Уж не атаковали ли их неведомые аборигены? Если так, то нападавшим пришлось утащить отсюда и спрятать шеститонные машины. Это вам не иголка. А может, марсиане сами разобрались в управлении или как-то сумели подчинить своей воле водителей-землян, чтобы ехали куда им велено?

Но куда? Как? И зачем?

Волосы на затылке Лейна неприятно зашевелились. От тревожных предчувствий он поежился.

— Случиться это могло только здесь, — принялся рассуждать он вслух. — С первого вездехода доложили о препятствии на пути и обещали связаться спустя десять минут. Больше я их не слышал. Второй оборвал передачу точно на трубе. Что же с ними стряслось такое? На поверхности Марса никаких руин не обнаружено, нет и признаков подземной цивилизации. Иначе с орбиты зафиксировали бы выходы тепла...

От неожиданного зрелища, представшего перед глазами, Лейн вскрикнул так громко, что едва не оглох в тесной оболочке скафандра. Голубые капли — размером с баскетбольный мяч — выныривали одна за другой из-под земли в дальнем конце огорода и цепочкой устремлялись в небо. Лейн провожал их недоуменным взглядом.

Когда голова уперлась в шлем скафандра и не позволила поднять глаза выше, Лейн обратил взгляд на место, их породившее. Ничем на вид не примечательное, оно продолжало истекать в небо удивительными голубыми слезами. Отрываясь от земли, капли медленно набухали, превращаясь в вышине в гигантские мыльные пузыри. Неожиданно самый верхний бесследно исчез. Достигнув той же высоты, лопнул и следующий. Та же участь ждала, видимо, и остальные.

Сквозь полупрозрачную оболочку пузырей Лейн мог разглядеть белесые перья далеких облаков в марсианском небе.

Не двигаясь с места, землянин изучал взглядом странную, струящуюся из-под земли цепочку. Вопреки начальному испугу, он в первую очередь продолжал оставаться ученым. И обратил внимание, что пузыри, на вид невесомые, совершенно неподвластны порывам ветра — поднимаются строго по вертикали. Лейн совершенно автоматически стал их пересчитывать и, когда явление прекратилось, добрался до сорока девяти.

Затем Лейн решил подождать повторения и ждал добрую четверть часа. Но больше ничего не происходило. Когда землянин понял, что ждать нечего, пришло в голову исследовать место, породившее столь загадочное явление. Сделав глубокий вдох, Лейн подогнул колени и спрыгнул в огород. Первый десяток шагов от трубы между грядками рассады дался ему относительно легко — но не больше.

Уже понимая: что-то здесь не так! — бесконечно долгое мгновение Лейн не мог догадаться, что же именно. А сообразив, рванулся назад. Но не тут-то было! Одну ногу из песка ему вырвать удалось, но другая только сильнее увязла.

Сделав широкий шаг, Лейн тут же снова утопил свободную ногу в вязком веществе, скрытом под тонким слоем желтоватобагровой пыли. Вырвать из трясины вторую ногу он уже и не помышлял.

Лейн быстро тонул и, когда погрузился почти по пояс, в панике схватился за стебли растущих рядом зонтиков. Совершенно без сопротивления они отделились корнями от почвы и остались у Лейна в руках.

Отбросив ростки в сторону, Лейн откинулся назад и попытался лечь на спину в надежде освободить ноги из песчаного желе. Если увеличить площадь опоры, лихорадочно соображал он, это замедлит погружение. А там, глядишь, удастся перекатиться поближе к трубе. Лейн смутно надеялся, что там почва поплотнее.

Его усилия увенчались относительным успехом — ноги медленно всплыли из песчаного плена на поверхность. Распластавшись как можно ровнее, Лейн перевел дыхание. Полежал, рассматривая сквозь стекло скафандра небо. Солнце уже переползло зенит и начинало клониться к закату. Марсианский день минут на сорок длиннее земного, прикидывал Лейн, и если раньше до твердой поверхности добраться не удастся, то надо постараться как-то протянуть время до захода солнца. Лейн предполагал, что трясина под ним должна замерзнуть или хотя бы подмерзнуть — покрыться твердой корочкой, которая позволит подняться на ноги и выбраться. Вот только не околеть бы от холода при этом еще и самому!

