О Боже. Моя жена горячая штучка. Как же мне так повезло?

Она смотрит на меня снизу-вверх, что делала уже бесчисленное количество раз. Нет ничего сексуальнее этого. Она вытаскивает мой член и проводит языком по головке. Я хочу закрыть глаза и полностью потеряться в ощущениях, но я не могу перестать смотреть на нее. Тут слишком жарко.

Она то быстро, то медленно двигает головой. Я не могу предсказать, что будет дальше, но мне чертовски нравится это.

Она сосет мой член несколько минут, и я уже готов взорваться, потому что она слишком хороша в этом, но ее рот не то место, куда я хочу кончить. Я глажу ее по голове.

- Стоп, Л.

Я помогаю ей встать на ноги. Мои руки перемещаются ей под платье, где я нащупываю трусики и тяну их вниз по ее ногам. Она толкает кусочек белого кружева в сторону и снимает платье через голову, прежде чем бросить его в ту сторону, где лежат ее трусики. На ней остаются лишь лифчик и туфли, хоть и не надолго. Лифчик прочь, но не каблуки.

Я делаю шаг назад и смотрю на свою жену. Лорелин - самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Поверить не могу, что она моя навсегда. Я счастливый человек.

Она манит меня пальцем, и я подчиняюсь. У меня просто нет выбора. Эта женщина полностью владеет мной.

- Внутри меня. Сейчас.

Она подходит к шесту, поднимает руки над головой и цепляется ими за него. Она поднимает нижнюю часть тела, чтобы обернуть ноги вокруг меня, и я понимаю, что за позицию она имеет в виду. Моя девочка сильная. Большинство женщин не обладают той физической силой, какой обладает она, чтобы вытворять те вещи, которые она проделывает у шеста.

- Что-то новенькое. Мне нравится.

Она опускает одну руку и притягивает мое лицо к себе для поцелуя.

- Неправильно. Ты полюбишь это, - шепчет она и скользит вниз, насаживаясь на меня.

Я стону от наслаждения, хватаю руками ее задницу, чтобы двигаться в идеальном ритме. Я жестко толкаюсь в нее, и это не продлится так долго, как мне хотелось бы. Она подвела меня к краю своим ртом, так что я нахожусь далеко впереди нее. Я не хочу пересекать финишную черту без нее.

Я опускаю руку на её самое чувствительное местечко. Я потираю его. Быстро. Медленно. Мягко. Жестко. Ее дыхание учащается, и я знаю, что она близко. Я взрываюсь внутри нее.

- Я. Люблю. Тебя. Л.

Я похоронен глубоко внутри нее, и она не ответила мне, но я знаю почему. Я чувствую пульсацию ее тела, как оно сжимает меня.

Когда все заканчивается, она отпускает шест и оборачивает обе руки вокруг моих плеч.

- Я тоже тебя люблю, - говорит она, целуя меня.

Она крепко держится за меня и вся дрожит. Полагаю это из-за того, что она долго не тренировалась.

- Кажется, я слегка потеряла сноровку. Я буду чувствовать результаты этой маленькой шалости всю неделю

Я не хочу, чтобы у нее что-нибудь болело во время нашего медового месяца. Слишком много я хочу сделать с ней.

- Тебе нужно полежать в ванной. Это поможет расслабить мышцы, а затем я сделаю тебе массаж.

Она смотрит на меня с таким обожание, затем становится на цыпочки и потирается о мой нос. Она недостаточно высока, поэтому я наклоняюсь к ней навстречу.

- Ммм. Я была права. Ты определенно самый лучший муж на земле.

- Я только начал, детка. Ты еще ничего не видела.

Я несу ее в ванную не потому, что не доверяю ее ногам, а потому что хочу этого. Опускаю ее на пол и заставляю сесть на пуфик. Она смеется и говорит, что я смешон, но мне плевать. Я не могу переусердствовать, когда речь заходит о ее комфорте.

Я включаю воду, и через какое-то время ванная превращается в сауну.

- Проверь воду, чтобы убедиться, что это не слишком горячо для тебя.

Она подходит и подносит руку к струе.

- Идеально.

Л сбрасывает туфли, и сразу становится по меньшей мере на три дюйма ниже.

- Полежишь со мной?

Я планировал проверить, как обстоят дела на виноградниках, пока она будет в ванной, но как я могу ей отказать?

- Конечно. Но позволь мне сначала вымыть тебя.

