчислению выходит около четырнадцати, прикинул Лейн. Возможно, ее соплеменники достигают зрелости раньше нас. Это если Марсия уже взрослая. Определить трудно.

Мрачные воспоминания перекосили милое ее личико и заставили в ужасе округлиться глаза, когда она поведала в рисунках, что стряслось в ночь накануне предполагавшегося отлета на Ганимед.

Ученые мирно спали, когда их атаковал взбесившийся самец-десятиножка, сумевший проломить прутья в клетке.

Такое случается чрезвычайно редко. Но иногда самцам все же удается вырваться на свободу. В таких случаях погибают целые колонии, вся жизнь на целых участках труб замирает. Деревья без корней вымирают, и длинные секции туннелей остаются без кислорода.

Для колонии, предупрежденной о надвигающейся опасности, существует лишь один и весьма рискованный способ справиться со взбесившимся самцом-чужаком. Выпустить на волю собственного самца. Для заклания избирается несколько особей; своими гормональными кислотами они растворяют в клетке несколько прутьев, а остальные обитатели колонии спасаются тем временем бегством. Недвижная и нетранспортабельная матка тоже обречена на погибель. Но сохраняются, эвакуируются яйца — в количестве, достаточном для возрождения колонии на новом месте во всей полноте, включая выращивание и новой королевы, и консорта.

Надежда же, вернее, единственный шанс на спасение заключается в том, что в схватке самцы могут уничтожить друг друга или же, если победитель все же уцелеет, то, измотанный сражением, он станет легкой добычей для охранников инкубатора.

Лейн кивнул. Никаких других естественных врагов, кроме самца, сбегающего время от времени на волю, у десятиножек на планете не было. Размножаясь беспрепятственно, они могли бы заполонить трубы до отказа, истощив запасы пищи и воздуха. Кровавый и бессмысленный на первый взгляд, рейд свирепого зверя играл роль своеобразного демографического регулятора и, может быть, служил в конечном счете обитателям колоний единственной гарантией от голода и окончательного вымирания.

Тем не менее соплеменникам Марсии благодарить столь полезное создание было особенно не за что. Лишь двое из пятерых ученых, которых атака чудища застала врасплох, вообще успели проснуться. Один из уцелевших, прикрывая Марсию собственным телом, приказал ей бежать, спасаться.

Почти без ума от страха, Марсия все же совладала с собой и сумела не удариться в панику — она бросилась к шкафчику за оружием.

«Оружие! — призадумался Лейн. — Вон оно что. Узнать бы поподробнее».

А Марсия уже показывала, как все происходило дальше. Едва она успела распахнуть дверцы шкафа и дотянуться до оружия, как чудовищный клюв сомкнулся на ее бедре. Невзирая на дикую боль в разорванных мышцах, Марсия изловчилась повернуться и ткнуть стволом в зверюгу. Оружие сработало — тот рухнул как подкошенный, увлекая за собой зажатую мертвой хваткой ногу Марсии.