Можно опробовать и другой метод спасения, проверенный в зыбучих песках еще на Земле — Лейну вспомнился эпизод из собственных охотничьих приключений. Для начала надо быстро перекатиться, затем распластаться снова. Повторив такую процедуру несколько раз, в конечном счете докатишься до трубы. А там вроде потверже.

Но рюкзак за спиной препятствовал осуществлению подобного замысла. Сперва предстояло освободиться от лямок.

Лейн сумел без особенных затруднений выпростать плечи; но ноги почти сразу же снова погрузились в трясину. Вес рюкзака с баллонами и палаткой пришелся теперь на них. Зато пузырь шлема да значительно полегчавший баллон на груди неплохо удерживали на поверхности верхнюю часть тела.

Повернувшись на бок, Лейн отцепил рюкзак от себя окончательно. Тот, разумеется, сразу исчез. Зато ноги, сплошь облепленные быстро подсыхающей корочкой грязи, при этом высвободились. Он даже умудрился поймать ими медленно уходящий вглубь островок рюкзака и вроде бы как опереться на него.

Песчаная жижа неумолимо всползала к коленям, пока Лейн лихорадочно прикидывал, что же ему делать дальше.

Может, дожидаться, опираясь на рюкзак, как на зыбкий поплавок, пока тот не упрется в слой вечной мерзлоты — должна же она тут существовать! Вот только на какой глубине? При первом знакомстве с топью Лейн погружался почти по пояс и не нащупал ногами ничего твердого. К тому же... Он простонал. Вездеходы! Теперь он понял, что стряслось с мощными машинами. Не подозревая, что под твердой на вид поверхностью огорода скрывается топь, коллеги перевалили через трубу. Последний вопль Гринберга свидетельствовал об ужасном открытии, которым он уже и поделиться-то с базой не успевал — настолько быстро канул в бездну вездеход вместе с выступающей над крышей антенной.

Стало быть, добираться до клочка открытого пространства между растениями и трубой бесполезно — там точно такая же топь, как и повсюду. Именно там утонули вездеходы.

Но одна мысль по-прежнему не давала покоя Лейну: ведь нигде на сходе с трубы он не обнаружил поврежденной гусеницами рассады. Такого просто быть не могло. Разве что кто-то успел навести здесь порядок и аккуратно рассадил новые зонтики взамен попорченных.

Тогда, может, этот некто, этот марсианский садовод-трудяга появится вовремя и вытащит Лейна?

Или же предпочтет прикончить?

В любом случае проблемы Лейна были бы разрешены.

Тем временем Лейн пришел к твердому убеждению, что пытаться достичь трубы или открытого пространства возле нее бесполезно. Оставалось только ждать, опираясь на рюкзак — в надежде, что слишком глубоко тот не погрузится.

А рюкзак между тем продолжал тонуть. Жижа быстро поднялась до колен Лейна, чуть ленивее охватила бедра, затем погружение замедлилось. Землянин взмолился, на сей раз не о чуде, а лишь о том, чтобы хватило плавучести рюкзака и баллона на груди.

И не успел он завершить короткую молитву, как погружение вдруг прекратилось. Клейкая жижа, поглотив Лейна по грудь, оставила руки свободными. Землянин вздохнул с заметным облегчением. Но особо радоваться было бы преждевременно, а то и вовсе нечему — воздуха в баллоне на груди оставалось меньше чем на четыре часа. Если не удастся извлечь запасной из затопленного рюкзака, Лейн обречен так или иначе.

Недолго думая, Лейн раскинул руки в стороны и назад и, в надежде вырваться из клейких объятий и снова распластаться спиной на зыбкой поверхности, резко оттолкнулся от рюкзака ногами. Удайся такой маневр, освободившийся от нагрузки рюкзак, возможно, и привсплыл бы. Достать из него баллон — и самая насущная проблема, проблема дыхания, будет хоть на время решена.

Но на этот раз трясина проявила неожиданную цепкость и до конца Лейна не выпустила. Ноги затянуло вглубь снова, и вдруг — о ужас! — они не нащупали опоры. Толчок сдвинул Лейна, отодвинул от рюкзака — пусть ненамного, но, увы, достаточно, чтобы промахнуться. Теперь оставалось надеяться лишь на плавучесть баллона, что на груди, да шлема на голове.