Цель крокодильих ферм — давать сырье для промышленности и снизить тем самым темпы истребления крокодилов в природе. Многие ученые считают, что это вообще единственный способ сохранить крокодилов на Земле в более или менее значительном количестве.

Крокодилы, как мы теперь знаем, животные отнюдь не бесполезные, и в жизни водоемов (а поэтому и в жизни людей) играют немаловажную роль. Значит, они должны сохраняться и в естественных условиях как важный компонент биоценоза. Очевидно, весь вопрос в количестве. А это вопрос довольно сложный.

Запреты на отстрел и отсутствие должного контроля за увеличением поголовья приводит к их массовому размножению. Нарушается естественное равновесие в водоемах, крокодилам не хватает еды, и они становятся очень активными и агрессивными, что вызывает естественное недовольство живущих у водоемов людей. Тогда начинается массовый и бесконтрольный отстрел крокодилов. Это снова приводит к резкому падению численности хищников, а то и к полному их истреблению. Типичным примером могут служить водоемы в штате Флорида: в результате запрета охоты на крокодилов численность их резко возросла. Тогда в ряде мест запрет был снят. И, как сообщают американские газеты, немедленно двинулись во Флориду отряды охотников со всех концов страны. И снова количество крокодилов начало резко снижаться. Возможно, во многих местах, учитывая число охотников и их техническое оснащение, крокодилы будут скоро полностью уничтожены.

Охрана природы, в частности охрана животного, мира требует четкой разработки научных основ. Причем и в глобальных масштабах, и по каждому виду животных в отдельности. Это очень важная область биологии, почти совершенно не изученная — ведь только недавно люди всерьез задумались над вопросами спасения наших соседей по планете и занялись разработкой научных основ охраны природы. Одним из таких людей является Арчи Карр, о котором уже не раз говорилось.

Посвятив много лет изучению морских черепах, он создал в конце 50-х годов «Братство Зеленой Черепахи» — организацию с шутливым названием, но с серьезными целями: «спасать зеленых черепах от уничтожения, заново расселить их по тем отмелям, где они некогда обитали, и увеличить пищевые ресурсы недоедающего населения латиноамериканских стран».

А. Карр добился многого: были организованы специальные пляжи, где тщательно охраняются отложенные черепахами яйца, созданы специальные инкубаторы, проводится расселение черепах в места, где они некогда жили, организуются фермы, ведется борьба с браконьерством и широкая агитация в защиту черепах. Карр добился ассигнований на эту работу от правительств ряда стран, от научных и общественных организаций. И все-таки «растущий спрос на черепаший филей и панцири и усовершенствование способов их обработки постепенно сводят на нет все, что сделано природой и „Братством Зеленой Черепахи“. Этим животным грозит вымирание, прежде чем мы сможем найти ответы на захватывающе интересные вопросы, касающиеся их», писал другой американский исследователь Уильям Кроми.

Все возрастающий спрос на мясо и панцири черепах дает и возрастающие доходы. А ради денег многие люди готовы на все. Арчи Карр и его единомышленники сознают это и тем не менее верят в успех своего дела. Но, к сожалению, «рыцарей черепах» не так уж много, гораздо меньше, чем охотников за черепахами. И исход борьбы еще очень проблематичен.

Это же можно сказать и по поводу гигантских черепах. Несмотря на массовое истребление животных, лишь в 1934 году Эквадор, которому принадлежат острова, принял закон об охране уникальной фауны Галапагосов. Однако «в 1954 году, спустя 20 лет после вступления в силу этих законов, мне довелось побывать на Галапагосах, — пишет известный немецкий ученый И. Эйбель-Эйбесфельд, — то, что мы увидели, глубоко потрясло нас. На берегу разлагались трупы морских львов с разможженными черепами. Вокруг валялись тела птиц с перебитыми крыльями и клювами и побелевшие на солнце панцири гигантских черепах. В селениях нам, нисколько не таясь, предлагали живыми или мертвыми животных, находящихся под защитой закона… Было очевидно, что законы не выполняются, никто не контролирует их выполнение».

Возможно, уникальная фауна Галапагосов, являющаяся, по удачному определению английского ботаника Хоуэлла, «мастерской и витриной эволюции», была бы полностью уничтожена, если бы в 1957 году по инициативе И. Эйбель-Эйбесфельда, а затем и многих других ученых этим вопросом не занялся ЮНЕСКО. Под его эгидой в 1964 году на Галапагосских островах была наконец организована биологическая станция.