Я снимаю джинсы и рубашку. Она ложится, а я устраиваюсь позади нее. Ее спина прикасается к моей груди. Это замечательное чувство.

Такой должна быть жизнь. Никаких женщин на три месяца. Поверить не могу, что когда-то хотел этого. Теперь Л – мое все, и нет пути назад. Я бы ничего не стал менять.

Массируя ее плечи, я чувствую, как она расслабляется. Я опускаю руки под воду и провожу руками по ее бедрам. К одному из них что-то приклеилось. Я отрываю, на что она кричит:

- Джек Генри!

Вот черт. У меня будут проблемы.

- Я не должен был этого делать?

- Нет, не должен был.

- Извини, Л. Я думал, что это наклейка приклеилась к твоей заднице. Что это было?

- Мой противозачаточный пластырь.

- Оу.

Наверняка она думает, что я сделал это специально из-за разговора о детях, и будет злиться на меня до конца медового месяца. Дерьмо.

- Я не знал, клянусь. У тебя есть еще один? – я двигаюсь, чтобы выйти из ванной. - Я принесу тебе его прямо сейчас.

Она останавливает меня, хватаясь за мою руку.

- Есть еще один, но он для следующей недели.

- Пожалуйста не злись. Это было глупо, но я не знал.

Она снова расслабляется и с облегчением выдыхает.

- Все в порядке. Я говорила тебе, что перешла на другие противозачаточные, и ты видимо подумал, что это таблетки. Следовало сказать тебе.

Я не знаю последствий своих действий, но меня не покидает чувство, что я задел ее.

- Я говорил тебе, что не буду одевать презервативы в наш медовый месяц, но я сделаю это. Я это заслужил. Я был настолько глуп, что содрал с тебя этот пластырь, не спросив.

- Милый, все хорошо. Ты не должен этого делать. Резинка ни тебе, ни мне не доставит удовольствия. Все будет в порядке.

Мне повезло. Она могла бы разозлиться.

- Спасибо.

- Мне не на что сердиться, Маклахлан.

- Это ты сейчас так говоришь.

Она наклоняет голову назад и целует меня в подбородок.

- Танго танцуют двое, не будет нарушать этого.

Глава 3

Лорелин Маклахлан

Я в замешательстве. Мне всегда казалось, что черный песок выглядит крайне непривлекательно, но это совсем не так. Это…захватывает дух.

- Черный песок, - я слышу удивление в своём голосе. - Не это я ожидала увидеть на Гавайском пляже.

Джек Генри смеется надо мной, видимо его забавляет мое удивление.

- Это еще одна причина, почему я так люблю это место. Оно отличается от пляжа в Окленде. Полные противоположности.

- Если бы я знала, что он черный, я бы не ожидала многого, поэтому я рада, что ты не сказал мне.

Он расстилает полотенце на моем лежаке и кладет подушку.

- Лава, извергающаяся из вулкана, попадает в воду и быстро охлаждается. Волны выталкивают её на берег, и поэтому песок становится черным.

Я сажусь на лежак.

- Мой муж ученый-эколог. Кто бы мог подумать?

Джек Генри повторяет тот же процесс со вторым лежаком и присоединяется ко мне. Он надел мои любимые очки, в них я вижу свое отражение, когда он смотрит в мою сторону.

- Так этот маленький кусочек рая - твой частный пляж?

- Это наш собственный пляж, Лорелин. Все мое теперь твое. Тебе нужно привыкнуть к этому.

Я развязываю тесемки бикини и позволяю ему упасть.

- Ничего, если я сделаю так?

- Черт, Л, – смеется он, сканируя местность. - Это наше личное пространство, но иногда здесь можно наткнуться на других людей.

- Ну, наверняка, они подумают, что оказались на нудистском пляже, - я бросаю верх бикини Джеку Генри, и он приземляется ему на грудь. - Потому что я не собираюсь надевать это.

- Чертова бунтарка.

- Да, черт возьми.

Я лежу на шезлонге, греясь на солнце. Я люблю находиться на открытом воздухе, это по-прежнему единственное место, где я чувствую себя полностью свободной. В детстве улица была моим единственным спасением от нее. Моя мать всегда отходила от похмелья, за исключением тех моментов, когда она была под кайфом, поэтому в доме было вечно темно и холодно. Мне не разрешалось открывать шторы. От яркого света у нее болели глаза, и это мешало ей спать, и, как следствие, веселиться всю ночь. А о том, чтобы открыть окно, не было и речи.