«Мы должны приложить все усилия, — писал И. Эйбель-Эйбесфельд, — чтоб сохранить для жизни удивительные создания… Своеобразие галапагосских черепах прежде всего заключается в существовании в пределах одного вида нескольких островных рас. Именно эта дифференциация натолкнула Дарвина на мысль об эволюционном происхождении видов. Следовательно, речь идет о сохранении одного из важнейших экспериментов в истории образования видов».

Однако под угрозой не только морские черепахи, но и многие сухопутные виды. Пытаясь сохранить их, люди создают заповедники и питомники. Один из таких питомников недавно создан в Тунисе и уже поставляет в Европу примерно два миллиона черепах ежегодно. Поможет ли это спасти некоторые, ставшие уже редкими виды черепах, или только отсрочит их исчезновение, покажет время.

Люди стремятся сохранить крокодилов и черепах, но, пожалуй, больше всего они обеспокоены судьбой змей. И не только потому, что змеи играют важную роль в жизни природы.

Когда стали известны целебные свойства змеиных ядов, на их добычу в места скопления змей начали отправляться экспедиции. Змей отлавливали, тут же отбирали у них яд и снова выпускали. Но количество змей сокращается постоянно, все меньше становится мест, где они могут жить и размножаться. И в то же время змеиного яда ежегодно требуется все больше и больше. Сейчас запросы медицины и фармакологии удовлетворяются лишь на 10 %. А ведь змеиными ядами активно заинтересовались биохимики и многие другие ученые.

Увеличивающаяся потребность в змеиных ядах, с одной стороны, и постоянно уменьшающееся количество змей — с другой, привели к мысли создать змеепитомники — серпентарии.

Первый такой серпентарий был организован в 1899 году в Бразилии известным бразильским зоологом Виталом Бразиля.

«Бутантан» — так называется бразильский питомник, самый старый, но не единственный. Сейчас во многих странах, в том числе в Советском Союзе, созданы серпентарии. Крупнейший в нашей стране — Ташкентский. Здесь, как и во всех других, змеи находятся в особых вольерах, где поддерживается необходимая температура, влажность, освещенность. Змеи, конечно, распределены по видам, в «доении» змей соблюдается строгая очередность.

«Доение» это происходит раз в 2–3 недели. Обычно опытный сотрудник, ловко взяв змею в руки, подставляет ей специальный сосудик, в край которого змея вцепляется. Чтоб увеличить количество яда, который змея выделяет в это время, человек массирует места, где расположены железы, или пользуется более совершенным способом — раздражает нёбо змеи слабым током. В результате в сосуде остается капля яда. Точнее, маленькая капелька (300 миллиграммов дает гюрза, около 200 — кобра, менее 150 — щитомордник, 50 — эффа и совсем мало — 30 миллиграммов — гадюка Ренарда). Однако свежий яд — это еще не то, что надо, это еще «сырье». После высушивания в специальных вакуумных установках количество его уменьшается в несколько раз. Вот он и есть тот драгоценный яд, который необходим для здоровья людей, который так ждут врачи, фармакологи, а главное — больные.

Вначале змеиный яд нужен был лишь для приготовления противо-змеиной сыворотки. Это, конечно, тоже было крайне необходимо, если учесть, что в той же Бразилии, например, от укусов змей страдало до 20 тысяч человек в год и до 40 % укушенных умирало. Сейчас, когда применяется антизмеиная сыворотка, смертные случаи не превышают 2 % (и то трагедия происходит, когда почему-либо не используют сыворотку). Но, кроме сыворотки, серпентарии снабжают промышленность и чистым ядом. Однако беда заключается в том, что в серпентариях только добывают яд, используя змей, пойманных в природе. Змеи в серпентариях — временные жильцы, которых через определенное время приходится заменять новыми. К сожалению, заменять приходится довольно часто. При самом тщательном уходе в таких питомниках змеи живут не более полугода. Правда, благодаря методам, разработанным советскими учеными, сейчас удалось увеличить продолжительность жизни змей в неволе до года-полутора, гадюк — до трех, а кобр даже до шести лет. И это очень значительный шаг по охране змей. Но главная задача ученых состоит в том, чтоб наряду с увеличением срока жизни змей в неволе добиться там же их размножения.